В ее голосе звучала нарастающая истерика. Машина резко остановилась. Мы вылезли. Шофер молча вытащил наши чемоданы и поставил их на дорогу.

— Вам еще далеко, — предупредил он.

На дверце с его стороны осталась вмятина. «Наверное, от ветки», — мимоходом подумала я.

— Никуда мы с тобой не поедем! Убирайся! — заявила тетя. Всегда безупречно вежливая и спокойная, говорящая «вы» даже грузчикам, она вдруг перешла на «ты».

Я осторожно вытащила из ее все еще белых пальцев деньги и отдала водителю. Он взял их и, не говоря больше ни слова, сел в машину.

Мы остались с чемоданами на дороге, и тут я заметила, что сломала на указательном пальце ноготь. Всего-навсего ноготь, а в остальном — никаких повреждений. Надо бы запомнить сегодняшнюю дату. Наверное, это наш персональный день везения.

«Все в порядке. Я люблю вас», — отправила я эсэмэску домой и тут же получила ответ: «Ну молодец, мы все тебя тоже любим, Милочка». От дежурного маминого ответа стало, пожалуй, легче: хорошо, что она ничего не поняла. Хорошо, что у них все в порядке.

Мы с тетей просидели на чемоданах, наверное, часа полтора, прежде чем нас забрал проезжавший мимо автобус. Несколько раз до этого перед нами, предлагая подвезти, останавливались машины, но тетя была категорична: она лучше прямиком пойдет на плаху, чем сядет в один из этих самодвижущихся гробов.

Я уже думала, что у нас будут проблемы, однако к автобусу она почему-то отнеслась лояльнее, и мы, наконец, добрались до отеля.

Отель оказался небольшим, но очень аккуратненьким и уютным, в немецком стиле. Добротный, простой и вместе с тем милый. Палисадник, усаженный цветами (сейчас там цвели то ли пионы, то ли георгины — в общем, что-то многолепестковое, яркое), черепичная крыша, белые стены, перечеркнутые крест-накрест темными балками…

Внутри — так же чисто и просто.

— Добрый день, — приветствовала нас девушка с ресепшен. — Хорошо добрались?

Тетя хмыкнула и молча протянула наши документы. Вскоре мы уже поднялись в номер.

Затем тетя осталась разбирать вещи, а я, накинув на плечи палантин — день выдался ветреный, — вышла на улицу.

Куршская коса похожа на стрелу: узкая полоска суши, а по обе стороны — вода. Пройти всю ее поперек можно меньше чем за полчаса. С одной стороны — залив, с другой — море. Когда я еще перед отъездом из Москвы рассматривала карту, то не могла поверить, что подобное может быть. А теперь собственными глазами убедилась: бывает!

Сначала я отправилась на ту сторону, где залив. Вечерело. Над спокойной гладкой водой летали чайки. Совсем низко, почти касаясь кончиками крыльев зеркальной поверхности. Никого не было, и только вдалеке виднелась одинокая рыбачья лодка. Получилось очень графично, как у японцев, — четкие линии, яркие, без полутонов цвета. Вдоль берега торжественно, словно сказочные стражи, застыли высокие деревья. Я смотрела на это и чувствовала, что сердце замирает в груди — красота казалась ослепляющей, нереальной. Словно я заснула и вдруг попала в прекрасный мир, какого не бывает на самом деле.

Я осторожно коснулась пальцами воды, похожей на старинное темное зеркало. Теплая. «Как хорошо, что я приехала», — мелькнуло в голове. Все проблемы, которые волновали меня в Москве, вдруг показались сиюминутными и несущественными на фоне вечной красоты. Как там у Гумилева?


Среди бесчисленных светил

Я вольно выбрал мир наш строгий.

И в этом мире полюбил

Одни веселые дороги.

Когда тревога и тоска

Зачем-то в сердце закрадется,

Я посмотрю на облака,

И сердце сразу засмеется…[9]

Ключ от счастья у нас в руках. Нужно просто уметь увидеть его — только и всего!

Я засмеялась, чувствуя себя живой. Мой путь на земле еще не закончен. Напротив, он только-только начинается. Передо мной — весь мир и все дороги.

Не знаю, сколько времени я провела у залива, уходила я оттуда уже в сумерках. Вместо того чтобы сразу вернуться в гостиницу, прошла полосу суши поперек и оказалась у моря.

У моря холоднее, так что я порадовалась, что взяла палантин. Ветер дул прямо в лицо, трепал волосы, нежно и властно обнимал за плечи.

Море было уже совсем темным, почти черным, и только сверкали над ним нашитые на темный бархат неба бусинки-звезды. «Завтра будет хороший день», — подумалось мне.

Я села на песок, слушая шум волн. Просто так. Ни о чем не думая, ничего не вспоминая. Дышать было легко.

Вдруг в темноте послышался шорох шагов. Кто-то вышел из-за дюны и направился вдоль берега. «Надо же, находятся еще желающие побродить в темноте», — подумала я, лениво наблюдая за едва различимым силуэтом, движущимся в мою сторону.

Человек почти прошел мимо, но вдруг, заметив меня, остановился.

— Сколько гуляю здесь, впервые встречаю еще кого-то. Вы, наверное, сегодня приехали? — послышался молодой мужской голос.

С полминуты я колебалась: ответить ли? Или лучше просто встать и уйти?

Парень, видимо, понял мои сомнения.

— Простите, что помешал, откланиваюсь, — сказал он, уже поворачиваясь.

— Нет, все в порядке, я действительно только сегодня приехала, — поспешно ответила я.

— Можно посидеть рядом с вами? — спросил он.

— Садитесь.

В темноте вспыхнул огонек сигареты. Парень опустился на песок.

Я не могла разглядеть его, видела только темный профиль, зато голос показался приятным. Я совсем не боялась незнакомца. У меня нет привычки знакомиться на улице или болтать с неизвестными, но сейчас, в этом таинственном месте, наделенном особой, но сильной магией, все получалось просто и естественно.

Мы не задавали друг другу вопросов, не спрашивали даже имена. Просто разговаривали. Обо всем на свете — о небе и о море. И мне стало так легко и спокойно, как не бывало даже в присутствии подруг.

Возможно, завтра, при свете дня, мы с моим нечаянным собеседником разминемся, даже не узнав друг друга. А может быть, и нет… Рано еще думать об этом.

А пока мы сидели на берегу моря, и ветер бросал в лицо чуть солоноватые брызги, похожие на непролитые слезы.

Все только начинается. Все будет хорошо.