Доехав до клуба, она решила не рисковать и не тратить время на переобувание — Сандра за это время могла добраться сюда и увидеть своего жениха, приехавшего вовсе не к ней. Крикнув Виталику, чтобы он ехал дальше, Аня крепче прижалась к его спине.

Она понимала, что, приведи она Виталика к себе, то вернувшаяся Александра сразу заявит на него свои права. И неизвестно, как поведёт себя он в этом случае — ведь он ещё не порвал с Сандрой, и не успел сказать важных слов ей, Анюте…

Особого выбора у неё не было, у Виталия — тем более, он вовсе никого не знал в этой Богом забытой деревне, поэтому единственным местом, где они сейчас могли обсушиться, не рискуя быть «пойманными за руку», был дом бригадирши. Виталик был мокрым с ног до головы, а ему ещё предстоял обратный путь…

…Михална жила через два дома от «общежития» студенток, и уже через минуту Виталькина «Ява» притормозила возле её калитки. Помня о том, что бригадирша обещала не закрывать ни калитку, ни баню, Анюта решительно шагнула в уже знакомый двор. Ей даже в голову не пришло тащить Виталика в баню — во-первых, это было неприлично, учитывая их короткое знакомство, а, во-вторых, туда могла прийти сама хозяйка, или какие-нибудь её запоздалые гости, поэтому девушка сразу направилась к дому.

На стук женщина открыла сразу и, увидев промокших и продрогших молодых людей, впустила их в дом. Представляя своего спутника, Аня в последний момент решила не называть его настоящего имени.


«Это мой друг, одноклассник, — от того, что ей пришлось соврать, девушка слегка покраснела и часто-часто заморгала, — его зовут Вадик. Он привёз мне посылку от мамы… а теперь не знает, как ехать назад, ливень никак не кончается. Можно, он у вас переночует, а то ехать сейчас очень опасно».


Легко согласившись, женщина сразу согрела чайник и выставила на стол свежеиспечённые оладьи. Жила Михална совершенно одна, поэтому восприняла поздних гостей чуть ли не как подарок судьбы. За столом она долго и пытливо расспрашивала Виталика и Аню про их родителей, про учёбу, и, слушая Анютины правдивые ответы, сам Виталий включился в невольную игру. Судя по выражению его глаз, роль «Вадика» он играл с артистическим азартом и очень ею увлёкся, так, что Анюта едва сдерживала себя, чтобы не расхохотаться.

Телевизор у Михалны был старый, чёрно-белый, но Аня была рада и такому — она чувствовала себя почти одичавшей без телевизора, без походов в кино или кафе, без шумных городских улиц и танцев под кассетный магнитофон.

Мокрую куртку Виталика и Анютин плащ Михална повесила на протянувшейся через всю кухню бельевой верёвке, прямо над горячей печкой, и, дав обоим по паре шерстяных носок, поставила сушиться мокрую обувь.

Согревшись домашним теплом, Анюта совсем не хотела покидать уютную комнату с незатейливой деревенской мебелью, и, усевшись рядом с Виталием на старом низком диване, уставилась на экран телевизора. Парень обнял её, и, положив ему голову на плечо, Анюта невольно закрыла глаза.


«От чё делает, а?.. — сидевшая к ним спиной на стуле Михална хлопала себя по толстым ляжкам и укоризненно прицокивала языком, — Ты ж смотри, ни стыда, ни совести… Да бросит он тебя, дура ты безмозглая… Поматросит, и бросит!»


Сквозь сладкую полудрёму слушая комментарии бригадирши к французской мелодраме, Аня невольно улыбалась. Ей было так хорошо сейчас… она подумала, что так хорошо ей ещё никогда не было.


«Мария Михайловна, у вас на веранде можно курить?» — неожиданно Виталик отвлёк женщину от переживательной картины.

«Можно, Вадик, можно, — не отрывая глаз от экрана, та согласно закивала, — там и спички есть, на окошке».


…Выйдя с Виталиком на веранду, Аня не смогла сдержать улыбки, вспомнив, как он изображал «Вадика». Тусклый свет лампочки-двадцатьпятки едва освещал сбитое из деревянных досок помещение с двумя небольшими окнами по обеим сторонам, завешанными хлопчатобумажным тюлем с вытянувшимися краями. Под тюлем угадывались короткие занавески-задергушки, закрывающие обзор двора, и придающие окружающей обстановке эффект уединённости.


«Слушай, ты так правдоподобно говорил о своих родителях, — усевшись на стоящий возле стены сундук, покрытый плюшевым покрывалом, Анюта подняла взгляд на Виталия, — мама — прачка, папа — шофёр… А кто они у тебя на самом деле?»

«Я не похож на сына прачки и шофёра?» — присев рядом, парень тут же заключил девушку в объятия.

«Не похож…»


Кокетливо закусив нижнюю губу, Анюта смотрела в его серые глаза — они были так близко…

Они снова целовались… целовались…

…Его дыхание становилось прерывистым, а руки ещё крепче сжимали девичье, прикрытое тонким батником тело, так, что в какой-то момент Аня вдруг испугалась — ей не показалось, она явно почувствовала, как тело парня напряглось… пробежав губами по её лицу, он спустился к шее… плечу…


«Не надо — так…» — девушка смущённо отстранилась и поправила расстёгнутый Виталиком ворот батника.

