…Вернувшись домой, Вероника сразу прошла в комнату дочери — надев наушники, та слушала магнитофонную запись концерта зарубежной группы. При виде матери, девушка и не подумала выключить музыку, так что той пришлось снимать с неё наушники самой.


— Завтра мы идём к гинекологу. Я договорилась, — присев напротив, Вероника пристально посмотрела на дочь.

— И когда?.. Ну, это… операция…

— Отец уедет одиннадцатого… Думаю, в этот же день.

Глава 9

Вероника Григорьевна проснулась очень рано. Вернее, она практически не спала всю ночь, и предутреннее забытье, накатившее внезапно, вряд ли можно было назвать сном. Поставленный с вечера будильник нарушил тишину, и женщина нехотя поднялась с постели.

Посмотрев на всё ещё спящего супруга, накинула на плечи яркий шёлковый халат и вышла из спальни. Семён Ильич должен был встать ровно через пять минут — эта привычка выработалась у него за много лет: услышав во сне будильник, он ещё ровно пять минут пребывал в состоянии покоя, а затем просыпался самостоятельно, чем до сих пор удивлял своих домашних.

Выйдя на кухню, женщина зажгла газовую плиту и поставила на неё полный чайник. Её двоюродная сестра, исполнявшая обязанности домработницы, приходила к девяти утра, поэтому утренний кофе Вероника варила собственноручно. Завести домработницу ей посоветовала знакомая, жена ответственного партийного работника, и первое время Вероника Григорьевна стеснялась, да и супруг был категорически против. Но позже, прислушавшись к мнению подруги, Вероника всё же уговорила мужа, обосновав свою просьбу желанием помочь своей родственнице — Галя, так звали двоюродную сестру, жила в глухой деревне, совершенно одна, и с охотой переехала в областной город. В этом был двойной смысл: получив новую квартиру, Семён Ильич прописал Галю в старой, и оставил там жить, благо прежняя квартира не была ведомственной. Женщине было тридцать пять, она была младше Вероники на семь лет. Детей у Галины не было, замуж она не собиралась, и, обустроившись на новом месте, полностью погрузилась в свои новые заботы: приносила продукты, готовила обед и ужин, убирала квартиру своих высокопоставленных родственников, пока они и их дети были на работе и учёбе. Естественно, Галина не была в курсе всех дел семьи, все разговоры с дочерью по поводу беременности и предстоящего аборта Вероника Григорьевна вела в отсутствии сестры, и теперь сосредоточенно придумывала причину, по которой Гале не нужно было бы приходить в ближайшие несколько дней, чтобы не заметить отсутствия Александры и потом случайно не проговориться Семёну Ильичу, что его дочери не было дома целых три дня.


— Доброе утро, — проснувшийся супруг появился в дверях кухни, на ходу затягивая пояс дорогого махрового халата в крупную бело-коричневую полоску.

— Доброе утро! — широко улыбаясь, Вероника подошла к мужу и, обняв, расцеловала в обе щёки, — товарищ полковник, разрешите поздравить вас с профессиональным праздником!

— Спасибо, Верочка, — Семён Ильич послушно поворачивал лицо для поцелуев, сохраняя серьёзное выражение, — ну, хватит, хватит… Зацеловала…

— Заметь, зацеловала любя! — жена лукаво блеснула глазами и, открыв двухкамерный холодильник, достала оттуда заранее припасённый торт, — Скорее умывайся, и за стол!

— Вот это я не буду, — махнув на торт рукой, супруг открыл ящик импортного кухонного гарнитура розово-перламутрового цвета, и достал оттуда пачку «Мальборо», — и, вообще, наверное, завтракать не буду.

— Как это — не будешь?! — Вероника Григорьевна продолжала доставать из холодильника продукты — копчёную колбасу, голландский сыр, сливочное масло, сгущённые сливки.

— Нет аппетита. Пожалуй, только кофе выпью.

— Но я готовила тебе праздничный завтрак! — супруга расстроенно опустила руки, — Сеня, так нельзя… Ты сейчас уедешь на целый день, пока поздравления, награждения… Когда ещё тот банкет?!

— Ничего, мы народ ко всему привычный. Да, машина за тобой придёт в половине пятого, будь готова, концерт ровно в пять.

— Хорошо, — жена послушно кивнула, — ты съешь хоть кусочек торта, Сенечка…

— Пусть Алька торт ест, а то я вчера на неё посмотрел — бледная какая-то, худая… Учёба на неё так действует, что ли?!

— Наверное… — мгновенно побледнев, Вероника отвела глаза и начала демонстративно намазывать кусочки белого батона сливочным маслом, — Не привыкла ещё, да переживает из-за Виталия…

— А что с Виталием? — супруг собрался выйти из кухни, но, услышав имя дочкиного жениха, обернулся в дверях.

— Представляешь, он её бросил, — женщина с деланным равнодушием продолжала делать бутерброды, — глупость, конечно… Но она сильно переживает.

— Бросил?.. — хмыкнув, Семён покрутил головой, — Не знал…

— Да когда тебе, Сеня?! У тебя своих забот… да и ерунда это всё, первая любовь… Пройдёт…

— Если честно, мне он не очень нравился. Слишком дерзкий, авантюрного склада… Олег-то с ним всё ещё дружит?

