Маша с горящими глазами пережевывала дорогой темный шоколад. Будь она мультипликационным героем, в ее глазах заплясали бы шестизначные цифры.

– Тогда я завела несколько пар. Проблем с ними никаких, только покормить несколько раз в день да поменять подстилку.

Я повела носом – в квартире Карины не пахло ничем, кроме ее дорогих духов. Приходилось мне бывать в жилищах страстных обожателей животных – в некоторых из них возможно дышать только широко открытым ртом, чтобы уберечь себя от рвотных позывов.

– Проблем нет, а деньги теперь есть всегда. Вот, даже квартиру новую купила, – звонко рассмеялась Карина. – Едва очередное потомство подрастает, как я даю объявление. Пару дней – и все расходятся, а я еду расслабляться на Канары.

– Может быть, посмотрим на них? – не выдержала Машка, на которую небрежное описание будней Карины произвело неизгладимое впечатление.

– Конечно, пойдемте.

Нас пригласили в одну из дальних комнат, которая оказалась специально оборудованной под нехитрые хомячьи нужды. Стильные белые стеллажи были уставлены просторными клетками, в каждой из которых ютилась пара хомячков. На первый взгляд они ничем не отличались от хомяка Пахома, которого давным-давно родители подарили мне в честь поступления в первый класс школы.

– Это и есть вуалехвостые сумчатые хомяки? – деловито осведомилась Маша.

– Именно так, – подтвердила Карина. – Вы не пугайтесь, что не все они соответствуют описанию. Просто некоторые еще не доросли.

– А почему они называются сумчатыми? – заинтересовалась я.

– У взрослых особей на животе имеется жировая складка, – охотно объяснила заводчица. – А вы тоже хотите заняться разведением?

Не усмотрев в ее тоне профессиональной ревности, мы кивнули. Карина одарила нас лучезарной улыбкой.

– Это правильно. Очень хорошее занятие для женщины. Времени не отнимает, а денег приносит – ого-го!

Я смотрела в пол, чтобы не встретиться с победным взглядом торжествующей Марии.

В тот вечер мы обе долго не могли уснуть. Чаевничали на кухне, потом решили, что новое начинание достойно более масштабных посиделок, и откупорили бутылочку белого вина. Все, как в старые добрые времена, – ночные посиделки в пижамах, приглушенные смешки, криво нарезанный сыр на тарелочке, куча планов и даже, как ни странно, перспектив.

В стареньком аквариуме на подоконнике мирно хрустели морковкой хомяки.

– Золотые вы наши. – Маша никак не могла уняться, все время подходила к аквариуму, дабы нарушить покой грызунов настойчивым постукиванием акрилового ногтя по стеклу. – Еще чуть-чуть, и вы поможете нам обогатиться!

– А сколько длится беременность у хомяков? – спросила я.

– Наверное, месяца два, – нахмурившись, выдала Маша. – Подумать только, через пару месяцев в этом самом аквариуме появятся милые создания, которых можно будет обменять хоть на дизайнерские туфли, хоть на килограмм черной икры!

– Сплюнь три раза, – на всякий случай предостерегла я. – Вдруг они не полюбят друг друга и вообще откажутся размножаться?

Знала бы я тогда, каков масштаб катастрофы, которая ожидает нас, лучше бы промолчала. И, пока не поздно, отнесла бы милых созданий обратно, в питомник приветливой блондинки.

МАША

Новорожденные хомячата были похожи на препарированные куриные желудочки – розовые, скользкие, лысые. Мне пришлось битый час воевать с собственным чувством брезгливости, чтобы рискнуть прикоснуться кончиком пальца к одному из них. Перевернув кончиком мизинца скользкий катышек, я убедилась, что это не просто сгусток биологической материи, а существо с зачатками всех положенных данному виду органов. Крошечные лапки, две черточки зажмуренных глаз, розовый микроскопический нос.

– Посмотри, а он даже хорошенький, – я обернулась на Анюту, которая, брезгливо сморщившись, маячила за моей спиной.

И вдруг внезапная боль острой иглой впилась мне в палец – отважная самка вуалехвостого сумчатого хомяка решила атаковать инородное существо, по-свойски тыкающее пальцем в одного из ее младенцев.

– Ай! – вскрикнула я, отдергивая руку. – Больно же!

– А ты что хотела? – усмехнулась Анюта, заглядывая мне через плечо. – Ничего себе хорошенькие… Что-то я сомневаюсь, что кто-то захочет их у нас купить.

– Вот погоди, вырастут, сама побежишь за следующей партией.

– Ну-ну.

Не обращая внимания на Анино скептическое настроение (за долгие месяцы нашей дружбы я успела к нему привыкнуть), я понеслась в магазин за жирными сливками и швейцарской брынзой, к которой хомячиха-мать (губа не дура!) питала болезненное пристрастие.

– Она нас разорит, – буркнула Анюта мне вслед.

– Напротив, – философски улыбнулась я, – она нас обогатит. Ну а пока она просто кормящая мамочка, которая должна хорошо питаться.

