Баттон благосклонно улыбнулся.

— Вы не должны скрываться, словно от стыда и позора. Ваше дело — восхищать и производить впечатление. Пусть все видят, что вы господин и госпожа Эмберделла! Такие, какие есть на самом деле.

Поэтому рука Калли вроде бы небрежно лежала на рукаве мужа. Глядя на них, никто не узнает, что ее пальцы отчаянно впиваются в его руку, напоминая, что она рядом.

Если бы Калли не пыталась добраться до кости своими ногтями, Рен наверняка забыл бы, что она тут. Под устремленными на него взглядами ему пришлось бороться с почти непреодолимым желанием отступить, ринуться в открытые двери бального зала и исчезнуть. Он и Калли стояли словно на сцене — на верхней площадке широкой лестницы спускавшейся в бальный зал.

Краешком сознания Рен отметил крепкую хватку Калли — его спасательный круг, нить, соединявшую его с землей. Сквозь гул крови в ушах он припоминал инструкции Баттона.

Произвести впечатление. Пусть все видят, что перед ними хозяева.

И тут Рен осознал, что, если сумеет продержаться еще несколько секунд, ему больше никогда не придется прятаться: ни здесь, ни в деревне, ни в поместье.

Груз многолетних тайн и тени прошлого когда-то придавили его к земле. Но теперь сознание того, что он может появляться везде с открытым лицом, заходить на деревенскую почту, отсылать письма, нанять слуг, чтобы облегчить жизнь Калли…

Воздух наполнил его легкие, прохладный душистый воздух, не тот затхлый и влажный, которым он дышал в своем капюшоне черной шерсти. Рен стоял, прямой и высокий, и сверкающий шарф, знак рыцарства, сиял на его груди.

В какой-то момент, наверняка по наставлениям Баттона, у которого была явная склонность к театральным эффектам, Калли сжала руку мужа и стала опускаться в глубоком реверансе. Рен низко поклонился.

Когда они выпрямились, в разных углах зала вспыхнули аплодисменты, и вскоре даже самые бесчувственные особы присоединились к общей овации. Смущенный Рен уже подумывал удрать подальше от шума, лиц, от звона хрусталя в огромных люстрах.

Но жесткая хватка жены удерживала его на месте.

Он послал ей вопросительный взгляд: «Собираешься оставить на мне новые шрамы?»

Ответный взгляд предостерегал: «Не смей сбегать. Даже не думай покинуть меня!»

Мысль о том, чтобы оставить ее наедине с толпой, привела его в чувство куда эффективнее, чем яростное пожатие. Если он сумел спасти ее от смерти на острых камнях… не к лицу мужчине бросить ее сейчас.

Поэтому он вынес аплодисменты, взгляды и всеобщее изумление. Баттон был прав в одном: Рен заработал шрамы на службе короне. Если его миссия была тайной — черт побери, само его существование было тайной, — еще не значит, что он до конца жизни должен скрываться во тьме!

Он может постоять здесь, на виду у всех, еще немного и заработать право пребывать в свете. В свете Калли. Ибо она сияла в ночи. Он видел это по лицам, поднятым к ним. Сначала взгляды останавливались на нем. На его лице, на видимых шрамах, испытующие, любопытные, гадающие о том, сколько еще шрамов скрыто маской. Но когда первое впечатление от его изуродованного лица немного ослабевало, взгляды один за другим обращались к сияющей внутренним светом женщине, стоявшей рядом с ним.

Хорошенькая Калли с курносым носом и россыпью веснушек. Калли, бродящая по округе, повязанная платком, Калли, убирающая дом, превратилась в изысканную красавицу, богиню весны и обновления.

Богиню с грудью, созданной для наслаждения бога! О господи! Как он мог не заметить! Так нервничал, что совершенно упустил из виду тот факт, что все богатства Калли выставлены напоказ!

Ярость охватила его. Он убьет Баттона!

Но тут жена потянула его за собой, и они спустились в зал. Трость помогала Лоренсу шагать величественно и не хромая.

Генри и Беатрис выступили из улыбающейся толпы, чтобы приветствовать хозяев. Генри на редкость хорошо выглядел в костюме сквайра минувшего века. Костюм казался совсем новым и явно не был извлечен с чердака. Он идеально подходил к старомодному обаянию Генри.

Беатрис была очень хорошенькой в матово-сером шелке и маске кошечки из горностаевого меха. Калли осыпала ее похвалами, которые Беатрис приняла со странной неловкостью.

— Это старое платье, — пробормотала она.

Калли удивилась, поскольку знала, что каждая жительница деревни заказала новый наряд у мистера Баттона.

— Но вы абсолютно неотразимы, — заверила она. — Первая красавица в этом зале.

Беатрис слегка нахмурилась.

— Разве у вас нет зеркала Калли? Или мне следует величать вас «леди Портер»?

Она многозначительно посмотрела на перевязь Рена. Генри энергично закивал:

— О да, именно леди Портер! Могу я первым выразить свои поздравления, сэр Лоренс? Когда вы получили медаль и звание?

