Ей очень нравилась такая кипучая жизнь, и она не пропускала ни одного увеселения, даже концерты высиживала, хотя, признаться, слушать музыку ей казалось скучноватым, больше увлекало публику наблюдать. Варенька же, напротив, от музыки приходила в восторженное оцепенение, а вот прогулками, особенно конными, частенько манкировала.

Вот и сейчас уселась у окна с вышиванием, в то время как Мария упаковывалась в амазонку, чтобы ехать верхом с четой Долгоруких и паном Тадеушем.

– Ой, Маша, гляди, двое конных, похоже, издалека скачут, в пыли все, и торопятся, – Варенька аж влипла лицом в стекло. – Уже подъехали. Я сбегаю, узнаю, кто.

И она мгновенно исчезла.

Прибежала быстро и, задыхаясь, проговорила:

– Из армии. Офицер с денщиком. Кто такой, не знаю, сразу к царю прошёл.

Она поглядела на заторопившуюся заканчивать туалет Марию.

– Не спеши так, может, ещё не он.

Мария кивнула молча – у неё перехватило горло – и пошла к двери.

– Да постой же, Маша, куда ты бежишь.

– У кабинета подожду, пока выйдет, – прошептала Мария, говорить ей было трудно.

– Нет, постой, – Варенька решительно схватила её за руку, – так нельзя. На тебе лица нет. Успокойся сначала. Ведь это кто угодно может быть. Да если и он – что ж ты караулить его будешь? Только смешной себя выкажешь. Пойдём лучше вот на галерею поднимемся и как услышим, что кто-то выходит, начнём спускаться, и увидим – кто.

Пока на галерее ждали, Мария успокоилась, даже посмеялась над собой. Что в самом деле случилось? Если это Саша – хорошо, если нет – ничего страшного. Умница Варенька!

– Дверь открыли, царёв голос слышно, пойдём. Да не смотри туда прямо, отвернись чуток.

Отвернуться Мария, конечно, была не в силах, но лицо сделала равнодушное, голову набок повернула и кнутиком верховым по перилам постукивать стала. А офицер сам к ней почти бегом:

– Мария Борисовна!..

– Здравствуйте, Михаил Борисович, вы здесь? – ответила княжна с приличной улыбкой.

Она была в полном обладании собой и не пропустила наружу ни тени разочарования, которым была переполнена.

Михайла Шереметев стоял перед нею на две ступеньки ниже, так же, как в последнюю их встречу в Москве. Только вид у него был сейчас пыльный и небритый. Хотя выражение лица было такое же, если не более восхищённое.

Через плечо Шереметева виднелась улыбающаяся физиономия царя, стоящего в дверях кабинета.

– Ты куда, Маша, кататься? Вот и Михайлу с собой возьми.

Шереметев вышел из оцепенения.

– Если княжна немного подождёт, пока я приведу себя в порядок?.. Я быстро.

Мария кивнула с любезной улыбкой и легко сбежала по ступенькам об руку с Варенькой, с которой Шереметев так и не вспомнил поздороваться.

Князь и княгиня Долгорукие охотно согласились подождать молодого графа Шереметева, которого хорошо знали, особенно по отцу, и теперь рассказывали пану Тыклинскому о семье Шереметевых и их военных талантах. Ведь ещё отец нынешнего фельдмаршала, боярин Пётр Шереметев, служил отцу царя и отечеству на поле брани, сам он и сына воинской науке учил, а теперь вот и младший – Михаил – изрядные надежды подаёт.

Михаил ждать себя не заставил, вскоре явился выбритый, в свежем камзоле, и компания, потратив небольшое время на приветствия, наконец, отправилась.

Маршрут их ежедневных прогулок был постоянным: вдоль мелкой речушки, заросшей камышом и ивами, до дубовой рощи, где были дерновые скамьи и очаг из дикого камня. В роще они обыкновенно спешивались и закусывали, а обратно возвращались другим путём, мимо церкви.

Всю дорогу до рощи дамы засыпали Шереметева вопросами. Он старательно отвечал, смущённо взглядывая то направо – на княжну, то налево – на княгиню. Сзади оживлённо говорившей троицы молчаливо ехали Долгорукий с Тыклинским. Молчали, правда, они по-разному: Григорий Фёдорович беспечно улыбался, наслаждаясь прогулкой, а пан Тадеуш смотрел сумрачно и буравил спину офицера, который так бесцеремонно занял всё внимание обеих дам.

В роще их завтрак несколько простыл от долгого ожидания, и они решили прогуляться пешком, пока разогреют жаркое. Старые толстые дубы стояли ещё голые, без листьев, а на земле уже начала пробиваться свежая травка и изредка встречались бледные лиловые цветы с жёлтыми серединками. Мария сорвала один, поднесла к лицу.

– Не пахнет. А какой красивый! И лепестки мохнатенькие.

Она провела пушистым цветком по своей щеке и уронила на траву, туда же, где сорвала.

– А какие цветы, Мария Борисовна, на Украине уже выросли! – сказал Шереметев, незаметно подхватывая с земли брошенный ею цветок. – По степи едешь – как по ковру цветному конь идёт. Вот догоните армию, увидите, какая там сейчас красота. А какой аромат от цветов!

– Ну-у, когда догоним, там, может, уж вместо цветочков ягодки будут. Едем-то мы не торопясь. Тут вот живём сколько, потом ещё с королём Августом встреча назначена… Может, пока едем, армия там сама с турком справится.

