Слава задался мыслью, как признаться в том, что подобно любому другому человеку, он просто боялся осложнений? А потом, махнул рукой на свою гордость.

— Я боюсь, — с горьким смешком насмешки над собой, проговорил Слава. — Мне страшно оказаться в ситуации, где ничто не будет зависеть от меня. Страшно поверить, а в результате, получить ту же самую неподвижность, только гораздо быстрее. Я всего лишь человек, солнышко. И так же, как кто угодно, боюсь такой операции.

— Но, не похоже, чтобы у нас был выбор, ведь так, Слав? — Ната так старалась говорить с оптимизмом, что Святослав не мог не улыбнуться ее попытке внушить ему уверенность. — Ты отвезешь меня к этому врачу, и я послушаю то, что он расскажет, — она положила голову ему на грудь. — Но, Слава, я хочу, чтобы ты раз и навсегда запомнил — что бы ни случилось, чем бы все не закончилось — я буду с тобой. Всю нашу жизнь. Так что, смирись, — она хихикнула, щекоча этим смехом кожу на его груди.

Господи! Он был непередаваемо счастлив смириться с таким!


Однако Слава решил идти до конца, если уж Ната настроена настолько решительно.

Глубоко вздохнув, он медленно и с паузами, мучительно подбирая слова, попытался объяснить Наташе, что в случае тех самых сорока процентов, не сможет удовлетворять ее… физически.

Черт! Говорить об этом вслух, пусть и шепотом, пусть и в темноте спальни, оказалось ничуть не легче, чем представлялось в разуме Славы.

Хорошо, хоть Ната не перебивала его, тихо лежа в объятиях Славы, пока он говорил.

И только когда, выругавшись сквозь зубы, игнорируя каменеющее в груди сердце, Святослав попытался заставить сопротивляющиеся губы проталкивать заверения, что поймет ее, если Ната будет находить эту часть естественных потребностей своего тела вне их отношений, она громко и насмешливо фыркнула, закрыв своей ладонью Славе рот.


Когда пальцы Наташи прижались к его губам, прерывая вымученные объяснения, он даже обрадовался.

Да, Слава воспользовался первым же предлогом, чтобы отклониться от болезненной темы, но черт его побери! Он донес до Наташи главное — вполне вероятно, у них не будет сексуальных отношений. И наличие детей… так же могло оказаться под огромным вопросом в случае паралича Святослава.

Вздохнув, он подчинился ее молчаливой просьбе и, поцеловав пальцы Наты, которые лежали на его губах, прижал любимую крепче к себе.

Слава не врал. Пусть мысль о том, что она может искать того, что он будет не в состоянии ей дать с кем-то другим и казалась невыносимой.

Но в праве ли Святослав будет ее винить?

— Черт! — он не удержался. — Может, все-таки, тебе стоит еще раз подумать о том, что ты выбрала, Ната? — просипел он, ненавидя себя за каждое слово.

— Слава? — Наташа вздохнула.

— Что? — все тем же надтреснутым голосом переспросил он.

— Замолчи, если ты не понял с первого раза, — со смешком объяснила она. — И потом, тебе не кажется, что слишком рано ставить крест на этой стороне наших отношений, а? — Святослав ощутил, как ее горячие, изящные пальцы, оставив в покое его рот, спустились ниже, нежно погладив подбородок Славы.

А потом, она сама поцеловала его, поглаживая ладонью грудь Святослава.

Он не сопротивлялся.

Если Ната не хочет больше это обсуждать, Слава окажется последним, кто станет поднимать данный вопрос. Во всяком случае, до тех пор, пока тот не станет ребром, но…

Черт! Ее губы сбивали его с мыслей.

Святослав перехватил инициативу, не имея сил отпустить рот Наты, который манил и дразнил его своим пряным, влажным теплом.

Она не сопротивлялась. С тихим, искушающим смешком, Наташа изогнула голову, подставив под его жадный поцелуй свой рот, и охотно поддавалась властному напору губ Славы, пока ее пальцы продолжали спускаться все ниже, уже поглаживая, чуть царапая короткими ногтями его живот.

Чтоб его!

Он совершенно забыл, о чем они говорили. Единственным доминирующим желанием в этот момент для Славы стало стремление сжать ее плечи, перекатить Нату на спину и, спустившись ртом по тонкой жилке на ее шее, завладеть сжавшимся, упругим соском любимой. А свои бедра устроить между ее ног, прижавшись, скользя уже напряженной плотью по ее влажным складкам.

Однако стоило ему попытаться перехватить затылок Наты, чтобы осторожно отодвинув любимую, осуществить свой, шикарный, по мнению Славы, план, она с лукавым смешком вывернулась и отстранилась от его рта.

Горячие, мокрые от их поцелуя губы Наташи, порхающе и легко коснулись шеи Славы и, спустившись ниже, она лизнула его сосок.

А ее пальцы…, Боже, помоги!

Он резко втянул в себя воздух, ощутив, насколько деликатно, но до невозможного плотно ее небольшая ладонь обхватила его напряженный член. Казалось, что пах Славы обдало огнем от этого касания. Но каким же сладким оказалось это пламя, черт возьми!