— Дружит…

— Плохо…

— Ну, почему? — Вероника Григорьевна пожала плечами, — Ничего плохого не вижу. Виталий умный, начитанный, у них с Олегом общие интересы…

— Знаю я их интересы. Не далее, как вчера ребята из шестого отделения задержали одного такого начитанного молодчика — разбил витрину в ювелирном магазине!

— Ужас… — Вероника Григорьевна поёжилась, — Ограбление, да?

— Если бы. Выбирал своей девушке кольцо. Да не понравилось, как его обслужили… Ты только представь, Вера, ему — двадцать лет, а он кольцо золотое покупает!

— Ну, может, ему родители деньги дали…

— Ясное дело, что родители! Так вот в родителях вся проблема. Когда проверили документы, оказалось, что это — Антон Ракитин…

— Ракитин?.. — нахмурившись, Вероника как будто вспоминала, где она слышала эту фамилию, затем снова подняла взгляд на мужа, — Это что, сын Ракитина?..

— Догадливая, — хмыкнул Семён Ильич, — именно. Так вот, вместо того, чтобы заключить этого мерзавца под стражу, ребята были вынуждены отвезти его домой, чуть ли не с извинениями! И, заметь, это далеко не первый, и, уверен, не последний случай!

— Сенечка, Ракитин — второй секретарь, а Мясников просто курирует культуру…

— Вот именно — просто курирует… Ты думаешь, почему он Виталия не пустил учиться в Москву?! Да потому, что там не будет ему такого снисхождения! Там своя элита… случись что, разбираться не будут, кто его отец, потом, может, и вспомнят. А здесь выйдет сухим из воды, как и этот Ракитин. А всё почему? А потому, что родители совести не имеют — ни партийной, ни человеческой! Нет… не те люди теперь в партии… не те…

— Ты прав, — супруга понимающе кивнула, — Знаешь, я думаю, что, если бы не муж, то и жена Мясникова не играла бы главных ролей в своём театре. По моим наблюдениям, она не самая талантливая актриса.

— О чём и речь.


…Проводив мужа на службу, Вероника вздохнула с облегчением. Ещё немного, и проблема, которая не даёт ей спокойно жить, будет решена. Сегодня — день милиции, она взяла на работе отгул, чтобы присутствовать на праздничных мероприятиях вместе с мужем. По плану у неё посещение салона красоты, приготовления, праздничный концерт и банкет вместе с супругом. День пролетит в приятных хлопотах и мероприятиях.

А завтра… Завтра Семён уедет в командировку. Она проводит его рано утром… А потом отвезёт Александру в больницу.

Она долго сомневалась — что делать… но после мучительных размышлений пришла к единственно правильному, на её взгляд, решению: сделать дочери аборт. Это, конечно, опасно… но что в наше время не опасно? Даст Бог, всё обойдётся без осложнений, и Семён ни о чём не узнает. Зато Аля сможет продолжать учёбу и жить нормальной жизнью. Она ещё слишком молоденькая, чтобы становиться матерью, тем более, без мужа. Мало того, что это — позор для их такой благополучной семьи, так это ещё и препятствие для её личного счастья. Она ещё встретит своего мужчину…

У неё впереди вся жизнь.


…


— Мама, мне не будет больно?.. — Вернувшись из института, Александра уединилась с матерью в родительской спальне, пока Галина в соседней комнате гладила вечернее платье Вероники для поездки на праздничный концерт в честь дня милиции.

Девушка, кажется, впервые за эти дни всерьёз задумалась, какая процедура ожидает её завтра.

— Нет, не будет, — посмотрев на дочь через зеркало трельяжа, мать снова принялась красить длинные ресницы, — тебе сделают наркоз, ты ничего не почувствуешь.

— Скорее бы… — усевшись на кровать, Аля нервно постукивала носком ступни по полу, — Так хочется, чтобы всё поскорее закончилось.

— Закончится. Главное, не выходи из своей палаты и не общайся ни с кем. Ты будешь лежать одна, поэтому можешь не беспокоиться…

— Мама… а можно сделать так, чтобы меня выписали сразу?.. какая разница, где я буду лежать, дома или там, в больнице?

— Нет… это очень серьёзная операция… И поэтому ты должна оставаться под наблюдением врача. Тем более, что папы не будет дома, это такой шанс!.. Если бы не его командировка, у нас бы ничего не получилось. Так что настраивайся… И ничего не бойся. Через два часа я уеду на концерт, а ты никуда сегодня не ходи…


— Вероника, Семён Ильич звонит, — внезапно в дверь заглянула Галина, — просит срочно подойти к телефону…


После ухода матери Аля так и осталась сидеть на родительской кровати, глядя в одну точку… Узнав, что ей предстоит сделать аборт, она испытала настоящее облегчение. По своей, ещё детский, наивности она даже представить себе не могла, что это за процедура, и ждала её с нетерпением. Ей совершенно не хотелось становиться матерью, тем более, что она ничего не знала об отце ребёнка, кроме имени и фамилии, которые запомнила совершенно случайно. Она даже не знала, сколько ему лет, и откуда он родом. Курсант военного училища Саша Морозов больше не появлялся в её жизни, и Александре ни разу не пришло в голову, почему он не сделал ни одной попытки разыскать её — зная институт и курс, это было не так сложно. Однако, парень так и не объявился, а ведь сам говорил, что она ему нравится. Впрочем, она была этому рада — ей совсем не хотелось видеться с ним… никогда.