Ольга Горовая - Кофейня

- Ну почему, - не в силах сдержать усмешку, проговорил он, - вон дома, на другой стороне. Только мы не к домам приехали, - отстегнув свой ремень, Леша повернулся к сыну, расправляя курточку ребенка. Та скрутилась под ремнем безопасности из-за того, что мальчуган постоянно ерзал.

"Надо заехать в супермаркет, наверняка они еще работают, хоть и праздник. Купить Лешке сиденье", - решил он про себя, легонько щелкая сына по носу.

Лена говорила, что он может взять кресло в ее машине, но Алексей собирался возить своего ребенка на постоянной основе, а значит, в его машине должно быть отдельное специальное сиденье.

По странной причине, наличие данного детского аксессуара казалось жизненно необходимым, словно бы было очередной вехой, помогающей ему еще надежней укрепиться в их жизнях.

- А куда? Куда мы приехали? - опять начал вертеться Лешик, стаскивая с головы шапку. - Мне жалко, ушки голят, - невозмутимо объяснил он, под пристальным взглядом Алексея. - Мама всегда лазлешает ее в машине снимать.

- Ну, если мама разрешает, - с улыбкой кивнул Леша, - тогда ладно, - ему было непривычно называть Лену - матерью, пусть и их общего ребенка. Но он уже почти освоился с этим. А в салоне действительно было довольно тепло.

- Так куда мы плиехали? - опять спросил мальчуган, елозя пальцами по окну. - Это же лечка. А зачем мы сдесь?

- Да, река, - кивнул Алексей, поворачиваясь к своему окну. - Мы ненадолго. Я просто постою минутку на улице, посмотрю на реку, ладно? А ты посиди в салоне, чтобы не замерз, раз уж шапку снял. Да и голова, вон, мокрая.

Он растрепал влажные темные прядки волос сына на лобике.

- Ладно, - недовольный тем, что его не выпускают, Лешик поджал губы. - А что тут такого важного, в этой лечке? Она же замелзшая. Чего на нее смотлеть?

- Важного…, - задумчиво повторил Алексей, открывая дверь со своей стороны. - Да ничего важного, наверное, для кого-то. Просто это река…, - он вздохнул, и опять обернулся к сыну, который внимательно смотрел на него. - Это сложно объяснить, Лешка. Меня долго не было, и я очень скучал по своему дому, по городу, и по реке этой…

- А по нам с мамой, скучал? - перебил его малыш, забавно выпячивая губки.

- Вот по вам, с мамой - я скучал больше всего, - не удержался от еще одной усмешки Леша, и вышел на улицу, не закрыв дверь полностью. - Потому и хочу тут постоять пару минут, - продолжил он объяснять сыну, который, несмотря на ремень, умудрился высунуть голову между опорой дверей и передним сиденьем. Да уж, кресло ему было необходимо срочно. - Мы с твоей мамой именно здесь и познакомились, - договорил Леша и, положив ладонь на голову ребенка, мягко затолкал его обратно на сиденье. - Дай мне минутку, ладно?

- Ла-а-дно, - разочарованно протянул малыш, садясь на свое место. - Какие же вы стланные, взлослые, - покачав головой, проворчал Леша.

Алексей не смог сдержать широкую улыбку от такого комментария, и быстро отвернулся, чтобы нее выдать сыну свое веселье.

"Да уж, иначе их назвать сложно - странные. Или, глупые, так будет точнее…", - подумал он, опираясь спиной на дверь и вглядываясь в речку.

Вопреки словам Лешки, та замерзнуть еще не успела, не такие уж и сильные стояли морозы. И темная вода, перекатываясь небольшими волнами, неторопливо бежала между берегов, укрытых белым, пушистым снегом. Хоть и наступали сумерки, но небо еще было светлым. А может, это облака, затянувшие горизонт, так причудливо рассеивали свет угасающего дня, что весь небосвод казался опалесцирующим слабым светом.

Вот странно, он уже полтора месяца, как вернулся из Чехии, но почувствовал себя дома только сегодня утром, когда обнял Лену, когда поцеловал ее…

И сейчас, глядя на неторопливые воды реки, Алексей впервые осознал, как же сильно, на самом деле, он соскучился по родной стране, по своему городу, по всему, что всегда было в его памяти, в его сердце.

"Казалось бы, чего им тогда не хватало? Что было еще им нужно, чтобы понять, как важно дорожить тем счастьем, которое дала судьба? А они с Леной так бездумно отпустили его…"

Рука сама собой потянулась в карман, где лежала пачка сигарет.

Он не курил целый день, все некогда было, и сейчас организм едва не трусило от необходимости в дозе никотина. Отвратительная, губящая привычка, которую он всегда презирал в людях. И вот до чего докатился за эти годы.

Алексей уставился на пачку, зажатую в ладони, но глаза не видели ничего. Не задумываясь, механическими движениями пальцев, он откинул крышку коробки, тогда как сам возвращался мыслями в прошлое.

В детстве Леша даже не пробовал сигарет ни разу, а в двадцать шесть - начал. Идиот. Дурак, каких еще поискать надо.

Он так четко помнил тот вечер, когда впервые затянулся сигаретой. И не потому, что хотелось. Нет, он просто начал презирать себя тогда. И как подтверждение этого, как постоянное напоминание о том, что сделала Лена, что он сделал из-за этого, взял тлеющую сигарету…

Он помнил первый горький вкус во рту.

