Когда они прибыли на место, пронизывающий ветер заставил Бадру плотнее закутаться в свой шерстяной бурнус. У нее была неподходящая для Англии одежда. Трудно было идти в плетеной обуви. Порывы ветра раскачивали вывеску над витриной магазина: «Антиквариат».

Вслед за Рашидом и графом она вошла внутрь. Когда дверь открылась, зазвенел маленький, звонкий колокольчик. Она нарочно задержалась у стеклянных витрин, как будто любуясь блеском выставленных там диковинок, и перевела дух, лишь когда хозяин пригласил мужчин в заднюю комнату для переговоров.

Она встретилась глазами с приказчиком. Он был из тех, кто приторговывал на черном рынке за спиной своего хозяина. Бадра украдкой вытащила из сумки, называемой, как она слышала, «ридикюль», египетское ожерелье и положила его на конторку. Чувство вины терзало ее. Если бы Джабари знал, что она делает, если бы он узнал, что она позорит его племя, превратившись в обыкновенную разорительницу гробниц…

Отбросив все колебания, она бегло заговорила на отличном английском. Приказчик стал рассматривать египетскую пектораль, которая представляла собой двух грифонов и богиню с телом птицы. При свете лампы лазуриты и сердолики ярко блестели.

— Прекрасная вещь, — восхитился он. — Трудно будет сделать копию, но она принесет хорошие деньги.

Копия? Теперь понятно, почему Масуд хотел, чтобы ожерелье провезли сюда контрабандой. Приказчик изготовит точную копию. В этом не было сомнения. Она выполнила свое задание, обеспечив безопасность Жасмин. Приказчик протянул ей толстую пачку бумажных фунтов для Масуда. Когда Бадра брала деньги, ее рука дрогнула. Она стала средством передачи ворованных вещей и грязных денег.

Едва лишь Бадра успела спрятать банкноты в свою муфту, когда маленький серебряный колокольчик зазвенел опять. Бадра обернулась, чтобы посмотреть на вошедшего. От изумления она онемела.

На нее смотрели сверкающие голубые глаза, которых, как она думала, никогда не увидит. Хепри.



Бадра.

Вселенная перестала существовать. Все закружилось у него перед глазами. Он смотрел на женщину, которую когда-то любил и не мог ни думать, ни дышать. Ее экзотическая красота снова околдовала его, перенесла обратно в знакомое очарование жарких арабских ночей и тайн черных шатров под бездонным звездным небом. Те же светящиеся миндалевидные глаза, изящный овал лица и мягкий, податливый рот — все это заставило его сердце неистово биться. Его глаза расширились, менее всего он ожидал увидеть здесь эту женщину. Бадра крепко сжала губы, сделала шаг вперед, покачиваясь, как новорожденный жеребенок, и едва не упала.

Привычка, воспитанная в нем теми пятью годами, когда он защищал ее от малейшего вреда, побудила его броситься к ней на помощь. Он удержал Бадру, схватив за локоть. Их глаза, темно-карие и голубые, встретились. Бадра только и смогла выдохнуть: «Ох!»

Кеннет ощутил в своих руках мягкую английскую ткань. Его передернуло. Бадра в английском платье и египетском шерстяном бурнусе, была похожа на известняковую статую Рамзеса II, одетую в сюртук и галстук.

От великого до смешного один шаг.

Однако ничто не могло скрыть ее красоты. Даже эта мешковина.

Боясь выказать свои подлинные чувства, он выпрямился, спрятав обе руки за спиной.

— Хелло, Бадра, — бесстрастно сказал он по-английски.

— Хепри, — ее чувственный голос обволакивал его, как шелковый шарф, сводя с ума.

— Кеннет, — поправил он.

Он поднял ее упавшую муфту, из которой выскользнули фунты стерлингов. Кеннет вернул деньги Бадре. В нем проснулось любопытство, брови вопросительно приподнялись.

— Я… я не знаю, куда положить английские деньги, — пробормотала она.

Он кивком показал ей на ридикюль, висевший у нее на руке.

— Рада была увидеть тебя, Хеп… О, прости… — Кеннет. Бадра взяла деньги и муфту. Щеки у нее порозовели. Ее волнение было более заметно.

— Я вижу, у тебя все в порядке, — добавила она.

Он смотрел на нее.

«В порядке?»

Когда все, чего он желал, — схватить ее в свои объятия и целовать, целовать?.. Когда своим отказом она ранила его до глубины души. Он усмехнулся:

— Что ты здесь делаешь, Бадра?

— Мы с Рашидом приехали в гости к лорду Смитфилду.

Он выругался про себя. По-видимому, граф думал, что встреча с людьми из его племени доставит ему удовольствие. Черт побери, ничего подобного.

— Зачем? — как бы не понимая, спросил он.

— Должен был ехать Рамзес, но Кэтрин ждет ребенка, и он боялся, что долгое путешествие повредит ей. Мы приехали в их поместье. Ты помнишь находки, сделанные в гробнице предков Рамзеса?

Он коротко кивнул. Она продолжала:

— Лорд Смитфилд помогает нам продать кое-что. На вырученные деньги Джабари пошлет нескольких мальчиков учиться сюда, в Англию. Им нужно продолжать образование. — Она улыбнулась. — Как поживает твой дедушка?

