Мог ли он надеяться, что это пройдет, как предположил сэр Гиберт?

Чтобы еще больше ухудшить положение, мачеха девушки отвела его в сторону и призналась, что девушку пришлось вынудить исполнить приказание короля. Что же с ней сделали? Скорее всего, несколько дней не давали есть. Для него это не имело значения. Значение имело отсутствие у нее желания. Он терзался чувством вины из-за того, что его невеста питает большие надежды, а теперь выясняется, что он ей не нужен! Он, имевший возможность выбрать себе жену из всех придворных красавиц, заполучил невесту, не желавшую стать его женой!

Стоило бы прогнать их всех. У него были к тому все основания — он был взбешен, когда огласили брачный договор. Слыханное ли дело, чтобы приданое женщины оставалось в ее руках после замужества? Но сэр Уильям твердо стоял на своем. Все должно быть совершено согласно воле его покойной жены, а она оставила свои земли дочери. Рольф подписал этот нелепый договор, бывший столь же обязывающим, что и сам брак, и посмотрите, что он ему принес — крохотную девушку, которую пришлось принуждать выйти за него замуж! Поминая кровь Спасителя, Рольф начал сомневаться, не лежит ли на нем проклятие.

Леони почувствовала, как на ее палец в белой перчатке не слишком бережно надели кольцо. Затем священник попросил ее мужа в заключение церемонии одарить свою жену поцелуем мира. Рольф даже не попытался поднять ее вуаль, а скользнул губами где-то рядом с ее лбом. Последовала непродолжительная служба, а затем муж увел ее из часовни.

Леони хотелось одного — уйти из зала и избавиться от его присутствия, но сразу же началось свадебное пиршество, и ее заставили сесть за стол хозяина рядом с ним. Здесь был и ее отец, который молча наливался вином. Тем же занялся и муж Леони, и она пожалела, что не может последовать его примеру. Ее настроение было, мягко говоря, подавленным, и только Джудит, кажется, была единственной, кого эти события радовали. Она непрерывно говорила и искусно флиртовала с двумя рыцарями Черного Волка.

Муж Леони не сказал ей ни единого слова. На обращения своих рыцарей он отвечал только ворчанием. Перед новобрачными поставили предназначенный для обоих поднос с яствами, но ни он, ни она не прикоснулись к ним: Леони не хотела при всех поднимать вуаль, а Рольф предпочитал вино.

В зале были и другие рыцари, некоторые со своими дамами, и даже несколько детей. Но никто не держался так, как обычно того требуют подобные события. Леони знала, что на настроение гостей давит ее присутствие, и вряд ли могла осуждать их за то, что рядом с ней они испытывали стеснение. Конечно же, они удивлялись жалкому состоянию девушки, закутанной и молчаливой.

В какое-то мгновение она попыталась уйти, однако тяжелая рука мужа легла на запястье Леони и остановила ее. Больше она таких попыток не предпринимала. Гости начали танцевать, но она едва их замечала. Она не осмеливалась открыто глядеть на Рольфа, а смотрела, как его большие руки сжимали чашу с вином.

За всю свою юную жизнь Леони никогда не думала, что не будет счастлива на своей свадьбе, но именно так и получилось, она сидела, подавленная, сдерживала слезы и мечтала, чтобы никто с ней не заговорил.

Она не увидела ничего из изысканных блюд, которые приготовили слуги Рольфа и ее собственные повара из Першвика. Подали несколько видов супа с грудинкой, двух жареных поросят с трюфелями, трех лебедей в перьях, большой окорок с медом, каплунов и уток, и столько разнообразных соусов с горчицей и приправ, сколько ей за один раз не приходилось видеть. Все блюда из жареного мяса были приготовлены на кухне Рольфа, где изысканные блюда готовить не умели. Но поскольку прислуга из Першвика стремилась затмить челядь из Круела, было подано великое множество блюд из репы, бобов и горошка, приготовленных с помощью полдюжины рецептов.

Вишни и яблоки подавались в виде компотов, были использованы в тортах, ставились на столы свежими, украшенными цветами из сада Першвика, за которым столь любовно ухаживала его хозяйка. Подали десятки разновидностей сыров и вин, гигантский пирог с миндалем, с сахарными фигурками сверху и то бокам.

Ничего из этого Леони не отведала.

Было уже поздно, когда Джудит наконец встала из-за стола, чтобы выполнить свой долг — сопроводить Леони в ее комнату. К этому времени Рольф выпил столько, что не заметил, как она ушла. Леони взмолилась про себя — пусть он окажется в таком состоянии, что не сможет посетить ее. По правилам свадебных церемоний гостям полагалось раздевать новобрачных перед их уходом в спальню, и несколько женщин, которых Леони не знала, вошли к ней с Джудит и Амелией. Леони решила, что их слишком много, и она попросила их уйти.

Оставшись одна, Леони быстро спрятала нож под подушку, надеясь, что он не понадобится. Но ей было известно, что если Рольф не сможет сам прийти к ней, гости помогут ему в этом. Такое могло произойти в любую минуту, поэтому она быстро разделась и забралась на широкую кровать. Ей пришлось снять вуаль, однако задернутый полог все равно должен был скрыть ее от гостей, которые войдут в спальню с Рольфом. А распустив волосы, она заодно могла скрыть от них свое лицо.

