Колин Гувер - Ключи от твоего сердца

Я вспоминаю вчерашний вечер и думаю о том, что пережил Уилл: сначала он со сцены признается в любви ко мне, а потом видит, что у меня что-то есть с Хави! Неудивительно, что он был в таком бешенстве по дороге домой.

Он продолжает стоять в дверях, не давая мне пройти. Не то чтобы я собиралась сбежать… но все-таки. Я ощущаю дикое напряжение во всем теле, потому что не понимаю, что он собирается говорить или делать. Я пытаюсь успокоиться и стараюсь замедлить дыхание, участившееся настолько, что у меня даже легкие заболели. Да еще этот ушиб на спине…

– А откуда… откуда ты знал, что я там? – заикаясь, спрашиваю я.

Он оборачивается и упирается руками в косяки, полностью загораживая собой дверной проем. Но мне это даже нравится.

– Я тебя видел. Когда я закончил выступление, заметил, как ты пошла к выходу.

У меня подкашиваются ноги, и я хватаюсь за сушильный шкаф, чтобы не упасть. Он знает, что я видела его выступление? Зачем же он говорит мне об этом? Я изо всех сил стараюсь ни на что не надеяться, но, может быть, теперь, когда он больше не работает в моей школе, мы все-таки сможем встречаться? Может быть, именно это он пытается мне сказать?

– Уилл, ты хочешь сказать, что…

Он подходит ко мне вплотную, проводит рукой по моей щеке и внимательно смотрит в глаза. Я касаюсь его груди, и он крепко обнимает меня, а когда я пытаюсь сделать шаг назад, чтобы все-таки договорить, прижимает к шкафу.

Я собираюсь повторить свой вопрос, но его губы оказываются совсем рядом с моими, и у меня пропадает дар речи. Я тут же перестаю сопротивляться и разрешаю ему поцеловать меня. Ну конечно разрешаю! Как же иначе?! Едва держась на ногах, я роняю на пол сантиметр.

Он хватает меня за талию, приподнимает и сажает на сушильный шкаф – теперь наши лица находятся на одной высоте. Уилл целует меня с таким неистовством, как будто пытается наверстать все упущенное за последний месяц время. Я уже не понимаю, где его руки, а где – мои, и мы исступленно гладим друг друга. Обхватив его ногами за талию, я подставляю ему шею для поцелуя, чтобы хоть немного перевести дыхание. Все мои прежние чувства к нему возвращаются словно по мановению волшебной палочки. Я вдруг осознаю всю силу моей любви к нему и едва сдерживаю слезы. О господи, я люблю его! Я люблю Уилла Купера!

Я уже даже не пытаюсь дышать ровно – это все равно бесполезно.

– Уилл, это значит… значит, что нам больше… больше не надо притворяться? – шепчу я, с трудом переводя дыхание, пока он целует меня в шею. – Мы сможем быть вместе? Раз… раз ты больше не мой учитель…

Его объятие ослабевает, губы уже не касаются моей шеи, он медленно отстраняется и мягко опускает мои ноги вниз, потом отходит к стене и отворачивается.

Я спрыгиваю с сушильного шкафа:

– Уилл?

Свет с кухни тускло освещает его лицо, но я вижу, как напряжены его челюсти. В глазах застыло виноватое выражение.

– Уилл, скажи… Правила все равно действуют?!

Он молчит, но я и так все понимаю.

– Лейк… прости меня, это был момент слабости… – тихо произносит он наконец.

– Момент слабости?! – упираясь руками ему в грудь, кричу я. – Вот как это теперь называется?! Момент слабости?! И что же ты собирался делать, Уилл??? Когда ты собирался взять себя в руки и выставить меня за дверь на этот раз?! – Я резко разворачиваюсь и вылетаю из прачечной на кухню.

– Лейк, ну не надо! Прости! Прости меня! Это больше не повторится, клянусь!

– Ты чертовски прав! – обернувшись, бросаю ему я. – Это и правда больше не повторится. Твою мать, Уилл, только я смирилась! После целого месяца мучений я наконец-то научилась быть рядом с тобой и нормально общаться! А ты взял и все испортил! Я так больше не могу! – ору я и чувствую, как по щекам потоком струятся слезы. – Я не могу думать ни о чем, кроме тебя! Но теперь у меня нет на это времени! Есть вещи поважнее твоих «моментов слабости»! – Усилием воли я все-таки беру себя в руки и, уже подходя к двери, ровным голосом прошу: – Принеси мне сантиметр.

– Ч-ч-что?!

– Принеси сантиметр! Он на полу в этой чертовой прачечной!

Он быстро идет в прачечную, находит сантиметр и приносит мне. Опуская его в мою раскрытую ладонь, он берет меня за руку и пристально смотрит мне в глаза:

– Лейк, не делай из меня последнюю сволочь. Пожалуйста!

– Ну уж ты точно не жертва обстоятельств! – резко отвечаю я, отдергивая руку, и ухожу, громко хлопнув дверью.

Я даже не оборачиваюсь, чтобы посмотреть, смотрит ли он мне вслед. Мне все равно!

Перед нашим домом я останавливаюсь, делаю глубокий вдох и вытираю слезы. Открываю дверь дома, который постепенно становится мне родным, изображаю на лице улыбку и помогаю маме в последний раз шить костюмы для Хеллоуина.