Но и эта горечь не могла перебить боли, которая, казалось, прогрызла дырку у него внутри, выедая внутренности. И так же хорошо, как едкий привкус табачного дыма во рту, помнил громкий, раздражающий, режущий слух, смех той девушки, привкус помады которой мешался с горечью его первой сигареты…

Это было ровно через три недели и два дня после того, как Витька сказал ему, что Лена вышла замуж. И что ребенка не было…

В тот день, когда Алексей, наконец-то заставил себя поверить, что она его предала. Когда он, злой, обиженный, словно подросток, не имеющий больше сил разбираться в себе и в том, что они наделали, пошел искать утешения в объятиях другой.

Только вместо покоя и облегчения это принесло отвращение и презрение к себе.

Господи, да он даже имени и лица той девушки не помнил! В памяти не задерживался никто из тех, с кем он был за эти три года, хотя не так уж и много было этих девушек.

Только Лена, ее лицо, ее глаза, запах - всегда преследовали его, заставляя глупо оглядываться на случайных прохожих в толпе, в совершенно нелепом поиске той, которой не могло быть в чужой стране.

У Алексея были женщины и до Лены, но встретив ее, начав жить с ней вместе, он знал, что больше не нуждается ни в ком.

И оттого, каждый раз, встречаясь с другой, он, пусть это и было нелепо, чувствовал себя так, словно изменяет любимой.

Потому и курил. Наказывая себя. Не давая забыть, хоть и не мог даже представить, что могло бы его заставить не помнить об этом.

Глубоко вдохнув морозный воздух, Леша вытянул сигарету из пачки и зажал ее губами, доставая зажигалку. Щелкнув запалом, он поднес ее к сигарете.

Но неожиданный порыв ветра задул небольшой огонек, не дав тому поджечь кончик.

Леша замер, вспоминая, как три с половиной года назад стоял на этом же самом месте. Только на улице было лето, и шел теплый дождь. Людей на набережной почти не было, а немногочисленные прохожие прятались под навесами летних кафе.

Алексей же стоял прямо под теплыми каплями, не обращая внимания на то, что промок. Он пришел сюда, чтобы вот так же посмотреть на воду, которая всегда успокаивала и утешала его. В тот день была первая годовщина смерти его отца, и он нуждался в покое, пусть и смирился уже, а чувство утраты притупилось временем.

И вот так же, как сейчас, только гораздо сильнее, с реки налетел порыв ветра, вырывая из рук проходившей невдалеке девушки зонтик, с забавным узором из маленьких котят.

Леша не видел этого тогда. Он смотрел на воду, не замечая того, что происходило вокруг. Только услышав испуганное: " Осторожней!" - обернулся в сторону тротуара.

И получил тем самым зонтиком, несущимся по воздуху, в глаз.

А потом увидел Лену.

Даже сейчас воспоминания об их знакомстве заставили широко улыбнуться его, прогоняя горечь и боль из сердца.

Девушка так испугалась, и так суетилась вокруг него, что именно Алексею, несмотря на то, что это он, вроде как был пострадавшим, пришлось успокаивать ее.

Он даже догнал непоседливый зонт, который унесло на берег, и вернул законной хозяйке. Только Лена уже не рискнула им воспользоваться, и они стали мокнуть под дождем вместе. А потом, как-то незаметно разговорившись, так и просидели на парапете набережной до самого вечера. И Алексей, только когда стемнело, понял, что его отпустила тоска, ушла от теплого света карих глаз и доброго тихого голоса Лены, и на душе стало гораздо легче.

- Пап, ну долго еще?! - нетерпеливый окрик сына и стук его ладошки по стеклу выдернули Алексея из воспоминаний.

Малыш внимательно смотрел на него, прижавшись личиком к окну.

Леша резко выдохнул, почти с ненавистью посмотрел на пачку в своих руках, вынул изо рта незажженную сигарету и, смяв в кулаке, отбросил на землю, укрытую снегом. Больше ему напоминаний не требовалось.

Надо было ехать.

Бросив последний взгляд на реку, он распахнул дверь и сел на свое место, пристегнув ремень.

- А мама говолит, что незя кидать мусол на землю. Есть улны, - назидательно, с упреком, проговорил его сын, грозя в зеркало крохотным пальчиком.

- Ты прав, Лешка, и мама твоя - совершенно права, - чувствуя облегчение и радость, с широкой улыбкой кивнул Леша. - Обещаю больше никогда-никогда так не делать. Договорились? - он повернулся к ребенку, протягивая руку раскрытой ладонью вверх.

- Договолились, - малыш весело хлопнул по его руке своей ладошкой.

- Вот и хорошо, - Алексей развернулся и завел двигатель. - Ну что, поехали в магазин? Купим тебе сиденье, и еды. Нам же мама целый список составила, уверенная, что мы с тобой пропадем с голоду, - подмигнув сыну, Леша вывернул на дорогу.

Маша сначала даже не поняла, что именно произошло, и почему Ната замолчала. И лишь спустя секунд тридцать, она осознала, что хозяйка Кофейни, с извиняющейся улыбкой, поднялась из-за стола и взяла телефонную трубку, поднесенную официанткой.