Написав письмо родителям, Саша сообщил им радостную весть. После обсуждений, раздумий и междугородних звонков свадьбу было решено играть в ноябре, чтобы родители могли спланировать поездку и тщательно подготовиться к такому грандиозному событию — Саша был старшим ребёнком, и свадьба эта была в их семье первой.

Узнав о решении дочери выйти замуж, Елена Ивановна долго плакала, вспоминая своего покойного мужа и горюя, что он не дожил до такого счастливого дня. Несмотря на то, что Анюте только в марте исполнилось девятнадцать, Елена Ивановна по-матерински благословила дочь на этот брак. Весной она приезжала в областной город, и Анечка познакомила её со своим женихом, а тогда ещё просто другом. Саша сразу понравился будущей тёще. Всю жизнь проработавшая в школе, Елена Ивановна была неплохим психологом, и знала молодёжь. Саша сразу покорил её сердце, и, когда Анюта сообщила ей о своём решении, мать сразу же одобрила её выбор.


…Уехав домой на каникулы в июне, в конце июля Анечка вновь вернулась в город, но не только для того, чтобы повеселиться на свадьбе своей подружки. На следующий день после торжества с летней практики возвращался Саша, а ещё через день они с Анютой должны были отправиться в гости к его родителям — у Саши начинались летние каникулы, до сентября. Встретившись, они успели сходить в ЗАГС, на этот раз уже вдвоём, и подать заявление.


«Десятое ноября вас устроит? — уже знакомая секретарь улыбнулась симпатичной паре, — Это очень хорошая дата, она у нас считается счастливой»

«Устроит! — кивнула за двоих Анюта, — Записывайте!»


…Стоя в коридоре купейного вагона, Аня смотрела на мелькающие мимо рощи, поля, небольшие станции… Она никак не могла понять, счастлива она, или нет… Не в пример ей, Саша буквально излучал радость. Обхватив её сзади руками, он то и дело касался губами её волос, виска, щеки… Анечка спиной чувствовала, как бьётся его сердце.


«Тебе у моих понравится… — он шептал это ей на ухо между поцелуями, — У нас тихо… кругом тайга… птицы поют… речка…»

«А сколько у вас комнат? — слегка нахмурившись, Аня задала волнующий её вопрос, — Надеюсь, я не буду спать в коридоре на сундуке?»

«Ты что?! — рассмеялся Саша, — Нет, конечно… У нас большой дом. У каждого своя комната — и у меня, и у сестры. Так что, на сундук не рассчитывай!»

«Это ты не рассчитывай…» — понимая, к чему клонит жених, Аня старательно спрятала улыбку.

«А куда ты денешься?.. — его губы снова прикоснулись к её виску, — У меня кровать знаешь, какая мягкая… лучше, чем сундук…»

«Даже не мечтай! — Анечка нарочно ещё сильнее сдвинула брови, — Ты меня знаешь!»

«А я буду мечтать… — пользуясь тем, что в коридоре кроме них никого не было, Сашка ещё крепче сомкнул руки, — имею право…»

«Что-то ты слишком осмелел! — Аня в шутку легонько шлёпнула его ладошкой по руке, — Хотя… помечтай! У тебя на это целых три месяца!»

* * *

Виталий шёл по перрону, без конца оглядываясь по сторонам. Он уже второй раз за день приехал на вокзал, но безрезультатно. Из сумбурных обвинений жены он понял только одно: Аня сейчас в городе, и сегодня должна уехать. Рано утром, заскочив на вокзал, он изучил расписания всех пассажирских поездов, идущих в направлении её родного города — их было четыре, и шли они в первой половине дня. Успев вернуться, пока спала Александра, он, кажется, впервые за всё время занялся сыном. Проснувшись, Аля с удивлением обнаружила, что Миша переодет и накормлен. Она даже не стала ругать Виталика за то, что он надел Мишке ползунки задом наперёд…


Чуть позже, под предлогом посещения библиотеки, Виталик снова ускользнул из дома, и, как в прошлый раз, отправился на вокзал. Он проводил уже третий поезд, идущий в интересующем его направлении, но Ани среди пассажиров так и не было…


…Домой Виталий вернулся после обеда ни с чем. Анюту он так и не увидел… Засомневавшись в том, что правильно понял слова Александры, он, под предлогом восстановления мира в семье, осторожно завёл разговор о вчерашней ссоре.


— Теперь ты можешь объяснить, чего ты на меня вчера набросилась? — глядя, как Алька укладывает ребёнка, Виталик присел рядом.

— Я звонила твоим родителям. Долго звонила… Но трубку никто не поднимал. Я подумала, что ты меня обманул.

— Могла бы спросить по-хорошему. Я, действительно, был у них, и мы с отцом вешали эти чёртовы полки. Мать сразу предложила вызвать рабочих, но отец на этот счёт упёртый, как стадо баранов. Сказал — сами повесим, значит, сами. Крепёж импортный, у отца есть универсальная отвёртка, но она не подошла. Все переругались, как собаки, отец чуть зеркало не расколотил со психу… Мы там часа три втроём провозились, а телефон-то у них в спальне. Его никто не слышал…

— Потом ответила эта… твоя… — вспомнив о домработнице, Аля поджала губы, — Она что, тоже с вами была?