Шереметев покрутил головой, взглянул на отошедших спутников – не слышат ли. Критика царя Петра бывает небезопасной.

– Ой, смотрите, Михаил Борисович, – позвала Мария, показывая на старый дуб с потрескавшейся корой.

На высоте чуть выше человеческого роста виднелось большое, как пещера, дупло.

– Мы уже несколько раз здесь были, а этого не видели. Вот бы заглянуть… Мне маленькой как-то хотелось в дупле на дереве жить.

Михаил поглядел на дуб, оглянулся на видневшиеся за деревьями фигуры и неожиданно скинул камзол, оставшись в белой сборчатой рубашке. Он подпрыгнул, ухватился за прямой толстый сук и начал ловко перебирать ногами по стволу, как бы шагая вверх по дереву. Дошагал до сука, пружинисто подкинул крепкое тело и встал на него ногами. Теперь дупло было рядом, легко заглянуть.

– Большое какое, и вниз и вверх идёт, – глухо, как в бочку прозвучал его голос, когда он чуть не по пояс нырнул в чёрный проём.

– Как вы ловко лазаете, – сказала снизу Мария, – даже я так не могу, а в детстве от мальчишек не отставала.

– А хотите сюда? Я подниму вас.

– Хочу, – сказала она и оглянулась.

– Не увидят, далеко ушли.

Оба засмеялись.

Михаил легко соскочил на землю, присел на корточки.

– Вставайте на плечи мне, Мария Борисовна, не бойтесь.

– Я не боюсь.

Она встала ему на плечи, убрав передний подол юбки между ног. Хвост амазонки свисал сзади до самой земли. Его ладони крепко обхватили тонкие девичьи щиколотки. Она оказалась так высоко, что ветка пришлась ей почти по колени, так что взобраться на неё было совсем легко. Чтобы дать место Михаилу, она подвинулась к самому стволу.

Он взлетел наверх ещё ловчее, чем в первый раз. Мария уже сунула голову в дупло, когда услышала его сзади.

– Осторожнее, свалиться недолго.

Его рука чуть коснулась её спины, оберегая.

В дупле было теплее, чем снаружи, пахло землёй и прелым деревом.

– Здесь даже спать можно, – сказала Мария. – Может, здесь живёт кто-нибудь?

– Может. Фонарём бы посветить.

Мария уже хотела предложить спуститься внутрь, как из-за деревьев донеслись крики:

– Мари! Мишель! Ау, где вы?

Оба вздрогнули, как проснулись.

– Я спрыгну и вас поймаю.

Минута – и он уже был на земле, а через мгновение сверху летела Мария, намотав на руку длинный подол. Ещё минута понадобилась, чтобы молодые люди поправили причёски и привели в порядок туалеты. И вот они уже чинно и благонравно вышли к остальному обществу.

Завтрак был совершенно готов. Птички на вертелах аппетитно скворчали, буфетчик откупоривал бутылки.

Пан Тадеуш окинул подошедшую парочку въедливым взглядом и с высокомерным вызовом уставился в глаза Шереметеву. Но тот, в отличие, скажем, от пана Вацлава, ответил добродушной улыбкой и спокойно уселся на указанное княгиней место.

За едой Мария несколько раз ловила на себе внимательный и благожелательный взгляд княгини, который тотчас же переходил на сидевшего рядом Михаила, как бы объединяя их двоих.

– Что я наделала, – думала Мария, – ведь можно подумать, что я кокетничаю! Тем более, что все, наверное, знают про то, что фельдмаршал о сватовстве говорил. Какая же я негодная!

С этими мыслями обратный путь Мария держалась подле князя Григория, который весьма любезно занимал её разговором.

У входа во фрейлинские апартаменты переминался с ноги на ногу пан Вацлав. Надо же, удивилась Мария, его уже несколько дней не видно было, Варенька решила даже, что он совсем отъехал, не вынеся пренебрежения, а он опять тут как тут.

– Здравствуйте, господин Шидловский, – ответила она на приветствие, не останавливаясь, а лишь замедлив шаг.

Но пан Вацлав решительно загородил ей дорогу.

– Не окажет ли мне панна княжна милость сделать со мной прогулку?

Мария изумлённо раскрыла глаза.

– Но ведь я сейчас с прогулки, разве пан не видит?

Пан смешался.

– Это другое, в коляске, панна Мария отдохнёт.

Мария покачала головой.

– Простите, я спешу, пора к государыне.

Пан растерялся ещё больше, и она проскользнула мимо.

В их гостиной сидела Нина.

– Ты Вацлава видела? Говорила?

Мария кивнула, не останавливаясь. Но Нина пошла за ней.

– Я подменю тебя у царицы, поезжай.

– Куда?!

– Как куда, разве он не звал тебя кататься?

Мария фыркнула.

– Зачем это мне с ним кататься? Помоги сзади расстегнуть, уже опаздываю.

– Да, Маша, я же говорю тебе, что подежурю за тебя, поезжай!

– Зачем? Зачем мне куда-то ехать?

Мария с удивлением смотрела на начавшую горячиться Нину.

– Тебе надо поехать с ним! Ты не знаешь, какой он человек, он не ветреник какой-нибудь, он очень серьёзный!

– Да полно тебе! Пусть он самый расхороший, ехать-то мне с ним зачем?

Мария, уже раздетая, быстро обтёрлась мокрой губкой с душистой водкой и, накинув батистовый халатец, побежала одеваться. Когда выходила, ни Нины, ни пана Вацлава не было.