«Вот же засранец», – подумал он.

Настало время уходить. Папа обошел всю террасу в поисках мамы. Не найдя ее во дворике, он проверил столовую и кухню. Он уже собрался подняться в спальню, но по дороге услышал чуть приглушенный женский щебет.

Мама и Эвелин одновременно обернулись.

«Дорогой, это Эвелин, моя одноклассница», – сказала мама, держа Эвелин за руку.

– С тех пор они с Эвелин вновь возобновили дружбу.

Спустя несколько дней после вечеринки Эвелин пригласила их на творческий вечер в книжном магазине в Пасадене, где она работала. В ту субботу они собирались пойти на свидание – очередной вечер, проведенный сначала в ресторане, а потом в кино, – но мама предложила хотя бы раз сходить на какое-нибудь культурное мероприятие, и папа уступил, хотя он несколько недель ждал, когда в прокат выйдет «Вся президентская рать».

Эвелин всегда находилась в центре внимания – гости вились вокруг нее: высокой белокурой девушки в красном платье с декольте.

«Я так рада, что вы пришли!» – распела Эвелин, обнимая их обоих. Она взяла их за руки и повела к приглашенному писателю.

Посетители толпились вокруг него и слушали лекцию о повлиявших на его творчество личностях – Томасе Пинчоне, Джеймсе Джойсе, Бертольте Брехте и некоторых других теоретиках, о которых папа ничего не слышал. Закончилась одна лекция, началась другая, с новыми авторами, но на ту же тему вдохновителей. Писатели обсуждали недавно вышедшие романы и делили их на две группы: одни были незаслуженно оставлены без внимания, другие же – слишком переоценены. Папа пил имбирный эль и думал: ненавидит ли он вечеринки в целом или только те, которые устраивают его коллеги?

На следующее утро мама, поцеловав папу перед выходом, собралась на встречу с Эвелин.

«Теперь так всегда будет? Придется делить тебя с Эвелин?» – пошутил папа. Но мама не засмеялась. Папа копался в кипе бумаг, лежащей у него на коленях, чем, собственно, занимался каждое воскресенье – плавал в документах, разбросанных по гостиной.

И что же ей оставалось делать? Сидеть рядом, пока он работал? Приносить ему кофе?

«Передавай Эвелин привет», – улыбнулся папа, чмокнув маму в ответ.

– Но Эвелин тебе не нравилась, верно? – спросила я.

– Ее невозможно было не любить. Она таскала нас на различные литературные мероприятия, на ужины с писателями, но казалась единственным человеком, который говорил обо всем и всех, но только не о себе.

Папа снова подошел к грилю. Убедившись, что стейк покрылся корочкой, он перевернул его на другую сторону.

– Если уж совсем честно, то я ревновал. Мне казалось, что твоя мама предпочитала компанию Эвелин мне.

Конечно, он понимал, что это неправда. Более того, он понимал, что не имеет права мешать их отношениям.

– Выходит, Эвелин с Билли действительно начали вновь общаться из-за мамы?

– Вроде того, хотя мама до последнего была уверена, что им не стоит видеться.

Однажды, когда они поехали на ужин в дом бабушки и дедушки, мама села напротив Билли и разговорилась с ним об «Интервью с вампиром», «Обыкновенных людях» или «Песни песней Соломона» – в общем, разговорилась о книгах, которые недавно прочитала. Но она ни разу не упомянула имя человека, который ей их посоветовал и который подарил ей скидку в маленькой книжный магазинчик в Пасадене.

«Может, стоит сказать ему, что вы общаетесь?» – спросил тогда папа маму по дороге домой.

«Ты не в курсе всего. Ты не поймешь», – ответила мама.

«Но он же все равно рано или поздно узнает правду».

«Ему будет больно, а я не хочу, чтобы он опять переживал».

«Поверь, ему лучше узнать об этом от тебя».

– И без гадалки было ясно, что произойдет дальше, – вздохнул отец возвращаясь в позу рассказчика: задрал локти и откинулся на спинку стула.

У мамы намечался концерт недалеко от бульвара Сансет – ее первое выступление за те полтора года, что они жили в Лос-Анджелесе. До этого она проходила миллион прослушиваний в различные группы, после которых возвращалась иногда с оптимистичным настроем, а иногда – совершенно подавленной. Как так случилось, что в Лос-Анджелесе куда сложнее пробиться, чем в Нью-Йорке? С другой стороны, и время уже было другое – не ранние семидесятые. Вкусы изменились, людям не нравились ее звучание, ее стиль одежды, что бы они под этим ни подразумевали. В конце концов, стиль можно поменять, а хороший голос, так или иначе, остается хорошим голосом.

Разумеется, во всех группах – свое виденье бренда. И вот однажды, совершенно внезапно, ей позвонили. Одна из бэк-вокалисток отравилась, и солистка, а по совместительству и менеджер группы, предложила ей выступить вечером того же дня.

Мама сразу же рассказала об этом своим родителям и Эвелин, но не потому, что хотела, чтобы они пришли, а потому, что была счастлива наконец-то заняться любимым делом. Эвелин обязалась прийти. Родители, конечно же, нет. По их словам, они обрадовались, что ей вновь выпал шанс проявить себя, но в то же время в их голосах чувствовалась неуверенность, которую мама распознала, как разочарование оттого, что даже после брака с успешным мужчиной она не выросла из детских грез.

