За неимением других помещений, приехавших на картошку студенток разместили в сельском клубе, отдав им большой, по деревенским меркам, танцевальный зал и оборудовав его взятыми на складе раскладушками. Вынужденные теперь ходить на танцы в соседнее село местные парни, заручившись нехилым самогонным градусом, регулярно огребали у соседей за нетрезвое влечение к тамошним представительницам прекрасного пола, а заодно и от сбегавших в самоволку курсантов военного училища, расположившихся всё в том же соседнем селе в качестве бесплатной боевой силы на борьбе с картофельным урожаем.

Не выдержав таких притеснений, несколько дней назад, двое представителей местной «элиты» в лице двух вечно нетрезвых двадцатипятилетних братьев, пытались штурмом взять свой родной клуб, для чего вышибали двери и окна, пока приехавший наряд милиции не потушил все их неблагородные порывы.


Подмогу вызывала перепуганная Аля — имеющийся в клубе телефон сыграл на руку студенткам. Наверное, она испугалась тогда больше всех… Пока остальные студентки бойко переругивались с неожиданными «захватчиками» через закрытые двери, Аля лихорадочно прикидывала, куда можно будет спрятаться, если пьяные парни всё же ворвутся в помещение. Её кое-как успокоила девушка, чья раскладушка стояла рядом — Аня… кажется, Свиридова. Пожалуй, из всех остальных она — самая подходящая на роль подружки, хотя бы временной.


Во всяком случае, пока не приедет Виталий. А он приедет… он всегда выполняет свои обещания.


— Здрасьте… — неожиданно в помещение заглянул симпатичный высокий парень в военной форме, — Мне сказали, что у вас тут телефон есть…

— Угу, — нехотя кивнув, Аля вытащила из тумбочки спрятанный туда аппарат и, потянув за шнур, подала парню, — правда, нам не разрешают давать пользоваться посторонним…

— Я спросил у директора клуба, он сказал, что можно, — тот снял трубку и несколько раз покрутил диск, — Алло!.. Товарищ майор?.. Это курсант Морозов…

Глава 2

Врождённый аристократизм всегда сбивал с толку людей, впервые увидевших Анюту Свиридову. Семнадцатилетняя девушка своими почти королевскими манерами и королевской же осанкой вызывала предположение о принадлежности по меньшей мере к какому-нибудь княжескому роду. Возможно, так оно и было, но родители тщательно скрывали от своей единственной дочери истинное происхождение своих предков. Впрочем, для советской девушки, отличницы и комсорга класса это самое происхождение не имело никакого значения. Её мать и отец были глубоко интеллигентными людьми, учителями по профессии, привившими Анечке с детства правила хорошего тона, усидчивость и непобедимое усердие. Их труды не пропали даром: школу Анюта окончила с золотой медалью, и с первой попытки поступила в институт иностранных языков.

Для этого ей пришлось покинуть родной город и уехать за пятьсот километров, в соседнюю область.

Природа не обделила Аню внешностью — девушка была на удивление красивой, с правильными чертами чуть удлинённого, с высокими скулами, лица: тонкий нос, чувственные губы, матовая кожа и большие глаза абсолютно синего цвета под трепетными, длинными ресницами. Вела она себя исключительно строго, её побаивались даже мальчишки-одноклассники. Один из них, общепризнанный красавец Вадим, удостоился чести стать для неё первой любовью — именно так выглядели их отношения. Поцеловать себя она позволила лишь на выпускном, а, уехав из родного города, поняла, что не очень-то и скучает по своему «жениху». В конце концов, её цель — получить высшее образование, которое откроет для неё все двери в счастливое будущее. А парни… Она за ними никогда не бегала, напротив, это они всегда искали её расположения. Вот пусть так и будет впредь.


…Первые несколько дней в деревне выдались солнечными, и подсохшая грязь не так препятствовала передвижению в сторону соседнего села, расположенного за полтора километра. Там находились и почта, и баня, и действующий сельский клуб, в котором по субботам играл «живой» вокально-инструментальный ансамбль. Впрочем, распорядок дня не позволял студентам наведываться туда по первому желанию. Уборка картофеля происходила, что называется, от зари и до зари, поэтому в личном распоряжении оставались лишь вечера и воскресные дни.


Резиновых сапог у Ани с собой не было, поэтому на работу ей приходилось ездить в кедах, надетых на тёплые шерстяные носки. Уже через пару дней новая чёрная матерчатая обувь приобрела выцветший, пыльный оттенок. К концу каждого рабочего дня Аня чувствовала песок, набившийся между стелькой и ступнёй. Она развязывала шнурки и, сняв кеды, вытряхивала их содержимое на землю.

Огромное картофельное поле было расположено сразу за деревней, и возили туда девушек на бортовом автомобиле. Каждое утро ЗИЛ-157, в простонародье именуемый «колун», подъезжал к девчачьему «общежитию» и отчаянно сигналил. Сонные студентки нехотя выходили на улицу и, забравшись через колесо в кузов, рассаживались на деревянные скамейки, поставленные по бортам. Ровно в полдень всё тот же «колун» поджидал проголодавшихся девчонок, чтобы увезти их на обед, который по очереди готовили «дежурные по кухне».


