Пол выглядел очень симпатично в старом платье Калли, хотя Элли потом жаловалась, что он испортил ее лучшую шляпку, когда напялил на свою огромную глупую башку.

Теперь Калли кружилась, кланялась и приседала в своем счастливом одиночестве и, смеясь, коверкала неприличную песенку. Наконец она запыхалась и остановилась, задыхаясь и широко улыбаясь в солнечном свете.

— Идиотка, — любовно ругнула она себя.

Немного отдышавшись, она несколько минут приводила в порядок прическу и отряхивала пыль с подола.

Потом с важным видом, как настоящая леди, владелица особняка, величественно поплыла по дорожке. Единственным оставшимся напоминанием о ее глупости был маленький перевязанный ленточкой пакетик, упавший в густую траву на обочине.

По той же дороге, медленно, чтобы не задеть случайного пешехода, топал гигантский черный конь. Добравшись до яркого пакетика, он остановился.

Рен смотрел на хорошенький пакетик, но видел женщину, высоко поднявшую юбки, обнажив при этом изящные щиколотки и икры, что позволяло увидеть даже сводивший с ума изгиб бедра, словно выточенного из слоновой кости, смеющуюся и танцующую при свете дня.

Хорошее настроение Калли длилось ровно до первого взгляда на деревню Эмберделл. Довольно миленькое местечко, настоящая Англия, достаточно благополучное, но не промышленный центр. Самой оживленной была, конечно, главная улица, с горсточкой лавок и кузницей.

Но не сама деревня стала причиной расстройства Калли, а жители… которые, как по команде, одновременно повернули головы и уставились на нее. Калли никогда раньше не испытывала такой неловкости. Ее словно изучали под лупой, как изучал Орион растения и насекомых. Весь Лондон считал Уортингтонов чудаковатыми, но обычно терпели благодаря знакомству со всеми! Калли привыкла, что ее мнение игнорируют, вследствие того простого факта, что в семье ее считали ничем не выдающейся.

Теперь же она стала очень важной персоной: новой хозяйкой Эмберделл-Мэнор, лучшего поместья в округе!

Хотя взгляды окружающих были подобны ледяному ветру, дувшему в лицо, Калли изобразила дружелюбную улыбку и направилась прямо в чрево кита. Иначе говоря — в центр деревни.

Ее первая встреча, если не считать подозрительных взглядов и шепотков за спиной, произошла с владелицей лавки, на вывеске которой затейливыми золотыми буквами значилось:

«Мадам Лонжетт, модистка».

Калли не собиралась заказывать платье. Дома у нее было несколько, и Дейд должен был их отправить в Эмберделл-Мэнор. Она просто нырнула в ближайшее убежище. Она не могла позволить себе даже нового шнурка. Что уж говорить о платье!

Но убежище оказалось ловушкой. На Калли мгновенно устремились испытующие взгляды.

Она почувствовала себя мышкой, неожиданно очутившейся в клетке с кошками. В роли кошек выступало не менее дюжины особ женского пола.

Женщина в переднике модистки, вероятно, сама мадам Лонжетт, с застывшей улыбкой выступила вперед. Мадам оказалась приземистой, некрасивой, с красной физиономией и совершенно не похожей на изображенную на вывеске даму. Но все же Калли улыбнулась в ответ.

— Здравствуйте, я…

— Миссис Портер!

Все еще демонстрируя зубы в неубедительной приветственной улыбке, мадам пожала руку Калли.

— Как… э… приятно видеть вас… э… наконец…

Наконец?

Калли пробыла в здешних местах ровно четыре дня. Очевидно это, а также очень короткое ухаживание и свадьба с мужчиной, никогда не появлявшимся на людях без капюшона, вызвали бурю сплетен и предположений.

Да. Так оно и есть.

Калли попыталась сгладить остроту ситуации, сделав вид, будто пришла именно к мадам.

— Мне срочно нужна ваша помощь, мадам. Я только что приехала из Лондона и обнаружила, что у меня нет ничего подходящего для деревни.

Калли хотела сказать, что нуждается в практичных платьях для прогулки, чего на самом деле не было, но когда наблюдающие за ней глаза неприязненно прищурились, услышала язвительную реплику:

— …можно подумать, она меняет шелка на мешки для муки!

Злобный шепот прозвучал довольно отчетливо в наступившей неловкой тишине. Ответом послужили перепуганные смешки, охи и ахи.

Калли вскинула подбородок и храбро ринулась вперед:

— Думаю, на самые жаркие дни подойдет муслин. У вас есть что-нибудь в полоску?

Она найдет какой-нибудь способ заплатить.

Но все было напрасно.

— Нет, мы в нашем деревенском захолустье пока еще не имеем МОДНЫХ полосок.

И снова ехидный шепоток и сдавленные смешки.

Мадам буквально разрывалась между опасением разгневать постоянных покупательниц и желанием угодить новой хозяйке поместья. В ее глазах, обращенных на Калли, светилась отчаянная мольба.

«Приходите позже…»

А возможно, и «никогда не возвращайтесь».

«У тебя полная корзинка подарков. Воспользуйся ими».

Как метательными снарядами?

