Эми Майерсон - Книжный магазинчик прошлого

Когда ребенок закричал, Сьюзан прервала свой рассказ и убежала к колыбели. Но вернувшись, она продолжила в подробностях описывать клуб из первого романа Шейлы, где впервые пела Элеанор и который, по ее словам, был похож на клуб, где Сьюзан выступала с Lady Loves.

Билли молча сидел в дальнем углу стола, словно его и не существовало.

После ужина Дэвид и Билли удалились в домашний кабинет Дэвида.

«Дэвид помогает Билли с судебным делом», – объяснила Сьюзан Шейле, пока они убирали со стола. Ребенок вновь начал плакать. Сьюзан положила на стол стопку тарелок, жестом показав Шейле, что скоро вернется.

«Значит, они все еще судятся?» – удивилась Шейла, убирая со стола салфетки. Сьюзан села и принялась расстегивать бюстгальтер.

«Не против?» – спросила она Шейлу, и та утвердительно кивнула в ответ. Сьюзан аккуратно приставила к груди малышку, чтобы та могла ухватиться. Шейла понимала, что должна отвернуться, но ее заворожило беспокойное ерзанье ребенка и тот факт, что она хотела есть, но отказывалась от кормления.

– Со мной уже тогда было тяжело, – пошутила я.

– Не самая худшая черта характера, поверь мне, – настояла Шейла.

Сьюзан приставила ребенка к другой груди, воркуя, пока малышка не успокоилась.

«Отец Эвелин непреклонен. Ему никогда не нравился Билли, даже в школьные годы. Только представь, твоя жена умирает в страшной катастрофе, и тебе приходится переживать этот момент снова и снова во время судебных разбирательств. Тяжело избавиться от мысли, что ты этого заслуживаешь».

Я так резко села, что у меня потемнело в глазах.

– Эвелин умерла в результате катастрофы?

– Я помню, как твоя мама сказала нечто подобное. Да. Страшная катастрофа.

Я представила, как Билли и Эвелин едут по скользкой дороге, поздно ночью, и не замечают на своем пути машину или дерево.

– Мои родители утверждают, что она умерла от приступа. Поверить не могу, что они солгали.

– Пока я не выпустила мемуары, я долгие годы говорила, что Дэниел умер дома. Мы все придумываем эвфемизмы, за которыми можно спрятаться, – парировала она в их защиту. – Я помню, что твоя мама очень переживала. Она ходила по комнате и так стремительно качала тебя, что я боялась, как бы она тебя не уронила.

«Когда же это закончится, – пробормотала Сьюзан. – Дэвид говорит, что дело может затянуться еще на несколько лет. Понятия не имею, как Билли переживет это разбирательство».

Шейла смахнула остатки еды на тарелку и поставила ее сверху остальной стопки.

«Как он? – спросила Сьюзан, укладывая ребенка в кроватку. Они с Шейлой вернулись на кухню. – Я пытаюсь поговорить с ним, но он никогда ничего не рассказывает».

Шейла нерешительно ответила:

«Может, ты задаешь ему не те вопросы?»

«Все, что я говорю, – не то. Я как будто общаюсь с подростком, заблаговременно тренируюсь перед тем, как Миранда вырастет».

«Ты хочешь, чтобы он быстрее справился с горем, но это не так просто. Некоторым людям нужно больше времени, чем остальным».

Скомкав полотенце, Сьюзан рассеянно перебирала его в руках.

«Не знаю, что еще можно сделать. Я тоже скучаю по Эвелин».

Сьюзан принялась зацикленными движениями вытирать столешницу, и Шейла поняла то, чего не мог понять Билли.

– Она страдала, – заверила меня Шейла.

Я вспомнила свой первый приезд в Лос-Анджелес, когда мама протирала столешницу, сковороду, в общем, все, что попадалось под руку.

– Порой тяжело понять, что на душе у моей мамы.

– Нет, Билли просто не интересовался. Ему хотелось думать, что только он может горевать по Эвелин.

Шейла смотрела, как Сьюзан протирает столешницу в одном и том же месте, пока в кухню не ворвался Билли.

«Я не очень хорошо себя чувствую», – сказал он Шейле.

Дэвид прибежал вслед за ним.

«Билли, не уходи от меня. Я пытаюсь помочь».

Билли схватил Шейлу за руку и повел к двери. Шейла хотела поблагодарить моих родителей за теплый прием, но Билли слишком настойчиво тащил ее наружу.

По дороге к ее дому они не проронили ни слова. Билли остановил машину на подъездной дорожке. Он не отстегнул ремень безопасности.

«Значит, ты и от меня собираешься отгородиться?»

«Мне нужно побыть одному».

«Билли, они хотят поддержать тебя. Ты должен попытаться».

«Говоришь, как она», – фыркнул Билли.

«Научись уже впускать людей в свою жизнь, иначе они перестанут к тебе тянуться».

У Шейлы было несколько друзей, которые названивали ей в течение долгого времени после смерти Дэниела. Она не отвечала на телефон и удаляла сообщения. Звонки постепенно уменьшались, пока не прекратились окончательно. Но теперь она испытывала стыд и боялась снова наладить с ними контакт.

– Мы продолжали видеться, – сообщила Шейла, копаясь каблуком в мягком дерне. – Но наши отношения уже не были прежними. Я даже не помню, когда всему пришел конец.