Рен на секунду замер. Калли ощутила, как напряглись мышцы его руки.

— Три года назад. И да, вы — первый.

Генри, казалось, всем своим видом молил об объяснении, но Калли знала, что он ничего не дождется. И поэтому поспешно откашлялась:

— Сэр Лоренс, насколько я понимаю, квартет уже приготовил инструменты и ждет, когда мы откроем бал.

Коротко кивнув Генри, Рен отдал трость слуге в ливрее и увлек Калли в центр зала, как подобает принцу и принцессе. Они низко поклонились друг другу, и, когда заиграла музыка, он притянул ее к себе и она вплыла в его объятия.

Последовала долгая пауза. Калли ждала, что он скажет. Наконец Рен прошептал:

— Калли!

— Что?

— Ты не только забыла спросить, хочу ли я этого бала, но и умею ли танцевать.

О черт! О проклятье! О яйца святого Георгия!

Но он тут же рассмеялся и закружил ее в вальсе, и даже хромота ему не мешала!

Калли откинула голову и тоже рассмеялась.

Понаблюдав немного за смуглым представительным господином и его светящейся счастьем женой, остальные тоже последовали их примеру.

Рен смотрел на жену. Темно-синие глаза улыбались:

— Не забывай, ты должна мне жемчужину!

После первого вальса Рен поискал Баттона. Тот о чем-то серьезно беседовал со стройной молодой женщиной в униформе горничной. Рену она показалась очень некрасивой. Но когда девушка присела в поклоне и оставила мужчин, Рен был поражен ее атлетической грацией. Будь она мужчиной, он подумал бы, что перед ним воин, причем опасный и безжалостный.

Что, конечно, было абсурдом.

Он выбросил из головы странную мысль и пронзил Баттона злобным взглядом.

— О чем вы думали, когда шили для Калли такое платье?

Баттон непонимающе уставился на Портера.

— Вам не понравилось? Я посчитал, что цвет ей очень идет.

Рен зловеще прищурился:

— Он прелестен… вот только мне кажется, что вы умудрились одеть Калли в крошечный лоскуток, которого и на галстук не хватит! Может, вам не хватило ткани… скажем… для лифа?

Баттон не пытался скрыть довольную ухмылку.

— Природные достоинства леди делают вас предметом зависти всех здешних мужчин.

Рен сложил руки на груди, подступил ближе и навис над Баттоном — талант, которого он еще не потерял.

— А если мне не нравится, что все мужчины пялятся на… природные достоинства моей жены?

— Я припас кое-что на случай, если ткань не выдержит, — неохотно признался Баттон, отводя глаза, — но это просто испортит линию ее шеи.

Рен, похолодев от ужаса, представил Калли в лопнувшем, не выдержавшем напора платье, схватил отрезок кружева, извлеченный Баттоном из кармана, и отправился на поиски жены.

Он не увидел довольной физиономии Баттона, смотревшего вслед.

Он не удивился, обнаружив Калли в кругу поклонников. И поскольку ему больше всего хотелось перекинуть Калли через плечо и показать всем, кто ее хозяин, он вынудил себя склониться перед женой.

— Если ее милость простит вмешательство, мне нужно обсудить с ней дело чрезвычайной важности.

Калли, прекрасно знавшая, что он никогда еще не был так вежлив с ней, как сейчас, настороженно кивнула и попросила поклонников пригласить на танец своих жен, сестер и матерей.

И только потом вскинула подбородок:

— В чем я провинилась на этот раз?

Вместо ответа Рен схватил жену за руку и потащил вглубь зала, где занавешенная ниша ждала дам, которым вдруг станет дурно, или любовников, которым придет в голову устроить свидание.

К счастью, альков оказался свободен, хотя Рен был готов силой выгнать любого и всякого, кто станет у него на пути. Затащив Калли внутрь, он повернулся и яростно зашипел:

— Поверить не могу, что ты способна носить такое на людях!

Она не стала делать вид, будто не понимает мужа. Просто сложила руки под грудью и ответила вызывающим взглядом.

— Поверить не могу, что ты заметил это только сейчас!

— Не сейчас, — прорычал он. — Сначала я должен был перемолвиться словечком с поставщиком этих лохмотьев! Как ты могла позволить ему одеть себя дорогой потаскушкой?!

— Так тебе это нравится, — улыбнулась Калли, кокетливо вздыхая. Рен увидел краешек ареолы, показавшийся над вырезом, и едва не проглотил язык. Ткань вот-вот не выдержит!!!

Он выхватил из кармана кружева.

— Надень это!

Она презрительно пожала плечами.

— Ни за что! Это испортит линию лифа!

Рен шагнул к ней. Ближе. Еще ближе. Больше он не испытывал ревности. Все, чего он хотел, — повалить ее на диван и поцелуями стереть с губ понимающую улыбку. Стереть шутливый тон с языка, заполнив ее рот своей плотью, натягивавшей перед брюк.

Калли не отступила. Не отступила, пока он не вынул из жилетного кармана жемчужину, которую она отдала ему за первый вальс.

— Открой рот.

Глава 26