У нее сильная правая рука. Для девушки. Так утверждал Дейд. Калли представила невидимую злопыхательницу, в лицо которой летит горсть цветных пакетиков. Абсурдность мысленной картины заставила ее повернуться к волкам… то есть к дамам с радостной улыбкой.

Сунув руку в корзину, она всучила пакет каждой из них в руки.

— Это маленький подарок в знак будущей дружбы, так приятно познакомиться, надеюсь, вы навестите…

Ничего не помогало. Проклятая деревенская толстокожесть!

— Мы скоро устраиваем бал, обещайте, что приедете…

«Что?! Нет. О задница святой Шарлотты, что я делаю?!»

— Такой прекрасный большой дом. Не терпится наполнить его гостями…

Ни малейшей надежды. Язык отказался ей подчиняться.

— О, думаю, уже скоро. Мистер Портер очень хочет, наконец, познакомиться с жителями деревни…

Не импульсивна. Скорее склонна к самоубийству.

Калли каким-то образом удалось не назвать точную дату бала. Но она, сама не зная как, заказала полдюжины муслиновых платьев «по последней моде», что бы это ни значило.

Она практически бежала из деревни слепо рассовывая пакетики с имбирем всем встречным, бормоча:

— Так приятно познакомиться… должны прийти… какой чудесный день…

Когда деревня скрылась из виду, Калли села на поросший травой холмик у дороги и закрыла лицо руками.

«Я запаниковала, вела себя как безумная. Не знаю, что на меня нашло…»

Каковы шансы на то, что мистер Портер снисходительно хмыкнет, погладит ее по головке и скажет: «О, что плохого в небольшом собрании… только самые близкие…»

«Вся деревня. Я пригласила на бал всю деревню.

Пригласила на бал кузнеца.

И, вполне вероятно, — его собаку.

О нет, простите. Это был его мул».

Истерика клокотала в горле, принеся с собой мысль, что именно это может заставить мистера Портера немедленно отослать ее домой…

Паника улеглась, как бушующие воды, на которые налили масла.

Мистер Портер не любит чужаков. Мистер Портер просто взбесится, когда обо всем узнает.

Губы Калли медленно растянулись в злорадной улыбке. Будь у нее сейчас зеркало, поразилась бы сходству с младшей сестрой.

Если не считать того, что даже Атти не посмела бы зайти так далеко.


А тем временем в лавке модистки поднялась настоящая суматоха. Женщины, перебивая друг друга, трещали о предстоящем бале.

Беатрис подошла к двери, глядя вслед бегущей по дорожке Калли.

Бал. Блестящая идея. Интересно, как удастся новонареченной миссис Портер подготовиться всего за неделю? Но, видимо, с деньгами Лоренса можно добиться всего, чего пожелаешь.

Вздохнув, она вспомнила голубой шелк, которым любовалась до прихода Калли. Слишком дорог, хотя будет прекрасно на ней выглядеть, и Генри никогда ни в чем ей не откажет. Но в таком случае придется обойтись без сахара или душистой ванили, которую так любил Генри. Мать Беатрис всегда твердила, что жена, прежде всего, должна исполнять желания мужа.

Беатрис пропустила шелк между пальцами и решительно отвернулась.

Такой красивый голубой цвет…

Она с облегчением вышла из лавки. Слишком много искушений.

Калли все еще шла по главной улице. Беатрис немедленно повернула в противоположную сторону, хотя там у нее не было дел.

Но поскольку она по-прежнему оглядывалась на Калли, думая о капризах судьбы, то и не заметила гиганта, пока едва с ним не столкнулась. Огромные ладони легли на ее плечи, удерживая на месте.

— Миссис Нельсон!

Беатрис подняла удивленный взгляд:

— Ануин!

Она не видела его тысячу лет, хотя он, возможно, постоянно доставлял продукты в Спрингделл. На Беатрис никогда не подходила к двери для слуг, предоставляя это кухарке.

И вот теперь она смотрела в лицо, которое знала так же хорошо, как всякий в деревне. Широкое и грубое. Но его черты всегда казались ей мужественными, как у романтического пирата или разбойника. Мимолетное увлечение глупой девчонки, запретный плод, вот и все.

Он всегда хотел ее, но она была для него недоступна, Беатрис, единственное дитя очень богатого фермера, и Ануин, сын старого бакалейщика. Она упражнялась на нем в искусстве флирта, еще когда оба были почти детьми, и чувствовала, как он провожает ее глазами, куда бы ни шла.

Теперь он увидел, куда она смотрит, и его толстая физиономия потемнела от гнева.

— Это ты должна была стать хозяйкой большого дома! Она не такая красивая, как ты!

Беатрис опустила глаза и поправила перчатки.

— Миссис Портер происходит из очень древнего рода. Она станет прекрасной хозяйкой Эмберделл-Мэнор.

Может ли кто-то осуждать ее за легкий оттенок горечи в голосе? Только не Ануин. Он выглядит и ведет себя как бандит, и его в деревне побаивались. Для Ануина она никогда не может пасть настолько низко, чтобы быть недостойной звания хозяйки дома или совершить что-то неприличное.