— Она потом пришла. Мать рано утром должна была уехать на гастроли, поэтому попросила, чтобы Фаина её проводила, а потом приготовила отцу завтрак. Та и приехала с ночёвкой.

— Понятно… — имея в виду связь домработницы и отца Виталия, Аля многозначительно усмехнулась.

— И что, надо было такую сцену устраивать? — не обратив внимания на её намёк, молодой человек бросил настороженный взгляд на жену, — Каких-то шлюх мне приписала… какой-то хлебозавод… Ты хоть кого имела в виду?!

— Никого… — отвернувшись, буркнула Аля, — Просто… просто нервы не выдержали. Мне тяжело, Виталик… очень тяжело. Ты меня не любишь… и Мишу тоже не любишь… Наверное, зря я тогда всё это придумала.

— Да нет… не зря… — опустив голову, Виталий задумчиво смотрел себе под ноги, — Я тебе, действительно, очень благодарен. Если бы не ты, не знаю, как сложилась бы моя судьба…

— Нормально бы она сложилась. Был бы с любимой… — Аля произнесла эти слова ехидным тоном, — Узнал бы ей настоящую цену.

— Зачем ты, Сандра…

— Потому, что ты её забыть никак не можешь! — снова не выдержав, Алька перешла на повышенный тон, — Ты думаешь, что она такая вся из себя невинная девочка?! А ты в курсе, что она на картошке вытворяла?!

— И что же?.. — Виталий изобразил невозмутимость, — Картошку с поля воровала?

— С парнями в бане мылась! — однажды придуманное обвинение прозвучало заученно, — Все девчонки — свидетели.

— И с какими же парнями? — теперь он изображал недоверие, — И что, у всех на глазах?!


Аля с готовностью повторила мужу всё, что рассказывала про Анюту своему брату, исподтишка наблюдая за реакцией Виталия на свои слова. С виду он казался невозмутимым, но, зная его артистическую натуру, она могла предполагать, что он просто скрывает свои эмоции.


…Виталий ещё раньше слышал про эту деревенскую баню… Алька уже однажды намекала ему, но он не придал её словам никакого значения, оправдав их обычной женской ревностью. Что-то подобное бормотал Олег, когда они сцепились с ним чуть больше года назад… Неужели, правда?..

Но на Анюту это было вовсе не похоже.

…Давно забытое чувство охватило молодого мужчину. Он давно не испытывал этого ощущения — ощущения романтического риска… или рискованной романтики, приправленной страстью и азартом… Впервые он испытал такие чувства в шестнадцать лет, когда, догадавшись об отношениях домработницы с собственным отцом, решил «припереть» к стенке Фаину. Определённой цели у него тогда не было, он прекрасно понимал, что не сможет изменить ситуацию, но возникшее желание поиграть в «а я всё знаю» взяло верх. Он и не ожидал, чем закончится эта игра… И лишь чуть позже, сам оказавшись в постели с Фаиной, тогда ещё двадцатичетырёхлетней девушкой, сполна оценил её собственную игру. Вслед за отцом Фая умело подсадила на себя и сына. Понимая, что ни один из них никогда не свяжет с ней свою судьбу, она выжимала из сложившейся ситуации максимальную выгоду — материальную от отца, и физиологическую от сына.

Сам Виталий, кроме богатого сексуального опыта, получил из этой связи и удовольствие другого толка: он вдруг понял, что ситуация придаёт его жизни определённую окраску. Ему нравилось ощущать себя тайным любовником тайной любовницы отца, чувствуя при этом постоянный риск и азарт. Ему казалось, что он играет отведённую ему роль.

Платонические отношения с Сандрой, а потом и с Анютой только добавляли остроты — по сюжету, он скрывал свою связь с порочной домработницей не только от отца, но и от своей целомудренной девушки. Он не мог не признаться самому себе, что ему нравится такой сценарий. Теперь же, когда связь с Фаиной порядком поднадоела, и держалась лишь на удовлетворении естественных потребностей, Виталий заскучал. Изменять нелюбимой жене с нелюбимой домработницей не так интересно, он не получает от этого никакого кайфа… Гонки на мотоциклах тоже остались в прошлом… Любви у него больше нет… Всё, чем он сейчас живёт — это мысли о карьере, материальных благах… А ему всего двадцать два года.

…Тайная поездка на вокзал в поисках Ани напомнила утраченные, было, ощущения. Виталик вновь почувствовал, как обыденность превращается в некое действо. Ему, действительно, не хватает этой самой рискованной романтики. Всё-таки он — натура артистического склада… Значит, не стоит зарывать свой «талант» в землю и прятать между страницами устава КПСС…

Всему должно найтись место в его жизни — и карьере, и любви, и игре.

А, значит, жизнь продолжается.

* * *

Аня с Сашей вернулись в город в последних числах августа. Две недели у его родителей и две недели у Елены Ивановны пролетели, как один день. Они впервые не расставались так долго, и Ане, которая привыкла к их редким встречам, сначала было немного неловко. Она постоянно ловила на себе влюблённый взгляд своего жениха, и взгляд этот с каждым днём становился всё более страстным. Ей всё труднее было сохранять дистанцию, и в некоторые моменты она ловила себя на мысли, что готова уже уступить Сашкиным настойчивым желаниям… но из последних сил оставалась верна своим принципам.