Стоявший у буфета дворецкий тут же открыл бутылку шампанского и наполнил два бокала. Алексей, уверенный в том, что Памела не заметила присутствия слуги в гостиной, удивился, что это ее никак не смутило, а про себя подумал: с такой выдержкой она была бы отличной королевой.

Когда же дворецкий поднес бокалы, Памела посмотрела на него не без скепсиса, заметив:

– Надеюсь, что винный погреб в этом доме в лучшем состоянии, чем все остальное.

– Здесь отличный винный погреб. – В голосе дворецкого был явный укор. – Мы за эти годы убедились, что хороший подбор вин и других напитков привлекает хороших арендаторов. Это стало нашей постоянной заботой.

– А все остальное в доме отсутствует? – Памела сказала это небрежно и спокойно, как о чем-то не очень важном, и взяла протянутый бокал.

– Совсем не так, мисс. Необходимый ремонт всегда проводится. Леди Горем давно перестала посещать Лондон и этот дом. В последние годы нам помогали его содержать лишь деньги от ренты. – Дворецкий смешно вскинул голову. Казалось, он смотрит на свой длинный нос. – Никакого вопроса о коммерческой прибыли, мисс Эффингтон, – закончил он. – Книги в библиотеке тоже в полном порядке.

– Извините меня, Грэм, если я вас обидела, – сокрушенно покачала головой Памела. – Я этого не хотела.

– Конечно, не хотели, – заметил Алексей, беря бокал удворецкого. – Это понятно, ибо невольно возникают вопросы, когда видишь не то, что ожидал увидеть.

– Да, это верно, – подхватила Памела, кивая. – Я не представляла себе, что этот дом такой... такой...

– Уютный и гостеприимный, – решительно продолжил Алексей. – Ухоженный с любовью и вниманием. – Он кивнул дворецкому: – Правильно я говорю, Грэм?

– Конечно, ваше высочество, – ответил дворецкий. Чуть помолчав, он все-таки сказал: – Позвольте мне поздравить вас с помолвкой.

– Спасибо, Грэм, – ответил Алексей с доброй улыбкой.

Поклонившись, дворецкий поспешно покинул гостиную. Так оно часто и бывает. Услышав подобную новость, слуга, любой слуга, неизбежно оповещает всех, нужно ли это или нет. Алексей, согласившись с планом леди Смайт-Уиндом, не думал, что придется его выполнять немедленно.

Что ж, могло быть и хуже. Подумаешь! Всего-то надо было представиться влюбленным в красивую женщину.

– Отбросим праздные рассуждения. Не лучше ли поговорить о вашем возвращении домой, мисс Эффингтон?

– Оказывается, я скучала по Лондону больше, чем ожидала. Мне, разумеется, не хватало моих близких. – Она сделала глоток шампанского. – Этот дом – не мой родной очаг, и все же... когда я вошла, мне показалось, что я здесь когда-то уже была.

– Ничего подобного! – удивленно воскликнул Алексей. – Вы же говорили, что он завещан вам кем-то из ваших родных?

– Да, я говорила это. Завещан он мне, моей тетушке и кузине. – Мисс Эффингтон окинула критическим взглядом большую гостиную. – Дом завещала наша двоюродная бабушка. Ей очень не нравилось, какой образ жизни ведет тетушка Миллисент.

– Она завещала вам этот дом?

– И свои деньги. Она надеялась, что это поможет нашей тетушке, а с ней моей кузине и мне избежать несоответствующего в глазах общества образа жизни. Что касается меня, то жизнь моей тетушки, леди Смайт-Уиндом, исключительно интересна и вполне приемлема.

– В глазах общества?

– Конечно. – Мисс Эффингтон улыбнулась. – Тетушка Миллисент жила обычной жизнью, как все дамы ее круга, пока не овдовела. Тогда она и решила постоянство заменить разнообразием, оставила Лондон и стала путешествовать, изредка возвращаясь домой. В последний раз это было шесть лет назад. Тогда мы с кузиной решили присоединиться к ней.

– Да-да, – кивнул Алексей, глотнув шампанского. – После скандала.

Памела сердито взглянула на него:

– Да, пожалуй.

– Думаю, как ваш жених, я должен знать, что это за инцидент. – Он скорбно вздохнул, словно понимал и сочувствовал ей. – Во избежание всяких недоразумений между нами в будущем.

– Ваше высочество, между нами не может быть недоразумений в будущем, ибо его у нас не будет. – Памела расправила плечи и посмотрела принцу в глаза. – Мне бы не хотелось, чтобы мы обсуждали прошлую личную жизнь. Вы – мою, а я – вашу.

– Я с удовольствием рассказал бы вам о своем прошлом.

– С удовольствием? – нахмурилась Памела.

– Да, хотя все это намного проще для мужчины. Репутация мужчины – что это? Да хотя бы и половина женщин Европы побывала в моей постели! В глазах мужчин это, скорее, вызывает зависть.

Памела фыркнула:

– Ничего подобного! Это говорит лишь о плохом вкусе мужчины, о его неразборчивости.

– Вы не мужчина. – Он посмотрел на нее. – И слава Богу.

Памела словно и не слышала этого замечания, а только посмотрела на него с интересом:

– Вы, похоже, гордитесь такой репутацией?

– Горжусь? Не совсем точно. Но я обижусь, если вы воспользуетесь таким словом, как «неразборчивый». Я очень осторожен и разборчив!