Я достала письмо из заднего кармана и протянула ей. Шейла прочитала его.

– Поверить не могу, что он его сохранил.

Она протянула мне письмо обратно.

– Оставьте себе.

Шейла мгновение держала письмо, а затем спрятала его в бумажник.

– Я очень это ценю. Спасибо. – Она взглянула на свои часы. – Я совершенно потеряла счет времени!

Она собрала свои вещи.

– Значит, Билли не рассказывал вам, что случилось с Эвелин? Даже когда вы возобновили общение?

– Знаю, звучит странно. Чем меньше кто-то говорит о трагедии, тем она кажется страшнее, но я почти уверена, что, когда мы вновь нашли друг друга, для него было важно, чтобы я не задавала лишних вопросов.

– И как же вы нашли друг друга?

– Благодаря «Книгам Просперо». – Шейла взяла меня за руку. – Я так рада, что ты здесь.

Я пошла за Шейлой к ее машине.

– Вы езжайте, – предложила я, – а я дойду пешком.

– Но до магазина полтора километра! – Шейла резко замолчала и покачала головой. – Не знаю, откуда у меня эти лос-анджелесские привычки.

– Билли не передавал вам что-нибудь для меня? – спросила я, когда она села в машину.

– Например?

– Точно не могу сказать. Что-то, что точно предназначено мне.

Шейла нахмурилась и покачала головой. Она помахала рукой на прощание, и ее «Тойота Приус» скрылась среди других автомобилей. Повернув на главную магистраль Эхо-Парка, я пошла в сторону бульвара Сансет. Умолчать о страшной катастрофе можно только по одной причине: если она произошла по чьей-то вине. Но что сделал Билли? Он был пьян? Или его халатность проявилась в чем-то другом? И почему мама скрывала это от меня сейчас?

Я прошла мимо старого театра, на месте которого теперь находился веганский ресторан. Шейла должна была отдать мне что-то. Билли не нарушил бы свою же схему. Возможно, он предполагал, что она расскажет, что случилось, и приведет меня к следующей подсказке.

Я шла по пустынной части бульвара, где не было ни витрин магазинов, ни других прохожих, только крутые песчаные склоны, вдоль которых вилась дорога. Я думала о словах Шейлы, об эвфемизмах, которые мы создаем, чтобы защититься от боли. Может, мама не пыталась держать в тайне то, что сделал Билли. Может, она на самом деле не могла вернуться к моменту смерти Эвелин, не могла обнажить шрам, затянувшийся со временем? Шейла сказала, что Билли предпочитал не замечать ее страданий. Не этим ли я занималась сейчас? Не закрылась ли она от меня оттого, что я не пыталась услышать ее?

– Дорогая? – Мама ответила так, будто это был обычный повседневный звонок, будто она и не сомневалась, что я сегодня позвоню. – Мы собрались в кино. Давай я перезвоню позже?

– Прости. Я хотела извиниться за то, что относилась паршиво к твоим чувствам. Представить не могу, как тебе было тяжело.

– Миранда, мы опаздываем. Я потом наберу, хорошо?

Всю дорогу вдоль бульвара Сансет я держала телефон в руках с уверенностью, что она перезвонит. Я прошла мимо старого прилавка с бургерами, на месте которого теперь работала пиццерия, мимо пустых шахматных столиков перед заброшенным магазином пончиков, ранее бывшим неотъемлемой частью этого района. Телефон мог зазвонить в любую секунду. Она бы извинилась за то, что быстро бросила трубку, а я бы ответила: «Нет, это ты должна меня простить». И она бы сказала: «Нет, ты». И мы бы засмеялись, и этот смех залечил бы наши раны. Я сжимала телефон всю обратную дорогу к «Книгам Просперо». Телефон стал липким от моей вспотевшей ладони, но мама так и не перезвонила.

Мы с Шейлой начали регулярно видеться. Обычно мы встречались рано утром, чтобы погулять в парке Гриффит до наступления жары. Хотя ее коттедж, выдержанный в английском стиле, находился совсем рядом с парком, мы все равно запрыгивали в ее «Тойоту Приус» и ехали до Ферндейла или Кристал Спрингс, подтверждая ее теорию о том, что в Лос-Анджелесе, по крайней мере в Лос-Анджелесе Шейлы, нужно проехать на машине, чтобы где-нибудь прогуляться.

Во время наших встреч я не переставала расспрашивать ее о смерти Эвелин. Шейла раскрыла важную деталь – Эвелин погибла в страшной катастрофе, – но мне все равно не от чего было отталкиваться.

– Вы уверены, что Билли ничего мне не передавал? – вновь спросила я, когда мы шли по аллее рядом со старым заброшенным зоопарком. – Так работает его система. «Алиса в Стране чудес» привела меня к доктору Билли, тот привел меня к «Франкенштейну», который привел меня к его другу-физику, а по его совету я нашла «Страх полета» и вскоре нашла вас.

Шейла остановилась и улыбнулась, затаив дыхание.

– Билли всегда знал, что я представляла себя последовательницей Эрики Джонг.

Она неспешно сошла с места.

– Вам на почту не приходили какие-нибудь странные посылки? Что-нибудь, что вы могли случайно выбросить? Что-нибудь от адвоката Билли?

– Уверена, если бы Билли отправил мне следующую подсказку, он бы потрудился уточнить, чтобы я ее не выбрасывала.