Пробормотав проклятие, он опять попытался опрокинуть ее, подмяв под себя. Но и в этот раз Ната увернулась. Влажная дорожка ее поцелуев уже достигла его напряженного живота, и сейчас язычок Наташи вырисовывал мокрые и теплые круги вокруг пупка Святослава.

Даже в его, явно затуманенном возбуждением разуме, это породило подозрения.

— Наташа, — он попытался остановить ее, потянувшись к волосам Наты, не желая, чтобы она делала что-то, только, чтобы отвлечь Славу от нежеланного разговора.

Но его любимая, тряхнув своими короткими прядями, не позволила ладони Славы затормозить свое продвижение вниз.

— Тебе придется подсказывать мне, как лучше, — хрипло прошептала Наташа, и ее пальцы скользнули к основанию ствола его напряженного члена, заставив Славу глубоко и шумно вдохнуть, раздувая ноздри. Ладонь поднялась вверх. — Не то, чтобы я такое с кем-то делала, — немного смущенно призналась Наташа, и… накрыла губами пульсирующую головку его плоти.

— Ах, ты ж…! — он прикусил язык, стараясь не перейти на чересчур откровенные ругательства. А потом, не сдержавшись, дернулся бедрами вверх, глубже погружаясь в такой тугой захват ее губ, обхватывающих его. В эту непередаваемо-горячую влажность. — Ната!

Он почувствовал ее попытку улыбнуться. И это добивало, если честно. Слава глухо застонал.

Однако и не думая прекращать свою шалость, Ната немного изогнула шею, повернув голову, и еще глубже погрузила его член в свой рот.

Слава хрипло выругался.

Он не понимал, что вцепился пальцами одной руки в простыни так, что материал мог вот-вот треснуть.

Все, что Слава различал, это плавное скольжение ее губ, тепло рта Наташи на его пульсирующей плоти, и дразнящее движение ее языка, который вырисовывал спирали на вершине его члена. Но, словно бы этого было мало, ее грудь касалась, терлась о внутреннюю поверхность его бедер при каждом движении Наты, еще сильнее возбуждая Славу.

Дьявол! Святослав не знал, что она имела в виду, говоря о подсказках.

Эта женщина сводила его с ума, каждым вздохом, каждым посасывающим стоном, которые вырывались из ее горла, когда Ната снова и снова опускала голову.

Святослав не мог себе представить, чтобы вот это, можно было сделать как-то более… совершенно, разрази его гром!

Даже при том, что подобно ей самой, имел мало опыта в такой ласке. Никогда не позволял себе унижаться просьбой, а женщины проявляли мало желания оказаться настолько близко от его изувеченных ног.

Против всякого намерения оторвать ее губы от паха, Слава понял, что до невозможного крепко вцепился в короткие пряди на затылке Наты, еще глубже погружая свое тело в ее рот.

У него не имелось сравнения для того, что он чувствовал в этот момент. Все оказалось слишком мелким и серым. Но, Слава осознавал, что его выдержка не перенесет такого напора ощущений, и он вот-вот взорвется удовольствием.

— На-та-ша, — ее имя прозвучало хриплым, низким стоном.

Почти мольбой отпустить его.

Святослав не желал, чтобы все закончилось так быстро. Он жаждал удовлетворить ее.

Однако, как и в первую их ночь, она только обхватила одной ладонью его пальцы, осторожно пытающиеся отстранить ее от тела Славы, и ускорила движения своего языка и губ.

Он не смог сдержаться.

Видит Бог, Слава старался. Но такое наслаждение, едва ли относилось к категории переносимых, черт возьми!

С низким, горловым стоном, вырвавшимся сквозь сжатые зубы, бедра Славы дернулись навстречу жадной ласке ее рта. И он, до хруста в суставах сжав свои пальцы в кулак, чтобы не причинить боли Нате натягивая ее волосы, провалился оргазм.


Слава чувствовал себя так, словно упал в солнце.

Его грудь пекло от избытка кислорода, но он не мог перестать тяжело и глубоко дышать. По телу еще пробегали волны наслаждения, заставляя ощущать себя в каком-то, нереально светлом мире посреди темноты этой спальни.

Сцепив зубы, он разжал ладонь, обхватив затылок Наташи, и заставил ее поднять голову. Святослав подтянул Нату вверх, сопровождая скольжение тела любимой по его напряженным мышцам отрывистыми вдохами.

— Ната…, - у него было вразумительных слов. Ни единого, черт побери! — Солнышко, — хрипло, низко шептал он, раз за разом покрывая ее лицо жадными поцелуями.

— Тебе понравилось? — с лукавым, довольным поддразниванием в голосе, хрипло прошептала Наташа.

— О, черт! Понравилось, не то слово, солнце, — низко усмехнулся он, впившись поцелуем в ее рот. — Это было непередаваемо. Волшебно, черт возьми! — Слава обхватил ладонями ее щеки и всмотрелся в лицо Наты, надеясь, что сделанное его любимой, не было неприятно ей. — Ната, это… черт! Я никогда еще не ощущал такого, — честно признался он.

И осознал, что начинает опять заводиться, увидев, как блестят ее глаза, а ладонями ощущая горячий румянец на щеках Наты. Черт! Она была возбуждена тем, что сделала для него! Испытывала желание, не меньшее, чем он сам…