После составления всех документов Мясников-старший сам уплатил и за ужин, и за разбитое зеркало, и за разбитую посуду. Схватив сына за шиворот, он с силой толкнул того вперёд, указав направление на выход.


— Аня!.. — вспомнив о девушке, Виталий попытался вернуться за ней, но Иван Михайлович встал у него на пути, — Аня!.. Поехали!..

— Какая ещё Аня?! — могучая ладонь отца с силой впечаталась в плечо сына, — Пошёл!..

— Это — моя Аня! — сын никак не хотел смиряться с тем, что Аня остаётся одна и повторил попытку вернуться.

— Это ты — Аня? — недовольный Мясников, наконец, обратил внимание на перепуганную девушку, — Идём!


Покорно просеменив до чёрной «Волги», припаркованной у ресторана, Анюта уселась на заднее сиденье. Отец занял место за рулём, усадив рядом с собой непутёвого сына.


…Сидя сзади, как мышка, всю дорогу Анюта с надеждой ловила их разговор…


— Я тебе что говорил?! — со злостью поворачивая руль, Мясников-старший цедил сквозь зубы, — Сидеть дома, никуда не ходить, тем более — в ресторан!

— У меня день рождения… — мрачно огрызнулся Виталий, — Я что, не имею права его отметить?!

— Дур-рак… — отец в сердцах стукнул кулаком по рулю, — Ты что, не понимаешь?!

— Понимаю! Траур, ну, и что?!

— Да при чём тут траур?! — Иван Михайлович уже не просто говорил на повышенных тонах, он — орал, — Если бы только траур!.. Ты что, не понимаешь, что сейчас — переломный момент?! Всё может произойти, вплоть до смены курса, ты это понимаешь?!

— И что?

— И ты в этот момент подставляешь мне такую подножку?! Это вчера ты мог перебить морды всем, кто там сидел, а я мог замять это дело… Но я не знаю, как будет завтра! И никто не знает!..

— Завтра ещё не наступило.

— Ошибаешься! — отец чуть сбавил тон, — Уже. Наступило.

— Чё, в натуре — смена курса? — Виталий удивлённо обернулся к отцу, — Только кроме шуток…

— Какие к чертям шутки?!

— Ну, серьёзно, па… что происходит?

— Если бы я знал… Я знаю только одно: у власти будет другой человек. И сейчас каждый будет цепляться за своё место. А меня завтра за твою выходку могут выбросить под зад коленом, с волчьим билетом. Эпоха лояльности закончилась.

— Уже известно, кто будет генсеком?

— Известно… Андропов будет, старый гэбист… так что никаких поблажек.

— Ну, прости, пап… — сын тоже перешёл на виноватый тон, — Обойдётся…

— Обойдётся… — негромко проворчал отец, — Снимут меня, мать тоже пострадает… Ты хоть понимаешь, что ты наделал?!

— Понимаю.

— Понимаю… Ни хрена ты не понимаешь. Теперь главное, чтобы этот официант выжил…

— Да выживет. Ему просто зеркалом лоб вспороло…

— Если бы. Судя по всему, тяжёлая форма сотрясения, плюс потеря крови. Завтра с утра поедем к Дзюбе… — Иван Михайлович нервно сжал губы, — Придётся на старости лет ментовские сапоги лизать…

— Да ладно… — сын недоверчиво усмехнулся, — Он что, по старой дружбе дело не закроет?

— А он что, по-твоему, дурнее меня? — отец бросил на сына взгляд исподлобья, — Не понимает, какой момент наступает?! Ему что, партбилет нагрудный карман жмёт?! Или должность надоела?! Если бы пару недель назад — я бы не сомневался, что дело будет закрыто. А сейчас… сейчас на двести процентов уверен, что не захочет Семён Ильич рисковать… Падлой буду — не захочет.


…Сидевшей сзади Анюте показалось, что мужчины совсем забыли про неё, и, как только автомобиль остановился у дома, где жили Мясниковы, поспешно открыла дверь.


— Аня, — Виталий тут же заключил её в объятия, — идём…

— Куда?! — отец с силой тряхнул его сзади за плечо, — Куда — идём?!

— Аня пойдёт со мной, — Виталик упрямо дёрнул плечом, — заодно познакомитесь. Это — моя девушка.

— Не время сейчас знакомиться, — Иван Михайлович бросил на Анюту тяжёлый взгляд с высоты своего исполинского роста, — как-нибудь в другой раз.

— Нет-нет, я — домой… — вырвавшись, Аня тут же попятилась назад, — Всё хорошо, Виталик… ты тоже иди домой!

— Куда — ночью?! — он попытался поймать её за руку, но Аня отступила ещё на шаг, — Ты никуда не пойдёшь!..

— Не беспокойся! — она сделала ещё несколько торопливых шагов, — Всё хорошо!.. До завтра!


Развернувшись, девушка кинулась прочь по улице, боясь, что парень бросится её догонять. Ей совсем не хотелось, чтобы именно сейчас Виталий вышел из-под родительского контроля, и поэтому бежала изо всех сил.


…Она даже не сообразила, что может взять такси — в сумочке лежали Виталькины деньги… Она так и пробежала пешком до самого общежития, и, только войдя в свою комнату, осознала, какой огромный проделала путь — одна, по пустынным ночным улицам всё ещё чужого ей города…


— Ну, что, как?! — сонная Нелька оторвала от подушки тяжёлую голову, — Хорошо погуляли?..