Дрожа от напряжения, она ждала, пока наконец со скрипом открылась дверь и группа мужчин, спотыкаясь, принесла Рольфа д'Амбера к его брачной постели. Они все были пьяны и непристойно подшучивали, пока Рольф, глухо зарычав, не прогнал их. Она спряталась под простынями и, прислушиваясь к малейшему шороху, ждала, когда раздастся звук отодвигаемого полога. Прошло несколько томительных минут, занавес отодвинулся, и Леони издала сдавленный крик, когда его тяжелое тело рухнуло на кровать.

Леони сдерживала дыхание, пока у нее не заболела грудь. Она съежилась, в ее воображении возникали разные ужасы, пока его голос не пророкотал рядом с ней:

— Спи. Я не насилую детей.

Леони не стала раздумывать над смыслом этих слов. Что-то спасло ее. Она испытала такое облегчение, что заснула почти сразу после того, как раздался его храп.

Глава 10


Сквозь густой туман, пронизавший сознание Рольфа, он почувствовал нежное тело, прижавшееся к его груди и бедрам. Амелия никогда не ласкалась к нему даже для того, чтобы согреться; он достаточно давно пробыл с ней, и мысль об этом глубоко угнездилась в его сознании.

И вот его сон согревало нежное теплое тело, и он обнял его и прижал ладонь между грудей. Сердясь, она вскрикнула, и Рольф услышал ее. Вздохнув, он убрал руку и начал переворачиваться. Однако теплое тело приникло к нему еще плотнее. В глубине сознания он искал объяснения новым ощущениям и опять попытался обнять. Почувствовав, что она не противится, он начал нежно, не нарушая ее сна, ласкать. Он никуда не спешил и по-прежнему пребывал в полусне.

Его рука касалась чего-то непонятного. Кожа казалась нежнее, чем у Амелии, была подобна тонкому атласу, и рука не ощущала выступающих костей. Изгибы этого тела были упругими, но округлыми, и грудь более полной, плотнее лежала в его руке. Он не помнил, чтобы раньше чувствовал подобное…

Рольф тут же проснулся. Это свою жену он ласкал, это его жена возбудила Рольфа. Вчера он принял ее за ребенка, но эти формы принадлежали не ребенку.

Девушка шевельнулась, словно призывая, повела по его телу ягодицами, будто пыталась… пыталась ли? Спит ли она по-прежнему, или же он разбудил ее и теперь она просит продолжать? Его поразило, что девственница ведет себя столь смело, но его тело отозвалось желанием, кровь заструилась в его естество, и ему, несмотря на изумление и колебания, страстно захотелось быть с ней.

Ей это удалось. Она заставила его пожелать себя, несмотря на то что Рольф даже не знал, как она выглядит, но подозревал худшее. Именно о такой возможности он и молил судьбу. Пока было темно и ему не нужно было смотреть на нее, он мог исполнить свой долг.

Лежа рядом с ним, Леони видела невероятно эротический сон. Раньше она не ведала, что такие ощущения возможны. Она не хотела уходить из этого сна, не хотела, чтобы он когда-либо закончился, но начала медленно просыпаться. До нее смутно дошло, что она лежит, прижавшись к какому-то мужчине, и что его рука касается ее, как никогда раньше к ней не прикасались. Из-за испытанного блаженства Леони во сне не связывала лежавшего рядом мужчину со своим мужем. Она была готова к тому, что муж причинит ей боль, но эти ощущения были приятны.

Почувствовав болезненное прикосновение к лицу, она сразу же проснулась и в испуге сунула руку под подушку, чтобы взять нож.

Рольф не знал о причиненной жене боли. Он хотел лишь откинуть роскошные волосы с лица Леони, чтобы затем перевернуть ее на спину, потому что был готов овладеть ею, и по шумному дыханию Леони понял, что и она готова принять его. Его бок что-то неприятно кольнуло, и он смутился. Прошло несколько мгновений, прежде чем Рольф почувствовал резь. Он потрогал свой бок, и его пальцы стали мокрыми и липкими.

Леони, которую сначала парализовал страх из-за того, что она совершила, выкарабкалась из кровати. И в этот момент раздался рев Рольфа.

Он не знал, что Леони уже не в постели, потому что одновременно с ней выскочил из кровати с другой стороны и бросился к двери, ведшей в прихожую, где спал его юный оруженосец. Он рывком распахнул дверь и закричал:

— Дэмиан, зажги свет! И разбуди служанку. Пусть принесет чистую простыню и разведет огонь.

Леони бросилась туда, где находились ее шкафы. После лихорадочных поисков она нашла ночную рубашку. Когда за дверью замелькал свет, она быстро отвернулась, чтобы завязать пояс.

Это и увидел Рольф, когда Дэмиан принес свечу. У него перехватило дыхание, потому что он наконец увидел жену в тусклом свете свечи. Она была всего на один-два дюйма выше пяти футов, но ее фигура отличалась безупречными формами. Выпуклости тела Леони были прекрасны, изящная спина сужалась и переходила в тончайшую талию, потом, закругляясь, переходила в изящно округлые бедра. Она вытащила волосы из-под рубашки и распустила их за спиной подобно серебряному облаку. Господи, со спины она выглядела замечательно.