«Чего ты боишься?..» — всё ещё тяжело дыша, он не стал настаивать и разжал руки.

«Я не боюсь… — Анюта опустила вниз глаза — длинные ресницы трепетно задрожали, — Я не боюсь, но… нет».


Наступило неловкое молчание. Видимо, ожидавший другого, Виталий рассматривал коробок спичек, едва улыбаясь уголком губ. Анюта сидела рядом молча, не зная, что сказать… Да и как можно объяснить свои чувства парню, с которым едва знакома? Пока они только целовались, она не ощущала никакой опасности… но всё оказалось намного сложнее. Ну, как объяснить ему, что она совершенно не готова к «этим самым» отношениям? Она свято верит, что они должны наступать только после свадьбы. Если она ему сейчас скажет об этом, не подумает ли Виталик, что Аня намекает именно на свадьбу?

…Глупости. Она вообще ни о чём таком не думает. Просто Виталик ей очень нравится… Даже больше, чем нравится… Но ей вполне достаточно его объятий и поцелуев.


«Знаешь, я, наверное, пойду…»


Сказав эти слова, она вдруг поняла, что не в силах сдвинуться с места. Нет, она решительно не хочет уходить от него…


«Подожди… — он положил свою ладонь ей на руку, — Обещаю, что не сделаю тебе ничего плохого. Только не уходи…»

«Хорошо…»


Анюта вдруг подумала, что впервые за всё время пребывания здесь, вдали от родных ей людей, она не ощущает чувства сиротства — вполне типичного для молодых девушек, покинувших отчий дом, чувства… И причиной этому — парень, знакомство с которым она теперь считает совсем не случайным… и даже то, что она отнимает его у другой девушки, её вовсе не смущает.


…Они ещё долго сидели на прохладной веранде — сходив в дом, Анюта попросила у Михалны тапочки для себя и Виталия, и угодливая хозяйка дала ей ещё и свой пуховый платок — накинуть на плечи, пока сушится плащ.


«А, всё-таки, кто твои родители?» — не удержалась от вопроса Аня.

«Мать — актриса областного театра».

«А отец?»

«Он работает в обкоме партии».

«Где?!»


Услышав о том, что отец парня — высокопоставленный партийный работник, Анюта слегка опешила. У себя дома она была комсоргом класса, позже — школьного комитета комсомола, часто посещала горком, знала многих комсомольских работников. Её покойный отец был парторгом в своём преподавательском коллективе, и из его откровенных разговоров с матерью Аня имела кое-какие представления о жизни номенклатурных чиновников и их детей.

Сама она в душе всегда мечтала хоть немного приблизиться к этому кругу людей… Нет, не из жажды материальных благ — с этим у девушки было всё в порядке, она не была завистливой. Но ей казалось, что это — особенный круг, в котором собрались исключительно образованные, интеллигентные, имеющие большие перспективы люди.


…Это ночное общение с Виталием только укрепило мнение — парень оказался на удивление интересным рассказчиком, с широким кругозором и разносторонними познаниями… Он так увлекательно рассказывал ей о поездках за границу, перемежая свои впечатления с пересказом исторических фактов, что Анюта слушала его, раскрыв рот. Ей казалось, что она, отличница, медалистка, не знает и десятой доли того, что знает этот красивый, умный, обаятельный парень…


…Около двух часов ночи они нехотя попрощались — Ане было пора возвращаться к себе, иначе руководительница могла спохватиться и решить, что с ней что-то случилось.


«Ты уедешь утром?» — уже одевшись, она стояла в дверях, готовая покинуть дом Михалны.

«Да, мне нужно как можно раньше попасть домой. Я не предупредил родителей, что уеду… Они не в курсе, будут волноваться».

«Ты такой отчаянный…» — её синие глаза смотрели на него с неподдельным восхищением.

«Я подумал, что, если не увижу тебя сегодня, то не смогу спокойно жить…»

«Но это же триста километров…»

«Для меня это не предел. Тем более, ради тебя…»

«А, если дождь не прекратится?»

«Я уеду рейсовым автобусом, он в шесть, я уже узнавал».

«А мотоцикл?»

«Приеду за ним в следующую пятницу… и увезу тебя на нём».

«Ты, и вправду, сумасшедший…»

«Это всё из-за тебя…»


Взяв с него честное слово, что, если дождь не прекратится, то он уедет автобусом, Аня, наконец-то, нашла в себе силы уйти. Виталик отправился в дом, на постеленную в «зале» кровать.


Только подходя к клубу, Анюта вспомнила об Александре и о том, как сейчас посмотрит той в глаза.

* * *

— Ничего я убирать не буду! — Аня упрямо смотрела на Михалну, — Мы не заходили в вашу баню! Вы что, не слышали, что мы были на веранде?!

— Больно надо, слушать, чем вы там занимаетеся, — женщина нахмурила подведённые карандашом брови на полном лице, — а только кроме вас некому было туда ходить! Я вот ещё в ваш институт напишу, да родителям вашим, пусть узнают, кого воспитали!