* * *

Пожалуй, не стоит утомлять подробностями, рассказывая о том, как долог и утомителен был процесс взросления юного поколения вуалехвостых сумчатых хомяков. У меня руки чесались разместить в Интеренте объявление о том, что малыши готовы перейти во владение ласковых (и главное щедрых) хозяев. Но практичная Анюта сдерживала мой пыл – ей все казалось, что хомячата недостаточно повзрослели, чтобы резко сменить место обитания. Каждый день она брала подрастающее поколение на руки (причем ее пальцы отчего-то оставались в целости и сохранности, хомяки и не пытались их атаковать) и щупала их брюшки – появилась ли заветная складочка, отличающая вуалехвостую сумчатую породу от обычного пятикопеечного грызуна.

– Знаешь, мне кажется, что и у взрослых особей складка недостаточно видна, – хмурилась она, – так что не знаю, не знаю… Когда мы их брали, она явно была толще.

– Может быть, мы как-то неправильно за ними ухаживаем?

– Может быть, никакой складки не было и в помине? – как всегда, Анюта предположила самое худшее. – Просто они были перекормленными, а теперь похудели.

Дни бежали, отрывной календарь худел, как фотомодель из каталога купальных костюмов, деликатесы исправно покупались хитроглазым хомякам, похожим на пушистые плюшевые игрушки, и вот наконец нами было принято обоюдное решение: пора.

Проснувшись засветло, я понеслась в пункт приема объявлений газеты «Из рук в руки», Анюта же уселась в пижаме на кухне, лихо закурила и принялась окучивать Интернет.

Сотрудница газеты, женщина лет сорока с усталым разочарованным лицом и душераздирающими кудрями, слегка оживилась, пробежав глазами заполненный мною бланк.

– Вуалехвостые сумчатые хомяки? – приподняла тонко выщипанные бровки она.

Я гордо подтвердила:

– Вот именно.

– Надо же, что только не пытаются продать… – вздохнула она, – но такого еще ни разу не слышала.

– Это очень редкая порода. В Москве всего несколько питомников. Знаете ли, есть животные, которые не нуждаются в дополнительной рекламе.

– И сколько же они стоят? – заинтересовалась она. – Может, внучке купить? Здесь у вас написано, что недорого…

– Двести пятьдесят долларов всего, – бодро отчиталась я, – в данном случае просто копейки.

Дама ничего не ответила, только поджала морковные губки и несколько раз мелко перекрестилась.

Но мне было не до ее обид и амбиций: надо было взапуски нестись домой и устаканивать график телефонных дежурств. Газета выходит сегодня вечером, значит, ночь нам предстоит бессонная.

* * *

В половину пятого утра телефон все еще безмолвствовал.

Анюта спала, свернувшись калачиком, на угловом кухонном диване, а я сонно таращилась в окно. Над Москвой занимался неаппетитно серый промозглый рассвет, в такие же мрачные тона было окрашено и мое настроение. «Может быть, газеты еще не успели поступить в продажу?» – с надеждой думала я, а перед глазами оптимистичным маячком всплывал образ прехорошенькой заводчицы хомяков. Ведь она, по ее собственным словам, обогатилась на редких зверушках, почему же нашими хомами никто не интересуется?

На следующий день мы обе чувствовали себя невыспавшимися и разбитыми. Единственный обнадеживающий факт: разбудила нас нахальная трель телефона. Я хрипло пробормотала в трубку: «Какого черта?», а в ответ срывающийся детский голос пролепетал, что это, мол, по объявлению. Сон как рукой сняло.

– Да-да, это питомник! – обрадовалась я.

– Сколько стоит хомяк? – застенчиво поинтересовалось дитя.

– Сегодня у нас скидки, – затараторила я, – всего сто долларов!

– Ни фига себе, – присвистнул невидимый собеседник, – да на такие деньги я лучше куплю скейтборд!

В течение дня было еще несколько звонков. Нет смысла пересказывать каждый разговор, потому что заканчивались они все одинаково: потенциальные покупатели возмущались нашими ценами, а одна особо зловредная пенсионерка даже пообещала натравить на нас налоговиков.

– Что делать будем? – Анюта мрачнела с каждым часом.

– Еще не вечер, – я старалась говорить весело, однако былая уверенность из моего голоса исчезла.

Но и вечером, и на следующий день, и даже через неделю ситуация не изменилась. А потом начался вообще сущий кошмар…

…Знаете ли вы, что хомяки размножаются быстрее, чем у любительниц эпиляторов отрастают волосы на ногах?

Мы не успели осознать всю масштабность надвигающейся катастрофы, как она… произошла.

Нет, мы старались изо всех сил. Как только выяснилось, что вуалехвостые сумчатые хомяки – товар, мягко говоря, неходовой, мы тотчас же рассадили их по отдельным емкостям, дабы остановить процесс неминуемого размножения.

Но хомяки, в отличие от нас, не ходят, взявшись за руки, по улицам, не обжимаются в кино и не дарят друг другу золотых побрякушек, прежде чем отправиться в постель. Для них физическая близость – процесс естественный, спонтанный и стремительный. Короче, к тому моменту как мы рассадили хомок по отдельным банкам, пятеро из них оказались в интересном положении.

Ну а дальше… Не могли же мы отлучить лысых розовых малышей от родителей? Они выглядели такими беспомощными и зависимыми. И снова мы не учли естественной закономерности: если некто растет на твоих глазах, то взросление становится незаметным. Очередной момент тоже оказался бездарно упущенным: уже новое поколение вуалехвостых хомяков грешило направо и налево со всеми вытекающими последствиями.