Екатерина Неволина - Ключик к мечте

Так, я опять разволновалась. Пора взять себя в руки. Легкий массаж висков, несколько упражнений для шеи (голову вправо, влево, наклонить, запрокинуть), глубокий вздох, выдох… можно продолжать.

Вчера, после того вечера в кафе, я твердо решила, что пора поговорить. Это очень страшно, я и так в присутствии Макса начинаю вести себя по-дурацки: то ни к месту хихикаю, то впадаю в ступор. Так вот, разогревшись от обманчиво теплого обхождения, я решилась. Подошла к нему сегодня и сказала, что жду его в «Ойкумене». Испугавшись, что он откажется, сразу ушла и отключила телефон.

Я так волновалась, что ничего не ела с самого завтрака.

На улице шел дождь, противный сентябрьский дождь, и желтые листья плавали в лужах, словно забытые, никому не нужные кораблики, которым никогда не войти в порт назначения. Как назло, я забыла зонтик, поэтому промокла и промочила туфли. Пришлось приводить себя в туалете в порядок: судорожно подправлять макияж, протирать туфли и чистить колготки, на которых, несмотря на то что я стараюсь ходить аккуратно, все же остались грязные брызги.

Я ждала Макса, сидя за столиком, на котором остывал кофе, но он так и не пришел.

Хорошо, что тушь у меня дорогая — не размазывается.

И вечером… Зачем Эльвира говорила с ним? Зачем выдавала себя за меня? Конечно, мне назло. Хотела подразнить.

Она называет себя Эль. В этом имени есть что-то неприятное, острое, как булавочный укол.

Эль

На следующий день я специально пришла из школы пораньше, сбежав с двух последних уроков. К тому времени у меня уже появилось нечто вроде плана. Но для этого требовалось немного изменить себя.

Эмилия все еще в институте, мама «чистила перышки» в своем салоне. Это у нее на целый день: тренажерный зал, бассейн, затем косметолог, массаж, обертывания… Отец, как всегда, на работе — он вообще живет скорее там, чем здесь. В общем, полный порядок и никаких ненужных свидетелей.

Открыв шкаф, я уставилась в его переливающееся разными тканями и фактурами нутро. Увы, в сорок второй размер мне, с моим полноценным сорок шестым, не влезть никогда, поэтому все вещички сестры почти бесполезны. Но и тут можно кое-что придумать. Я взяла простой черный топ и розовую кружевную юбку. Юбка, как и ожидалось, оказалась маловата. Пришлось распороть некоторые из составляющих ее клиньев и вшить между ними куски черного бархата и латекса, кстати обнаружившиеся среди всяких полезных тряпок в коллекции моей мамы. Этот латекс и бархат она покупала два года назад — чтобы сделать мне маску на один из новогодних карнавалов. Кстати, так и не сшила. С рукоделием, если честно, в семье не очень. Только маме еще иногда кажется, что она вдруг возьмет и сотворит нечто прекрасное.

Я трезво оценивала свои возможности, но особо не парилась. Фигня вопрос — стоит только по-настоящему захотеть! Провозившись час и исколов пальцы иголкой, я пришила клинья на живую нитку, не слишком аккуратно, но это и не бросалось в глаза. Померив то, что получилось, осталась довольна. Во мне есть талант дизайнера. Я представила себя известным кутюрье на показе мод. Особенно ярко передо мной возник образ сидящей в зале сестры, с жадным любопытством и завистью наблюдающей за происходящим на сцене. «Так-то, дрогуша!» — сказала я и расхохоталась.

Вытащив мамину косметику (с Милы хватит и юбки — представляю, какой скандал поднимется, когда она узнает, но да ладно, не это сейчас важно), я подкрасила глаза и губы. Помада, правда, никак не желала ложиться ровно, в результате чего рот все время казался перекошенным в какую-нибудь сторону. Поборовшись с ней добрых полчаса, я поняла, что этот бой, увы, проигран, и времени почти не остается. Пришлось взять салфетку и стереть получившееся безобразие, что удалось тоже с большим трудом, только с помощью Милкиного молочка для снятия макияжа. И как она красится каждый день?! Убедившись, какой это тяжкий труд, я даже стала испытывать к ней нечто вроде уважения. Я расчесала волосы, пощипала себя за щеки, чтобы кожа слегка порозовела и приняла более здоровый вид, и поняла, что пора выходить из дома.

Довершили мой наряд высокие мартинсы и потрепанная кожаная куртка типа косухи, в которой я обычно таскаюсь в школу. Получилось необычно и с такой милой сумасшедшинкой, мне даже к лицу.

Запихнув в сумку Желязны, я вышла из квартиры, закрыла дверь и поехала к Милкиному университету.

Несмотря на то что пришлось еще кое-куда заскочить, когда я прибыла на место, до конца занятий оставалось еще двадцать минут. Заняв удобную позицию в кустах, я запаслась терпением и принялась ждать. Кстати, я не говорила, что терпение — моя сильная сторона?

Вот, наконец, стали появляться студенты с Милкиного курса. Прошла группа парней, которые были на фотографиях вместе с Максом. А его все нет. И сестрицы тоже. Я уже стала волноваться, когда появились и они.