У него сдавило горло.

— Мой дед… умер два месяца назад. Внезапная болезнь. Ко мне перешел титул герцога Колдуэлла. — Он помолчал, затем продолжил: — Знаешь, мне посчастливилось некоторое время прожить с этим удивительным человеком.

— О, Кеннет, я сожалею. Почему ты не написал нам об этом?

«Написать им?»

Он оставил племя в прошлой жизни, хотя он страстно желал поделиться с ними своими переживаниями, когда приехал на свою новую родину вместе с дедом, а затем потерял его. Проклятье! Он чувствовал себя таким одиноким. Но он не мог сказать им об этом.

Внезапно он сменил тему:

— Я слышал, ты ездила на раскопки в Дашур. Тебе что-нибудь понравилось там?

У нее на щеках выступили красные пятна.

— Это было очень познавательно. А как ты узнал, что мы приезжали туда?

— Я знаю все, что происходит на раскопках. — Он смотрел на ее лицо, в ее прекрасные большие глаза.

Увлекшись, Кеннет ощутил знакомое желание. Он подавил его.

— Как Элизабет? Ей понравились пирамиды?

— Да, очень. И ей, и Джабари. Они очень ждали этой поездки. Тарику уже почти два и он, — в ее глазах засверкали искорки, — уже маленький мужчина.

Внезапная тоска по пескам пустыни, которую он когда-то назвал своим домом, охватила его. Кеннет внимательно посмотрел на Бадру. Под расстегнутым плащом он видел, как серое платье из мягкой ткани, отделанное кружевами, подчеркивает ее грудь и бедра. Теплая фетровая шляпа скрывала ее темные шелковые волосы, стянутые в тугой узел. Никто из всех английских женщин, которых он встречал и с которыми он делил постель в надежде забыть Бадру, не мог сравниться с нею своей красотой.

Он овладел своими чувствами. Джабари советовал ему никогда не обнаруживать их перед своими врагами, иначе погибнешь. Тебя никто не пожалеет. Боже, шейх был прав — только он не предупредил, что врагом может быть прелестная женщина.

— Передай Элизабет привет от меня, — холодным тоном сказал он Бадре.

Отвернувшись от нее, он подошел к приказчику. Тот дружески улыбнулся герцогу. Кеннет оперся руками на конторку и, проницательно глядя на него, повелительно спросил:

— Вы получили что-нибудь новое? Меня особенно интересует золотое египетское ожерелье. В виде двух грифонов и богини в облике птицы.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

«О Боже, помоги мне!» — горячо молила Бадра.

Сердце готово было вырваться из ее груди. Приказчик же с невозмутимым видом смотрел на Кеннета.

— Нет, милорд, сожалею. Такой пекторали у меня нет, — развел тот руками.

Бадра облегченно вздохнула, когда приказчик резким движением задвинул ящичек с похищенным ожерельем.

Кеннет барабанил пальцами по конторке и смотрел на витрину. Бадра наблюдала за ним, за человеком, который когда-то поклялся всю свою жизнь охранять ее. Теперь он был другим. Она бы, наверное, никогда не узнала его, если бы не пронзительный взгляд голубых глаз. Его густые темно-каштановые волосы были зачесаны назад, щеки гладко выбриты. Раньше он носил аккуратно подстриженную бороду, которая скрывала резкость нижней части его лица. Оказывается, у него квадратный подбородок, чувственные тубы и тонкий нос. Если Хепри просто можно было назвать красивым, то этот незнакомый человек производил впечатление как своей привлекательной наружностью, так и своими уверенными манерами. Пальто денди сидело на нем прекрасно. На ногах — лакированные узконосые ботинки.

Когда-то эти голубые глаза выражали только дружелюбие. Сейчас они были холоднее воздуха на улице. Он выглядел как настоящий английский герцог, когда, с царственным достоинством развернув плечи, натягивал перчатки.

Хепри всегда был очень чуткий и умный, следил за каждым ее движением, она боялась, что он заметит ее неровное дыхание, будет задавать вопросы и требовать ответа. Но он просто рассматривал диковинки, расспрашивая об их происхождении. Послышались голоса, и дверь, ведущая из задней комнаты, со скрипом отворилась. Сердце Бадры снова отчаянно забилось, когда на пороге появился Рашид.

Кеннет обернулся на звук голосов. Рашид остановился. Сердце Бадры билось с утроенной силой.

Двое мужчин обменялись холодными взглядами. Бадра вздрогнула, увидев, как в глазах Рашида вспыхнула враждебность. Верный шейху, он считал Кеннета предателем. Взгляды их скрестились.

— Привет, Хепри, — сказал Рашид по-арабски, его лицо напряглось. — Я вижу, ты жив и здоров. Какая досада!

Глаза Хепри сузились, и он ответил в тон:

— А я не думал увидеть тебя еще, Рашид. — Помедлив, холодно улыбнулся. — Мне так же досадно.

— Будем считать, что я еще не отдал тебе долг за то, что ты оскорбил Джабари, когда уезжал, — резко оборвал Рашид.

Кеннет зловеще улыбнулся:

— Тогда отдай его немедля, если ты настоящий мужчина, чтобы не быть обязанным шейху.