Дилан пристально смотрел мне в глаза, наслаждаясь полным крахом моего сопротивления, и я вдруг осознала: он не Ретт Батлер и не Рочестер. Скорее Казанова или виконт де Вальмон, опьяненный властью над женщиной. Любил ли Вальмонт Турвель? Или был предателем?

Лицо Дилана выдавало все, что, как он ожидал, произойдет дальше. И все же я позволила ему сделать этот шаг – нежно поцеловать меня, затем поцеловать с большей страстью, – а сама тем временем словно наблюдала за происходящим издалека. Он целует меня? Или ведет игру?

Он прервал поцелуй, не догадываясь, что меня вовсе не переполняют чувства. Его взгляд говорил: «Закончим позже».

Закончим ли?

Принесли еду, мы вернулись за столик, и я спросила:

– Что же станет с магазином, пока я буду ездить за тобой по стране?

Дилан хлебнул пива и облизал губы – на девяносто девять процентов уверена, что так он пытался меня отвлечь.

– Можно передать управление Максу. Или закрыть на время отъезда. – Наверное, по моему лицу он понял, что предложения не вызывают у меня восторга, поэтому добавил: – Или продать его Джентри, и тогда вообще не о чем будет волноваться.

– У тебя уши на месте? Ты слышишь, что говоришь?

– А что? Разве тебе не хочется отдохнуть? Поддерживать магазин на плаву не так-то просто, я знаю.

Я потянулась через стол.

– Дилан Рамирез, ты хоть представляешь, из-за чего мы с Питером расстались?

Он поморщился, словно не хотел отзываться на свое настоящее имя.

– Конечно. Ему не нравилось, что есть люди, которые сильно на тебя влияют.

В голове зарождалась пульсирующая боль.

– По-твоему, Питер ушел из-за того, с кем я дружу?

– Думай сама. Он просил меня и Макса держаться от тебя подальше – это не странно?

– Тебя? Ничего странного. – Я засмеялась. – А вот Макса?

Дилан поморщился, словно учуял неприятный запах.

– Он заявил, что запретит тебе общаться с нами, если мы не перестанем часто к тебе подходить.

– Что? – Во рту пересохло.

Дилан стиснул кулаки.

– Не следовало сдаваться. Но я все равно редко сюда приезжал, так что было проще не обращать внимания и кивнуть.

– Почему ты мне не сказал?

Он горько усмехнулся.

– И что бы ты сделала? Ты не очень-то старалась поддерживать связь.

Я сжала вилку с горкой прилипшего риса. Рука тряслась, не в силах найти.

– Когда это было?

– В октябре.

– И ты ничего не предпринял, молча отошел в сторонку?

– Как я понимаю, Макс пытался поговорить с тобой, но ты не была настроена его слушать. И меня бы никогда не послушала.

Мой ужин угрожающе просился обратно.

– И все?

Дилан провел языком по губе и нерешительно признался:

– Мы решили, что кто-то должен побеседовать с Питером.

– И кто же? Только не говори, что…

– Я.

– Черт.

Неудивительно, что Питер сбежал. Выдержав со стиснутыми зубами это суровое испытание, он надеялся, что может рассчитывать хотя бы на мою поддержку. Когда я сделала выбор в пользу моего города, моего книжного магазина и моих друзей, Питер отказался от меня.

– Жаль, я не знала.

– Ты бы что-то изменила?

Ответить на этот вопрос было невозможно. Я бы злилась на всех за то, что влезли в наши дела. Злилась бы на Питера, который настроил людей против себя. Сменила бы я со временем курс? Или в любом случае напоролась бы на айсберг?

– Может, ушла бы с ним.

Дилан покачал головой.

– Мэдди, которую я знаю, не стала бы выходить замуж, отказавшись от окружения друзей.

– Тогда чего ты от меня хотел?

– Хотел, чтобы ты увидела мир таким, какой он есть, а не таким, каким ты ожидаешь его увидеть. Без фильтров, которые добавляют, чтобы люди казались интереснее, чем на самом деле. Хотел, чтобы ты поняла: Питер, несмотря на весь его лоск и совершенство, не самый подходящий для тебя парень.

– Зато ты подходящий.

– Возможно. – Дилан сделал глоток пива. – Пусть я не романтический герой и далек от совершенства, но, черт возьми, мы отлично подходим друг другу.

– В одном ты ошибаешься: ты как раз типичный романтический герой. – Действительно, он был очарователен, сексуален, артистичен и полон страсти. Между нами сверкали искры, и этого должно было бы хватить. Почему же не хватало?

Его глаза сверкнули.

– Так ты подумаешь над моим предложением? Поживи на полную катушку, Мэдди!

Именно такой совет и привел к неразберихе.

– Ты ведь знаешь, что я люблю тебя?

Он нахмурился.

– Я тоже тебя люблю.

Наверное, Дилан впервые сказал мне это не во время секса. Приятно было слышать, но лучше бы он опередил меня с признанием.

Через нижнее веко перекатилась слеза и тяжело упала на тыльную сторону моей ладони. Я провела большим пальцем по щеке и сделала глубокий вдох.

– Не стану врать, я мечтала вернуться к тебе. – Полная откровенность. Не буду ли я сожалеть о своих следующих словах? Если пауза затянется, на его губах ляжет тень нахальной улыбки. Трудный выбор. Сейчас или никогда. – Однако моя жизнь здесь, Дилан.

Он опустил голову. Затем поднял на меня глаза и выдавил улыбку, словно это был единственный способ защититься.

– Пообещай, что мы сойдемся, если к сорока годам еще будем одиноки.

Всхлипнув, я усмехнулась.

– Согласна.

Глава 21

В субботу утром, когда я выходила из душа, зазвонил телефон. Думала, звонят с какой-нибудь рекламой, но на экране, к моему удивлению, высветилось имя Питера.

Ответив, я едва не уронила мобильный. В животе затрепетало.

– Привет, Мэдди. Я, э-э… собираюсь по делам в твои края. Надеялся заехать и поговорить.

Я сглотнула гнев и слезы, которых, как я думала, уже не осталось.

– Меня слышно? – Голос Питера ласково и привычно окутывал тело, как любимая пара джинсов. Знакомый и успокаивающий.

– Да.

– Ты будешь на месте?

– Я весь день в книжном.

– Может, в полдень?

– Подойдет.

– Спасибо, Мэдди. И…

Повисла пауза, предлагавшая моему воображению заполнить ее словами, которые сделают из Питера нужного мне героя. Если бы после этого «И…» последовало «…я совершил ошибку», это помогло бы заживить мои раны. А еще он должен был извиниться за то, что бросил меня. Но если Дилан прав, если это он спугнул Питера, то и с меня причитались извинения. Возможно, этого Питер и ждал в первую очередь.

Однако он закончил так:

– …дай мне знать, если твои планы изменятся.

Повесив трубку, я принялась нерешительно копаться в вещах. Впечатлить его – или сделать вид, что мне все равно? Заставить Питера жалеть о том дне, когда он ушел, – или возбудить в нем желание снова меня добиться?

Я достала платье в горошек трапециевидного силуэта. Когда я надевала его в последний раз, мы поругались из-за урока танцев, хотя проблема была куда серьезнее. Питер не хотел делить меня не только с моим городом, но и с моими собственными стремлениями. Та наша ссора демонстрировала Питера из прошлого, а мне требовались доказательства, что можно рассчитывать на будущее. Не считая свадебного, это было самое агрессивное платье, что я могла надеть. Я накинула его и потянула за молнию на боку, но она застряла у первого ребра. Я ворвалась в комнату Лейлы и разбудила подругу.

Она сумела сдвинуть застежку еще на пару сантиметров.

Я втянула живот, словно это помогло бы уменьшить грудную клетку.

– Попробуй еще.

Лейла нахмурилась.

– Оно тебе уже не впору, Мэдди.

Как символично!.. Я расстегнула молнию, и платье упало на пол.

– Забирай его.

Какой бы соблазнительной ни была идея нацепить потертые джинсы и мягкую футболку, я не хотела так легко отдавать преимущество Питеру. В итоге откопала белую сетчатую юбку, которую он купил мне к медовому месяцу. На ней все еще висели бирки. Поступая нечестно, я подобрала к юбке короткий топ с открытыми плечами – он всегда ему нравился.

Когда я открывала магазин, на фургоне опять подъехала миссис Бекетт. Я достала телефон и написала сообщение: «Максимилиан Бекетт, ты что, бросил работу? Намерен и дальше прятаться?»

Я не ждала от него ответа, поэтому была крайне удивлена, когда час спустя Макс неторопливо зашел в мой книжный. Его глаза чуть не выскочили из орбит при виде моего наряда. Он низко поклонился, и я представила его в длинном плаще на каком-нибудь королевском балу, где рыцарь приглашает даму танцевать. Макс выпрямился.

– Вызывали, миледи?

– Где ты вчера был?

– Занимался делами, – невозмутимо ответил он.

– А сегодня утром?

– И кстати, меня зовут Максвелл.

– Что?

– Думал, ты знаешь, что мое полное имя – Максвелл, а не Максимилиан. Максвелл Джуд.

Его второе имя было мне известно. Родители назвали обоих детей в честь известных песен. Лейла часто жаловалась, что Максу повезло с именем, тогда как ей досталось быть Лейлой Пруденс.

– Наверное, я всегда представляла тебя Максимилианом де Винтером из «Ребекки».

– О, мне нравится. – Он с улыбкой наклонился к прилавку. – Любезность побеждает серийного убийцу.

Я мысленно пробежалась по песням, которые часто играл мистер Бекетт, и, остановившись на самой очевидной, выпалила:

– «Серебряный молоток Максвелла»[17].

Макс усмехнулся:

– Именно.

– Почему родители назвали тебя в честь такой песни?

Он поднял брови.

– А ты не знала, что я смертельно опасен?

Я прикусила губу, стараясь не рассмеяться.

– Да порой возникали подозрения…

– Я сердцеед.

Тут я не сдержалась, и он просиял. Макс был очень красив, когда улыбался. Боже, какие губы! Внутри все кричало от неудовлетворенного желания при воспоминании о том, как его зубы касались моей шеи, и я покраснела.

Я не успела ляпнуть что-то такое, о чем потом жалела бы, потому что в уголке для чтения начали собираться дети. Мысли вошли в правильное русло. На прошлой неделе мы закончили «Стюарта Литтла», и Серебристый Лис подал мне отличную идею для следующей книги. Я устроилась и объявила: