— Могу я тогда попросить немного денег? — спросила она.

— Денег? — взревел он. — Все деньги на хозяйство у твоей матери.

— Но ведь ее нет, — резонно заметила она.

— Тогда возьми из своих, — ответил он.

Впоследствии Бет никак не могла взять в толк, кто дернул ее за язык ответить, что она копит деньги для будущих каникул в Стрэтфорде. Но слова слетели у нее с языка, что уж тут поделаешь.

— Ты больше туда не поедешь, девочка моя, — заявил он, злобно сощурив глаза. — Ты будешь работать все лето. Если ты думаешь, что я стану платить за твои поездки, чтобы ты могла съездить повидаться со своей мегерой-теткой, то ты сильно ошибаешься.

— Но, папочка, Сюзи пригласила меня пожить у нее, — взмолилась она. — Позволь мне поехать.

Он повернулся к ней так быстро, что она не успела увернуться. Одной рукой отец схватил ее за плечо, а другой так сильно ударил в лицо, что Бет налетела на плиту и обожгла руку.

— Ты больше никуда не поедешь, — заорал он. — Отныне на всех каникулах ты станешь работать и отдавать половину заработка своей матери, чтобы покрыть расходы на твое содержание. Ты меня поняла?

Вспоминая эту унизительную сцену, Бет почувствовала, как на глаза у нее наворачиваются слезы. Он оставил ее с синяком под глазом и с разбитой губой — с теми же увечьями, которые часто наносил матери. Она вспомнила, как, лежа на ледяном полу, проклинала его, поклявшись, что заставит отца заплатить за это.

* * *

— В чем дело? — мягко спросил Стивен, заметив ее слезы, и тут Бет услышала собственный голос, рассказывающий о том, что произошло в тот день.

— Да он просто законченный негодяй, — заявил Стивен, обнимая ее и крепко прижимая к себе, как уже делал раньше. — Неудивительно, что ты так ненавидишь его.

— Я не могла заставить себя признаться Сюзи, почему не могу приехать на самом деле, — проговорила она, вытирая слезы и чувствуя себя легко и покойно в его объятиях. — По-моему, в конце концов я написала, что мне предложили хорошую работу. Впрочем, это не имело решительно никакого значения, потому что, как оказалось, у ее матери случился удар, и вряд ли она смогла бы уделить мне время, не говоря уже о том, чтобы позволить мне остановиться у них.

— Итак, с того дня тебе пришлось работать на каникулах? — спросил Стивен.

Бет кивнула.

— И по субботам тоже, в обувном магазинчике в Гастингсе. Отец заставлял меня приносить домой конверт с зарплатой нераспечатанным. Он забирал себе половину, эти деньги никогда не доставались матери.

Стивен погладил ее по голове и вздохнул.

— Тебе пришлось смириться, я полагаю, если ты хотела поступить в университет?

— Да. Но, думаю, если бы не Сюзи, то я бы ушла из дому, нашла бы себе работу и комнату, — ответила она. — Понимаешь, я часто писала ей о том, что хочу уйти из дому, даже не объясняя почему. В каждом своем ответном письме она умоляла меня не делать этого, она заставила меня поверить в то, что я слишком умна, чтобы застрять на какой-нибудь бесперспективной работе, а на другую, не имея образования и квалификации, я рассчитывать не могла. Ее мнение было единственным, на которое я могла положиться, даже Серене с Робертом я не могла довериться полностью. Думаю, отец постоянно твердил им, что я тупа, поэтому, похоже, они не очень-то верили в мою способность поступить в университет. Они частенько говорили мне, что, наверное, будет лучше, если я пару лет поработаю нянечкой.

— Но они ведь должны были знать или хотя бы догадываться, каково тебе приходилось дома? А вот Сюзанна не знала, так ведь? — резонно заметил Стивен.

— Все было не так просто. Видишь ли, буквально все, мои брат и сестра, учителя, соседи, все они жалели меня. Это было написано у них на лицах. А это подрывает твои амбиции, Стивен, ослабляет твою решимость, заставляет ощущать свою никчемность. А Сюзи не жалела меня, она восхищалась мной. В тринадцать лет я призналась ей, что хочу стать адвокатом, после того как мы посмотрели фильм об одном из них. Наверное, я сумела убедить ее в том, что из меня получится неплохой законник, и она никогда не позволяла мне усомниться в себе. Я всегда чувствовала себя в долгу перед ней за это, я помню, как в день окончания университета думала о ней, и мне хотелось, чтобы она оказалась рядом.

— Очень плохо, что вы перестали поддерживать связь друг с другом. Если бы вы по-прежнему оставались подругами, когда умерли ее родители, то ты могла бы заставить эту свинью, ее братца, поделиться с ней наследством.

— Я знаю, — уныло откликнулась она. — Может быть, если бы мы остались друзьями, я сумела бы давным-давно убедить ее уехать от родителей и начать жить собственной жизнью. С тех пор, как мы снова встретились, я все время об этом думаю.

— У каждого из нас есть свои «если бы», — со вздохом заключил он. — Но, как мне кажется, тебя закружил водоворот бурной университетской жизни, и ты завела себе более интересных друзей.

— Вовсе нет, — возразила она. — Я оставалась одинокой. И больше никогда я не чувствовала себя так, как это было с Сюзи, — никогда.