Он — в черной куртке и черных же джинсах, она — в экстравагантном белом плащике с прозрачными вставками. Надо признать, смотрелись они вместе неплохо и в целом составляли красивую пару. Но! Но я совершенно четко знала, что они не предназначены друг для друга. Ни разу!

Кровь быстрее запульсировала в жилах. Я наблюдала из своей засады за тем, как они остановились неподалеку от крыльца. Он закурил. Даже не представляла, что парень может так потрясающе выглядеть с сигаретой! Когда курят мои одноклассники — кто с показным бахвальством, кто робко оглядываясь, не видят ли его учителя и знакомые, — смотреть на них противно. Но Макс курил именно так, как нужно — красиво и уверенно. Сразу становилось понятно, что он взрослый и вправе поступать, как хочет. Он никому ничего не доказывал, не старался казаться кем-то другим — смелее, раскованнее, старше. Он просто был собой, и это удивительно ему шло.

Я, конечно, не слышала, о чем они с Милой разговаривали, но поняла, что больше говорит она, словно доказывая что-то, а он лишь изредка вставляет несколько слов и снова затягивается, немного запрокидывая голову к небу.

Руку защекотало. Я поднесла ее к лицу и увидела, что по ней ползет божья коровка. Я отвлеклась всего на полминуты, сдувая ее, а, когда подняла глаза, Мила уже уходила. Одна! Она прошла совсем близко от меня, стуча каблучками. Надо знать ее так хорошо, как я, чтобы понять, что она убита! Раздавлена! Ее лицо не выражало ничего, но именно это неопровержимо свидетельствовало о том, как ей сейчас плохо.

А Макс, будто в задумчивости, стоял у крыльца.

«Мой выход», — решила я.

Достав из сумки книгу, я взяла ее в руку и задумчиво направилась к зданию университета. Я не смотрела на Макса, но чувствовала, где он стоит.

Вот я уже у крыльца.

Еще шаг…

— Ой! — вскрикнула я, роняя на землю книгу. — Извините, пожалуйста!

Макс растерянно посмотрел на меня.

— Это я виноват, — он нагнулся, поднимая книгу. — О, «Девять принцев Амбера».

— Люблю фэнтези.

Я улыбнулась, на мгновение коснувшись его руки своей.

Мой голос вводил его в ступор, я видела это. Макс немного нахмурился, словно пытаясь сообразить, откуда он ему знаком.

— Погоди, ты, наверное, Макс?! — Я ужасно волновалась: сработает или нет. Он разглядывал меня, но я никак не могла понять, нравится ли ему то, что он видит.

— А ты… Должно быть, сестра Милы Зиминой… — ничего, быстро соображает. — И мы с тобой вчера разговаривали. Ты всегда ведешь разговоры вместо своей сестры?

— Нет, только по вторникам, — попыталась пошутить я, но тут же состроила серьезную мину. — Понимаешь, я сначала все пыталась понять, кто это мне звонит, ну а потом… потом было уже поздно!

Макс улыбнулся.

— А ты к сестре? — вдруг опомнился он. — Вы с ней немного разминулись. Наверное, она уже в метро спустилась.

— Упс, опоздала, — вздохнула я. — Жаль, теперь билеты в кино пропадут… О! Может, составишь компанию? Это новый фэнтезийный блокбастер, тебе должно понравиться.

Макс оценивающе посмотрел на меня. Мне показалось, что он все обо мне понял.

— И ты всегда такая смелая? — спросил он, пиная носком ботинка попавший под ногу камешек.

— Нет. Только когда очень-очень надо.

— Ну хорошо, авантюристка. А зовут-то тебя как?

— Зови меня Эль, — ответила я, подмигивая.

ВСЕ, ЧЕГО ВЫ НЕ ХОТЕЛИ ЗНАТЬ ОБО МНЕ

Сколько себя помню, у нас только и болтают о моей сестре. Ах-какая-она: умная, красивая, воспитанная, замечательная — нужное подчеркнуть. Эмилия для них как свет в окошке. К тому же у нее с десяти лет астма. «Слабое здоровье», как говорит мама, а это значит, что все подчинено заботам о Милином здоровье. Например, на каникулы мы едем не туда, куда хочется, скажем, мне, а в места с благоприятным климатом. Сырость, большие пыльные города и прочее — под строжайшим запретом. В этом году вместо Нью-Йорка, о котором я мечтаю уже давно, года два, опять отправились к морю. И так, заметим, каждое лето.

Раньше Мила была для меня кем-то вроде священного идола. А как же: старшая сестра! Когда мне едва исполнилось пять, к ней пришли подруги. Больше всего мне тогда хотелось, чтобы они приняли меня в свою компанию. Но кому интересно играть с малявкой?!

Когда мне было одиннадцать, сестра по-прежнему занималась только собой, но я, как распоследняя идиотка, еще верила ей. Однажды Мила обещала сходить со мной в кафе, но забыла. И тогда я вылила в окно ее любимые духи и написала на стене помадой, как я ее ненавижу. Угадайте, кому досталось?

Когда мне было тринадцать, я решила делать все ей назло и вела, честно говоря, себя очень глупо. Не причесывалась целыми днями, рвала и пачкала собственные вещи, бросала в комнате огрызки яблок и кожуру апельсинов, чтобы этой аккуратистке стало дурно. Всячески выводила ее из себя, но тогда у меня еще не было против нее идеального оружия.