Уилл и Колдер все-таки уезжают. Мы с мамой проводим выходные вместе, добавляя последние штрихи к костюмам. Я рассказываю маме, какое у Уилла расписание, и объясняю, что нам придется больше помогать ему с Колдером. Пусть я ужасно злюсь на него, но Колдер и Кел тут ни при чем, они не должны страдать. В воскресенье вечером Уилл возвращается, но я не обращаю на него внимания. Мне нет до него никакого дела.

* * *

– Кел, позвони Колдеру и скажи, что он может прийти примерить костюм, – бужу я Кела, вытаскивая его из кровати. – Уиллу все равно рано уезжать, так что он может собраться у нас.

Наступил Хеллоуин – день раковых легких. Кел бросается на кухню и хватает телефон.

Я принимаю душ, привожу себя в порядок, а потом бужу маму, чтобы она посмотрела на дело наших рук. Мама одевается и по распоряжению Кела и Колдера крепко зажмуривается. Я веду ее к ним в гостиную.

– Стойте! – кричит Колдер. – А как же Уилл?! Он тоже должен на нас посмотреть.

Я вывожу маму обратно в коридор, бегу к двери, быстро натягиваю сапоги и выхожу на улицу. Уилл как раз отъезжает от дома, но я машу ему рукой. По его лицу я понимаю, что он надеется на прощение. Ну уж нет, пусть даже не думает!

– Я все равно считаю тебя кретином, но твой брат хочет, чтобы ты посмотрел на его костюм, так что зайди к нам на минутку, – сообщаю я и ухожу обратно в дом.

Когда он открывает дверь, я прошу его закрыть глаза, отвожу в гостиную и ставлю рядом с мамой. Мальчики наконец разрешают им посмотреть.

Кел – правое легкое, а Колдер – левое. Объемные костюмы сшиты так, что для рук и головы оставлены маленькие прорези, а низ – открытый, как юбка. Мы покрасили ткань, чтобы пятна напоминали омертвевшие участки. В некоторых местах выступают уплотнения – опухоли. Уилл и мама некоторое время молча смотрят на мальчишек, потеряв дар речи.

– Отвратительно, – произносит наконец Уилл.

– Омерзительно, – поддерживает его мама.

– Жуть! – восклицаю я.

Мальчики, точнее легкие, дают друг другу пять. Мы быстро фотографируемся, я сажаю парочку раковых легких в джип и везу их в школу.

* * *

Прошла только половина второго урока, когда мой телефон неожиданно завибрировал. Я смотрю на высветившийся на экране номер – это Уилл. Но он же никогда мне не звонит! Наверное, хочет еще раз извиниться, думаю я и убираю телефон в карман. Он вибрирует снова. Обернувшись, я вопросительно смотрю на Эдди.

– Мне Уилл названивает, подойти, как думаешь? – спрашиваю я у нее, сама не понимая зачем. Видимо, надеюсь получить мудрый совет.

– Не знаю.

Да, надежда умирает последней… Вызов повторяется, я нажимаю «Принять звонок» и тихо шепчу:

– Алло!

– Лейкен, это я! Слушай, надо поехать к мальчикам в школу! У них там что-то случилось, а до твоей мамы не дозвониться. Я в Детройте и никак не могу вырваться.

– Что случилось? С кем? – шепотом спрашиваю я.

– С обоими, кажется. Они в порядке, просто надо, чтобы их кто-нибудь забрал, так что поезжай скорее и перезвони мне!

Я отпрашиваюсь с урока, Эдди выходит следом за мной.

– Что случилось? – спрашивает она, стараясь не отставать.

– Не знаю. Что-то с Келом и Колдером.

– Я с тобой! – заявляет она.

* * *

Мы подъезжаем к школе, и я со всех ног бросаюсь ко входу. Задыхаясь и практически на грани истерики, я все-таки нахожу кабинет директора. Кел и Колдер сидят в коридоре. Я подбегаю к ним и крепко обнимаю:

– Все хорошо? Что случилось?

Они пожимают плечами.

– Без понятия. Нам просто велели сидеть здесь, пока нас не заберут родители, – сообщает Кел.

– Мисс Коэн? – раздается голос у меня за спиной.

Я оборачиваюсь: передо мной стоит высокая, стройная рыжеволосая дама. На ней черная юбка-карандаш до колена и белая рубашка. Женщина больше похожа на библиотекаря, чем на директора. Она жестом предлагает нам с Эдди зайти в кабинет, садится за стол и кивает на свободные стулья напротив. Мы послушно садимся.

– Меня зовут миссис Брилл, я директор начальной школы Чепмена. Директор Брилл, – бесстрастно произносит она ледяным голосом.

Ее манера говорить и высокомерная поза раздражают меня. Она мне не нравится.

– Родители Колдера к нам присоединятся? – спрашивает она.

– Родители Колдера умерли, – отвечаю я.

Она на мгновение теряется, но тут же берет себя в руки и еще больше (если такое, конечно, возможно) выпрямляет спину.

– Ах да, вы правы. Прошу прощения. Он ведь с братом живет, если я не ошибаюсь?

– Да, – киваю я. – Но его брат в Детройте, на работе. Приехать не сможет. Я сестра Кела. Что произошло?

– А сами разве не видите? – Она с усмешкой показывает на мальчиков, сидящих за стеклянной стеной кабинета и весело играющих в «камни—ножницы—бумага».

Я прекрасно знаю, что она имеет в виду их костюмы, но, поскольку директор Брилл не вызывает у меня ни малейшего уважения, изображаю полнейшее непонимание и удивленно спрашиваю: