Глава 8

Несмотря на то, что Вероника Григорьевна сама вызвала дочь на откровенность, признание Александры повергло её в настоящий шок. Возможно, женщина до последнего надеялась, что дочь всё-таки рассеет её тревогу, но правда совпала с самыми худшими предположениями.

В первый момент она даже не смогла сказать ни слова, а только сидела, чувствуя, как перехватывает дыхание. Глядя на мать, Аля серьёзно перепугалась, и, сбегав на кухню, принесла той стакан воды.


— Боже мой… Боже мой… — потирая кончиками пальцев виски, Вероника Григорьевна, наконец, тяжело задышала, — Нет… только не это…

— Мамочка… — побледневшая ещё больше Александра присела перед ней на корточки и схватила за руки, — Мамочка, что с тобой?!

— Что со мной… что со мной… — глядя в одну точку, мать, казалось, впала в ступор, но спустя минуту, вдруг перевела взгляд на дочь, — Так… спокойно… только спокойно…

— Мам, попей… — Аля снова протянула стакан, — Может, лекарство какое-нибудь принести?..

— Нет… — нервно сглотнув, женщина сделала глубокий вдох и медленно выдохнула, — Ничего не нужно…

— Мама…

— Подожди… всё потом… все эмоции — потом… Сейчас ты ответишь мне на вопросы. Поняла?

— Поняла…

— Виталик уже знает?

— Нет, я…

— Я сказала. Пока ты только отвечаешь на мои вопросы… — мужественно сохраняя хладнокровие, женщина изо всех сил сцепила пальцы рук, — Кто ещё знает об этом? Ты с кем-то делилась?

— Нет, — пожав плечами, Александра покачала головой, — ни с кем.

— Какой срок? Когда у вас всё произошло?

— Четырнадцатого сентября…

— Подожди… — мать непонимающе нахмурилась, — ты же была на картошке… А… ну, да, он же приезжал, кажется, да?..

— Он приезжал, но…

— Подожди… — судя по выражению лица, женщина о чём-то сосредоточенно думала, — Выходит, он приехал, и… ну, подлец… Вот подлец!..

— Мама…

— Не защищай!.. Он — подлец, потому, что знал, что ты несовершеннолетняя, и всё равно… Попользовался, а теперь другую нашёл?! Сволочь!.. Ну, ничего… ничего… Ему не отвертеться!..


Вскочив с места, Вероника Григорьевна нервно ходила из угла в угол, лихорадочно соображая, как исправлять возникшую ситуацию. Она даже не заметила, как, изменившись в лице, Александра попыталась что-то сказать… попыталась, но в последний момент передумала.


— Так… Отцу пока ни слова… Вообще — никому ни слова… Поняла?..

— Поняла, — Аля покорно кивнула и, подумав о чём-то, отчаянно закусила губу.

— Главное, знать наверняка… — мать говорила, жестикулируя одной рукой, а другой упершись в бок, — Пока мы не знаем наверняка, ни один человек на свете не должен ничего знать… Иначе дойдёт до отца, и тогда… О, Боже…


Представив себе, какой разразится скандал, если супруг узнает о том, что его семнадцатилетняя дочь вступила в половые отношения с мужчиной, Вероника схватилась за голову и со стоном опустилась на мягкое кресло. Супруг был старше её на десять лет, и глубоко чтил мораль. В семейных разговорах он не раз намекал, что не пощадит даже родных детей, если они собьются с пути и будут вести безнравственный образ жизни. О том, что будет, если окажется, что Александра, действительно, беременна, женщина предпочла даже не думать.


— Мама… — Александра снова присела возле матери, — Тебе плохо?

— Нам будет плохо… ты даже не представляешь, как нам будет плохо… Отец убьёт нас обеих…

— Мама… Ну, может, ещё не подтвердится…

— Хорошо бы… Хотя я уже сомневаюсь… Но ничего… Ничего… Он у меня ответит! Я его посажу!..

— Кого?!

— Виталика… — женщина схватила дочь за плечи, — Он ответит за всё!

— Не надо его сажать… Мама, ты что?! — Аля испуганно смотрела на мать, — Он ни в чём не виноват!

— Как это?! — та недоумённо вытаращилась на дочь, — Он против тебя — взрослый мужчина! Он тебя совратил, и должен будет понести наказание!

— Мамочка… я его люблю…

— Любишь?.. ну, да… — новая мысль осенила Веронику Григорьевну, — Он женится… Да-да, женится, ничего, годом раньше, годом позже…

— Мы больше не встречаемся, — Александра угрюмо уставилась на носок своего тапочка, — у него сейчас другое увлечение.

— Это неважно! Ребёнок его, значит, женится он на тебе. Это спасёт и меня, и тебя… и Виталика. Я сейчас же звоню его родителям!


Вскочив на ноги, Вероника торопливо схватила телефон и уже собралась набирать номер квартиры Мясниковых, но Аля вырвала у неё из рук трубку.


— Мамочка, не звони… Пожалуйста!..


На лице дочери был написан такой неподдельный испуг, что мать растерянно опустила руки.


— Не звонить?! Почему?..

— Не надо… пожалуйста…

— Я не понимаю… почему ты не хочешь, чтобы я позвонила? Тогда будет не так страшно рассказать всё папе… Ты боишься?.. Но чего?.. Он тебя запугивал?

— Да нет же…

— Подожди… он что, тебя изнасиловал?!

— Мама, нет!.. — теперь Александра смотрела так умоляюще, что казалось, ещё чуть-чуть, и она упадёт на колени.

— Тогда объясни, почему? Ты сама только что сказала, что любишь Виталика… Если ты не хочешь его прощать, то я должна сказать тебе…

— Нет… дело не в этом…

— Тогда я звоню, — Вероника Григорьевна снова решительно потянулась за телефоном, — не вижу причин молчать… Во всяком случае, когда вернётся папа, мне будет, чем смягчить ситуацию. Виталик тебя совратил, но он — отец твоего ребёнка…

— Он не отец!..


Услышав ответ дочери, женщина неожиданно замерла… Постояв так несколько секунд, медленно повернулась.


— Что?!

— Виталик — не отец, мама…

— Как — не отец?.. А кто тогда… отец?..

— Ты его не знаешь…


…Вернувшийся запоздно Семён Ильич с удивлением втягивал носом запах валокордина вперемешку с валерьянкой и лицезрел, как совершенно больная на вид супруга с перевязанной полотенцем головой лежит на кровати в полуобморочном состоянии. На все его вопросы Вероника отвечала, что у неё резко поднялось давление, и что завтра ей будет уже лучше.

* * *

После того, как ей пришлось во всём признаться матери, Аля почувствовала небольшое облегчение. Всё это время она носила в себе невыносимую боль, так и не выветрившуюся после возвращения домой. И то, что её бросил Виталий, и её опрометчивый, непоправимый поступок, и, как следствие, наступившая беременность — все эти беды свалились на девушку в один момент, и даже высокое положение, которое занимали её родители, не могло повлиять на её сегодняшнее состояние, а, напротив, только усугубляло его. Напрасно все думают, что «элитные» дети избавлены от проблем, или могут решать их одним щелчком пальца высокопоставленного папы… Зная своего отца, Аля могла не сомневаться: его проклятие будет обеспечено ей до конца дней.


Единственное, что оставалось — довериться матери и надеяться, что той удастся «что-нибудь придумать».


Услышав полную версию исповеди дочери, Вероника Григорьевна чуть не потеряла сознание. Она никак не могла взять в толк, что всё, что рассказала ей Аля — чистая правда. Если её связь с любимым Виталиком она могла понять и даже оправдать, то близость с незнакомым парнем, в какой-то деревенской бане, на деревянной лавке не поддавалась материнской логике. Она сначала не поверила, решив, что Аля просто выгораживает Виталика, но дочь призналась, что в тот вечер он был уже с Анютой.

Обречённо понимая, что разговор с мужем неизбежен, Вероника Григорьевна в ближайший выходной вместе с Алей нанесла визит своей матери, и Алькиной бабушке, чтобы получить от той необходимые совет и поддержку.


…


Инга Мелентьевна, высокая, сухощавая шестидесятипятилетняя дама, всю жизнь проработала врачом-фтизиатром, но, несмотря на то, что лечила чужие прокуренные лёгкие, сама дымила как паровоз добрую половину жизни. Более того, курила она не «Родопи» и не «Ту-134», и даже не «Приму». Инга Мелентьевна курила исключительно «Беломор», и никогда не изменяла своей вредной привычке.


Дверь своим дочери и внучке женщина открыла, по обыкновению, с папиросой во рту, с ярко подведёнными чёрным карандашом глазами и высокой причёской, которую она делала ежедневно, независимо от «выхода в свет».


— Мама, у нас беда… — Вероника произнесла эти слова, как только за ними закрылась дверь


Невозмутимо устроившись за кухонным столом, Инга Мелентьевна глубоко затянулась и подняла на дочь чуть прищуренный взгляд. Невысокого роста, с довольно большим бюстом и округлыми формами, Вероника не была похожа на свою мать. Она была намного женственнее, мягче и передала по наследству свои черты Александре.


…Выслушав дочь, Инга Мелентьевна не повела даже бровью, она так и сидела с невозмутимым видом, закинув ногу на ногу, как будто ожидая продолжения рассказа.


— Я не знаю, что делать… — Вероника подняла на неё умоляющий взгляд, — Понимаешь, я не могу отвести её к своему гинекологу… Вдруг, беременность не подтвердится, а слухи поползут… Эти Зеленские всё разнесут по белу свету… А, если подтвердится, придётся делать аборт, и что тогда будет, я представить себе не могу!.. Сеня меня не простит… Он так печётся о своей репутации, что мне иногда кажется, что он готов променять нас на своё доброе имя!

— А я тебе говорила… — Инга Мелентьевна впервые нарушила молчание, — Он — самодур.

— Мама, что нам делать?.. Я не хочу никакой огласки!..

— Если бы ты только могла себе представить, что хранят истории болезней высшего эшелона власти… Ты бы ужаснулась. Ты слишком мало вращалась в этом кругу… — женщина потянулась за очередной «беломориной», — Ничего, привыкнешь.