В словах Бет прозвучала такая горечь, что Стивен повернулся, чтобы взглянуть на ее лицо. Нижняя губа у нее дрожала, а в зеленых глазах притаилась отчаянная тоска. Он вспомнил, что и Сюзанна обратила внимание на печаль Бет, следовательно, когда они дружили, этого не было. Он не сомневался, что разговор о прошлом разбередил какие-то старые раны Бет. Причем эти раны были явно нанесены кем-то в промежутке между ее последней встречей с Сюзанной и поступлением в университет, потому что она сама заявила, что там ей пришлось создавать себя заново.

— Что с тобой произошло, Бет? — негромко спросил он. — Я знаю: что-то случилось. Расскажи мне.

Их глаза встретились, но потом она отвела взгляд. На лице у нее появилось виноватое выражение, которое он так часто подмечал у своих клиентов.

— Уже поздно, — хриплым голосом ответила она, и ее тело напряглось. — Тебе пора идти домой.

Бет была, конечно, права — было уже заполночь, но то, как она пыталась отгородиться от него, недвусмысленно свидетельствовало, что и он прав тоже.

— Я рассказал об Анне, потому что доверяю тебе, — сказал Стивен. — Думаю, я с самого начала знал, что ты поможешь мне разобраться в этой проблеме и прямо взглянуть на нее. Так что, пожалуйста, доверься мне и позволь помочь тебе.

Губы ее крупного рта искривила презрительная улыбка.

— Что такое, мы ведем переговоры о признании вины и заключаем сделку?

Стивен едва сдержался, чтобы не вспылить.

— Послушай, человеческий разум и тело — это не твоя стиральная машина. Когда в них что-то ломается, нельзя просто пойти и купить запасную деталь. Рана должна зажить. Мне кажется… — он умолк на секунду. — Нет. Я знаю, — с нажимом продолжал он, — что твоя рана не зажила. Не берусь утверждать, что вылечу ее, но, по крайней мере, позволь мне взглянуть на нее.

— Кто ты такой, потерявший практику психиатр? — ехидно поинтересовалась Бет. — Я взрослая женщина и не нуждаюсь в том, чтобы мужчина, который не в состоянии даже выгладить собственную рубашку, говорил мне, что у меня проблемы.

Стивен покраснел до корней волос.

— У меня не хватает времени выгладить одежду девочек так, как мне хотелось бы, не говоря уже о том, чтобы обращать внимание на себя, — сказал он. — Не старайся сделать мне больно, чтобы скрыть свою собственную боль.

— Ты суешь нос не в свое дело, — заявила она, вставая и быстрыми шагами пересекая комнату. — Ты явился сюда без приглашения, я приготовила тебе ужин и угостила стаканчиком в знак благодарности за то, что справился с моим потопом. Ну, хорошо, может быть, ты решил, что, раз я рассказала тебе о своем детстве, ты имеешь право лезть мне в душу. Так вот, такого права у тебя нет. Все, что я рассказала тебе сегодня вечером, имеет непосредственное отношение к прошлому Сюзанны, а не ко мне.

Стивен поднялся на ноги. Он боялся, что если станет настаивать, то нарушит то хрупкое взаимопонимание, которое возникло между ними нынче вечером. Тем не менее он чувствовал, что стоит на пороге разгадки. В общем, Бет ведь не открыла дверь и не предложила ему убираться вон, и в ее тоне было нечто, что давало основание надеяться: по крайней мере подсознательно она готова выложить ему всю правду.

— Это случилось где-то между шестнадцатью и восемнадцатью годами, — мягко, но твердо произнес он. — Нечто столь ужасное, что ты не смогла рассказать об этом даже своей подруге. Вот почему ты ее бросила, правда? Ты ведь могла приезжать к ней в Стрэтфорд, когда стала учиться в университете, но ты не осмеливалась, боясь, что правда выплывет наружу. Я ведь прав, не так ли?

Бет молча смотрела на него расширившимися от ужаса глазами, лицо ее залила смертельная бледность, нижняя губа дрожала. Это было выражение ребенка, которого застали за чем-то недозволенным. Она была перепугана насмерть. Стивен подошел к ней и обнял.

— Не бойся, — прошептал он, крепко прижимая ее к себе. — Я никогда не воспользуюсь этим тебе во вред, я просто хочу, чтобы тебе стало легче.

Ее тело обмякло у него в руках, и внезапно она заплакала громко, навзрыд, уткнувшись лицом ему в плечо и всхлипывая, как маленький ребенок.

— Все хорошо, — сказал он, проводя одной рукой по ее волнистым волосам, а другой крепко прижимая к себе. — Со мной ты в безопасности, Бет. Просто расскажи мне.

— Они меня изнасиловали, — с трудом выговорила она хриплым, незнакомым голосом. — Трое, в аллее, один за другим.

Стивен онемел от ужаса. Он никак не ожидал чего-либо подобного, скорее, он предполагал что-нибудь вроде беременности или думал, что ее соблазнил и бросил приятель. По роду деятельности Стивену неоднократно приходилось иметь дело с женщинами, ставшими жертвами насилия, и ему было известно, какое губительное действие оно оказывало на их жизнь.