Мама встала в дальний угол маленькой сцены, рядом с другой бэк-вокалисткой, гораздо выше и старше ее. Она провела с ней весь день, заучивая припевы их песен, и старалась не падать духом от этой безвкусной, банальной музыки. Но концерт есть концерт. Никогда не знаешь, кто окажется среди публики, даже в таком клубе. Мама даже не догадывалась, что родители могли рассказать Билли о ее выступлении и что он, возможно, искал какое-нибудь местечко, куда можно сходить с девушкой.

После концерта они все ждали маму на улице. Билли светился от счастья, разговаривая с Эвелин, а папа сочувствующе глядел на его девушку, которая стояла рядом и наблюдала за их диалогом.

Через некоторое время из клуба вышла мама, и она резко насторожилась, заметив их всех на тротуаре.

«Сьюз», – улыбнулась Эвелин, махнув рукой. Она подбежала к подруге и крепко обняла ее. Пока Эвелин стояла к нему спиной, Билли приобнял свою девушку и поцеловал в щеку. Папа заметил, что, как только Эвелин отпустила маму и обернулась, Билли быстро убрал руку с ее талии.

«Великолепный концерт, согласны?» – спросила Эвелин у всей компании.

«Микрофон закрепили слишком низко. Меня было плохо слышно», – пожаловалась мама.

«Ты спела замечательно, – воспротивился Билли. Папа так и не понял, с какими эмоциями он это сказал. – И какой же приятный сюрприз, что и Эвелин с нами».

Мама побледнела.

«А где Джерри?» – невинно поинтересовалась она. Папа бросил на нее хмурый взгляд, на что она лишь пожала плечами, словно вопрос был совсем безобидным.

«Не знаю, – ответила Эвелин, посмотрев на Билли. – Наверное, работает».

Они пытались выдавить из себя неловкие дружелюбные фразочки, но вскоре девушка Билли сказала, что сильно устала. Билли пожал папе руку, чопорно поцеловал маму в щеку и обнял Эвелин. Их эмоции оказались не совсем взаимными: Билли старался как можно крепче обнять ее, тогда как Эвелин просто похлопала его по спине.

«Билл, нам пора идти», – вмешалась его девушка, когда объятия уж слишком затянулись.

«Так ты теперь Билл?» – поддразнила его Эвелин.

«Все мы рано или поздно становимся взрослыми», – ответил Билли, на что Эвелин улыбнулась.

Трудно было сказать, какой скрытый смысл Эвелин прочитала в его словах, но он видел, так же ясно, как и приглашенная девушка, что между ними пробежала искра.

«Твой брат хорошо выглядит, – проговорила Эвелин, глядя, как Билли со своей пассией отдаляются от них. Билли повернулся только один раз, чтобы робко ей улыбнуться. – В смысле, счастливым. Он выглядит счастливым».

«Так позволь ему и дальше оставаться счастливым», – попросила мама.

«Сьюз, я встречаюсь с Джерри Холдсбруком».

На самом же деле их отношения с Холдсбруком едва ли можно было назвать серьезными и долговечными.

– Разумеется, как только на горизонте появилась Эвелин, та девушка исчезла из жизни Билли.

Папа вытащил стейк, положил в тарелку и унес на кухню. Я пошла за ним. Он переложил мясо в керамическое блюдо и оставил остывать. Я проверила таймер на духовке: картофель приготовится через семь минут. Мое время заканчивалось.

– На чем я остановился? – задумался папа.

– Эвелин и Билли встретились снова.

– Именно.

На следующий семейный ужин Билли пришел один. На протяжении всего вечера мама пыталась его разговорить, но он не пересекался с ней глазами и уж тем более не отвечал на ее вопросы.

Мама попросила Билли помочь ей с десертом, и он с неохотой пошел за ней на кухню.

«Год? – опешил Билли. – Вы общаетесь с Эвелин уже год, и ты ничего мне об этом не говорила? Ни разу за год?»

«Я хотела уберечь тебя!»

«Но я не нуждаюсь в твоей заботе. Тебе уже давно пора прекратить думать, будто ты знаешь, что для меня лучше».

Он в гневе хлопнул дверью.

– А мама часто пыталась уберечь его? – спросила я.

– Она всегда действует из благих побуждений, но никто не хотел бы такую сестру, которая печется о тебе, как мамочка.

Папа протянул мне три тарелки и столовые приборы.

– Да и маму, которая печется, как мамочка, тоже вряд ли кто-то захочет, – пошутила я, но папа поднял брови, как предупреждение, чтобы я не испытывала судьбу. – Так, значит, с тех пор Билли и Эвелин снова встречались?

– Спустя несколько недель Билли пришел на семейный ужин с ней.

Эвелин подарила его маме букет цветов, а отцу – бутылку виски. Они поблагодарили ее за подарки, старательно скрывая свое удивление. Мама же виделась с Эвелин буквально за день до этого, но Эвелин ни слова не сказала про то, что придет на ужин.

Она отвела Эвелин в сторону, когда та отлучилась, чтобы принести Билли бутылку пива.

«Почему ты не предупредила, что придешь?»

«Я этого и не планировала».