– Приношу извинения.

– Принимаю. – Он предпочел не замечать ироничные нотки в ее голосе. – Мне не надо извиняться за прошлое, мисс Эффингтон, и нечего стыдиться. Если я и совершал какие-либо безрассудные поступки, то всегда себя успокаивал, говоря, что наступит такое время, когда я не смогу их себе позволить. Жизнь монарха принадлежит его народу. Так будет со мной, когда я наследую трон. А пока у меня есть возможность не лишать себя радостей жизни. – Он лукаво улыбнулся. – Это так!

– У меня в этом нет сомнений, – ответила Памела.

– Не может быть! Однако вы не должны забывать, что тот, кому придется сесть на трон и править страной, у всех на виду. Каждый его шаг и поступок становится предметом обсуждения и сплетен. Я признаюсь только вам, мисс Эффингтон, что моя репутация раздута... Хотя и не очень, – подумав, продолжил он, уже широко улыбнувшись. – Однако есть кое-какие надежды...

– Половина женщин Европы в постели? – насмешливо улыбнулась Памела.

– Нет, это было бы просто приятным сюрпризом. Ведь ты обречен править, не ограничивая себя ни в чем. И так всю жизнь. Ты не должен быть таким, как все. Твои образованность, способности, верность и храбрость, или даже твой аппетит, должны быть необыкновенными, не такими, как у простых людей. Невзирая на королевскую кровь, ты создан все же из костей и плоти, а потому подвержен слабостям, как и все смертные. И тем не менее короли, успешно правящие в своем королевстве, где народ всем доволен, стремятся жить так, как им подобает и как им нравится! – нахмурившись, подытожил Алексей. – Это не всегда удается, но таков постоянный вызов нашей ответственности и привилегиям.

Памела молча слушала его, а потом вдруг холодно спросила:

– И этим объясняется ваше отношение к женщинам?

– Это все, что вы хотели узнать? – рассмеялся он.

– Никак нет. Все, что я услышала, показалось мне весьма забавным. Невольно задумываешься, как трудно жить человеку в вашем положении. – Она сделала паузу. – Вы об этом жалеете?

– Мне многого жаль. И еще раз прошу вас, мисс Эффингтон, не забывайте, что мои откровения только для вас одной. Кстати, хочу заметить, роль гуляки-принца я играл совсем недолго.

Алексей умолк, чтобы собраться с мыслями. Он не был уверен, что правильно поступил, выбрав эту девушку для откровенных излияний, хотя во всем, что он сказал, не было особых секретов. Но до сих пор он был так откровенен только со своими друзьями, Романом и Дмитрием.

Сделав глубокий вдох, он продолжил:

– Три года назад моя кузина Валентина попыталась взять правление страны в свои руки. В это время заболел отец. Мне даже пришлось применить власть, чтобы помешать перевороту. Мне это, к счастью, удалось, и пока отец не выздоровел, я был слишком занят, чтобы думать о прежнем беззаботном образе жизни. Откровенно говоря, мне было жаль беспечной жизни. – Алексей посмотрел на Памелу. – Я рассказывал вам об этом?

– Упоминали вскользь, – ответила она, улыбнувшись.

– После выздоровления отца я остался с ним рядом и, по сути, руководил страной. Мы с ним всячески пытались скрывать это. Слабость в таких случаях, мисс Эффингтон, – он внимательно посмотрел на Памелу, – недопустима.

– Пожалуй, да.

– Да. Я был королем до кончины отца. Смерть монарха – тяжелая и опасная утрата, смерть отца – совсем иное горе. Он был и хорошим королем, и хорошим человеком, прекрасным отцом.

Легким движением руки Алексей всколыхнул шампанское в своем бокале и какое-то время молча смотрел на него. Только сейчас он вдруг понял, что у него, по сути, не было возможности оплакивать смерть отца. Были, конечно, официальные похороны короля, но как-то сразу же началось наступление России на Авалонию. Настолько внезапное и быстрое, что у сына не было времени оплакать отца. Алексей делал все, чтобы спасти родину.

– Вы были близки с отцом? – тихо спросила Памела.

– Да, конечно. Когда я был еще мальчишкой, он, бывало, позволял мне спрятаться в большом зале дворца, когда собирал все правительство. Потом спрашивал меня о том или ином его решении. Я только недавно понял, что так он учил меня и готовил к тому, чтобы я не только правил, но и понимал, что такое справедливость и добро по отношению к простому народу. – Алексей улыбнулся, вспомнив «лекции» отца. – Не всегда эти два понятия совпадают. Но мой отец любил свой народ и, безусловно, любил своего сына.

– Вам его не хватает? – Это был не вопрос, а скорее утверждение.

– Да, мне очень его не хватает. Не хватает своего короля, своей родины. Я больше всего сожалею о том, что никогда уже их не увижу. Такова жизнь и ее повороты, мисс Эффингтон. Встречи и прощания. – Он допил шампанское в бокале и направился в конец комнаты, где дворецкий оставил бутылку. Снова наполнив бокал, он заметил легкую дрожь в руках. Было странно и неприятно, к тому же он только что говорил о слабостях. Никогда и ни с кем не говорил он еще о таких интимных вещах. Почему же он сделал это сейчас? У него было такое чувство, словно он говорил это женщине, которая останется с ним до последних его дней.