— Лучше некуда…

Глава 11

Первая мысль, мелькнувшая в голове проснувшейся следующим утром Анюты, была, конечно, о Виталии. Вернувшись ночью в общежитие, она уснула только благодаря жуткой усталости после того, как пешком прошла добрую треть огромного города. Она нехотя отвечала на вопросы Нелли, едва сдерживая себя, чтобы не сорваться на крик. Ей было очень тяжело, вдвойне из-за того, что она ничего не знала о судьбе Виталика.

В институте она едва отсидела четыре пары, совершенно не слушая преподавателей, на автомате конспектируя лекции и совершенно не понимая смысла написанного. После занятий она торопливо оделась и выбежала на крыльцо…


…Напрасно Анечка всматривалась в каждого прохожего, идущего в сторону института, напрасно мёрзла целых полчаса на мраморных ступенях… Виталик не пришёл встречать её по обыкновению, и это только добавило тревоги.

Нерешительно войдя в кабину телефона-автомата, Аня вставила монетку в монетоприёмник. Она знала номер домашнего телефона Мясниковых, но почти никогда не звонила Виталику — он всегда сам находил её, где бы она ни была. Набрав заветные цифры, девушка с трепетом слушала длинные, кажущиеся бесконечными, гудки.


— Алло, — после характерного щелчка в трубке, наконец, раздался женский недовольный голос.

— Здравствуйте, — робко поздоровалась Аня, — позовите, пожалуйста, Виталия.

— Кто его спрашивает?

— Это Аня…

— Его нет.

— А когда он будет?.. — услышав ответ, Анечка чуть было не расплакалась прямо в трубку.

— Понятия не имею. До свидания.

— До свидания… — сквозь короткие гудки расстроенно попрощалась девушка.


…Больше всего удручала неизвестность. Приехав в общежитие, Аня даже не посмотрела на пирожные, оставшиеся после последнего визита Виталика, и которые они с Нелькой вяло поедали каждый день за вечерним чаем… Она старательно обходила взглядом букет из девяти гвоздик, который он подарил ей позавчера… Ярко-красные бутоны слегка увяли, мелкие лепестки чуть завернулись внутрь, и Аня ещё утром подумала, что нужно бы сменить воду и добавить в неё немного сахара, но ей казалось, что, дотронься она до этих цветов, они уколют её — без шипов… но до боли, до крови… проникая до самого сердца…

Всё, что напоминало ей о Виталии, приносило нестерпимые мучения. Причина этому была: в глубине души Аня чувствовала, что всё, что произошло вчера в ресторане, будет иметь последствия… трагические последствия для них обоих. Ей очень хотелось узнать о судьбе официанта, но она не знала, в какую больницу его увезли.


Не в силах отвечать на очередные Нелькины расспросы, она улеглась на кровать и закрыла глаза, но уснуть не получилось. Полежав так какое-то время, она накинула тёплую кофту и спустилась на нижний этаж общежития.

Иногда Виталий звонил ей на таксофон, расположенный в холле возле рабочего места вахтёра. «Поймав» первого попавшегося студента, идущего в корпус, где жила Анюта, вахтёр просил того пригласить Аню Свиридову из шестьсот двадцать первой комнаты, и уже через несколько минут счастливая Анечка бежала вниз по ступенькам, чтобы услышать дорогой, любимый голос.

Вот и сегодня она надеялась, что Виталик сам позвонит ей… он почувствует, что она ждёт его звонка — рядом с таксофоном!..


…Прошло уже около часа, но таксофон так и молчал. Вторая попытка позвонить на квартиру Мясниковых отозвалась в душе лишней болью.


— Здравствуйте, это Аня… — чувствуя, как сердце пытается пробить грудную клетку, девушка ненадолго затаила дыхание, — Виталик дома?

— Виталика нет, и не будет, — ей ответил всё тот же недовольный женский голос, — и вы сюда больше не звоните.

— Подождите!.. пожалуйста… — раздавшиеся следом короткие гудки были сродни одиночным выстрелам, наповал убивающим последние остатки надежды.


Из последних сил сдерживая слёзы, Аня повесила трубку. Она только сейчас почувствовала, как сильно замёрзла, и, попросив вахтёршу позвать её, «если что», нехотя поднялась к себе на этаж.

…Неужели, официант умер?! И теперь Виталика посадят… и отец ему не поможет — Аня слышала ночью его откровения… В связи с последними событиями в стране, теперь он не так всемогущ, чтобы избавить от тюрьмы единственного сына…

Конечно, Виталий виноват… Он грубо повёл себя с этим Анатолием… Но он не хотел его убивать! Это — чистая случайность, несчастный случай!


…Наверное, он в уже в тюрьме… А, может, его родственники во всём винят её, Анюту?! Иначе, почему ей сказали больше не звонить на квартиру Мясниковых?!

Ну, конечно… Они думают, что во всём виновата она…

Мысли роем вились в Анечкиной голове. Она совершенно не знала, что ей теперь делать. Неужели она больше не увидит Виталия?! Она даже не знает, как идёт следствие, когда состоится суд, пустят ли её на заседание?..