…Стоявшая все дни сухая осенняя погода испортилась внезапно — в считанные секунды. Налетевший промозглый ветер пригнал целую стаю иссиня-чёрных туч, которые довольно быстро заволокли всё небо, слившись в единое целое. Хлынувший следом дождь заставил прекратить работу, а сила, с которой он обрушился на землю, обратила в бегство доблестных собирательниц картофельного урожая.

До обеда было далеко, и поэтому транспортное средство ещё не подъехало. Удирать от ливня пришлось пешком, прямо по полю. Рыхлая после уборки земля быстро превратилась в чавкающую массу, и Аня уже через несколько минут почувствовала, как кеды изнутри наполняются холодной влагой. Промокший грунт был очень скользким, и она несколько раз падала, поэтому, оказавшись, наконец, под крышей «общежития», долго с ужасом разглядывала, а потом чистила снятую с себя мокрую и грязную одежду, пока остальные, менее впечатлительные и аккуратные девчонки отпаивали друг друга горячим чаем.


Ещё по прибытии, в самый первый день, всех приехавших студентов разделили на две бригады, и Анина соседка по комнате, Нелли, оказалась в другом селе. Оставшись без подруги, Аня не спешила заводить новые знакомства. Она не держалась обособленно, но и в друзья ни к кому не набивалась. Девушка, которую она отметила ещё по дороге сюда, спала на соседней раскладушке, и Аня общалась с ней скорее поневоле, но уже на следующий день стала привыкать, и вечерами, пока остальные студентки в общем кругу вспоминали прошедший рабочий день, предпочитала беседовать с «папенькиной дочкой», как прозвали Сандру за глаза. Впрочем, сама Сандра представилась всем, как Аля, но Анюте нравилось называть новую подругу именно этим заграничным именем.


…Справившись, наконец, с грязными и мокрыми вещами и переодевшись в сухой фланелевый халат, Аня тут же сунулась в отгороженный цветной ситцевой шторкой угол, где располагалась электрическая плитка и кухонный разделочный стол.


— Кипяток есть? — накинув на горячую крышку алюминиевого чайника полотенце, она приподняла её и заглянула внутрь.

— Где ты раньше была? — помешивая в огромной кастрюле бульон, дежурная Аля скептически усмехнулась, — Уже всё выхлюпали. Теперь нужно снова кипятить.

— Да я переодевалась… — Анюта с сожалением водрузила крышку на место, — Промокла жутко…

— Покури — согреешься.

— Я не курю. И с этим не повезло.

— Зато повезло с погодой. Сейчас бы пахали как папы карлы… а теперь — лишний выходной из-за дождя.

— Ой, что ты делаешь?! — глядя, как Александра засыпает в кастрюлю вермишель, Анюта удивлённо застыла на месте, — Бульон же ещё не кипит!

— А что, надо, чтобы закипел?

— Ну, конечно, — отодвинув нерадивую повариху, Аня взяла в руки половник, которым, за неимением другого столового прибора, Аля мешала суп, — ты же видишь, вермишель мелкая, её варить не нужно…

— Как это?!

— Нет… нужно, конечно… Просто её засыпаешь в кипящий бульон, и тут же выключаешь плиту. Она сама дойдёт. Ты что, не знала?

— Не-а… — Александра мотнула головой, — Если честно, я готовить не умею… и, вообще, терпеть не могу. А ты — умеешь?

— Конечно, — Аня удивлённо смотрела на содержимое половника, — подожди… А где картошка?

— Вон, — Аля кивнула на стоящий под столом таз с начищенной картошкой, — я её ещё не кидала.

— Так её нужно было в первую очередь… — отогнув занавеску, Анюта осторожно выглянула наружу — все остальные девушки, переодевшись и согревшись чаем, разбрелись по своим раскладушкам в ожидании обеда.

— Да больно я знаю… — Александра нервно схватила таз и с грохотом водрузила его на стол, — Сейчас порежу…

— Да… — поправив занавеску, Анюта снова заглянула в кастрюлю, на дне которой спрессованным пластом прочно осела вермишель, — По-моему, тебя сегодня побьют.

— Я сейчас всё нафик брошу, и уеду домой! — Аля в сердцах швырнула в сторону нож, которым только что собиралась резать картофель, — Я варить на всех не нанималась! Не понравится — пусть не едят!

— Ещё кастрюля есть? — Анюта обвела глазами весь угол, потом заглянула под стол, — Ну, хотя бы маленькая…

— Есть, но она с молоком, — Александра кивнула на трёхлитровую бледно-голубую кастрюлю, стоявшую на лавке, — а зачем тебе ещё одна кастрюля?

— Молоко?.. — Аня подняла крышку и понюхала содержимое, — А чего ты молочный суп-то не сварила?!

— Ты такая умная?! — Аля возмущённо всплеснула руками, — Откуда я знаю, чего варить?! Что в голову пришло, то и сварила…

— Да уж… — Аня укоризненно покачала головой, — Сварила… Давай тогда чайник!