Я объяснила, что моя покупка закрепит мое присутствие здесь. Я перечислила усовершенствования, которые провела, и намекнула на другие планируемые изменения. Я предложила им свободно поговорить с обитателями, чтобы выяснить, как они себе представляют свою жизнь здесь, если меня не будет. Вряд ли они на это согласятся, а я уже столько вложила в это дело, что мой финансовый вклад должен быть существенно меньше, чем они изначально рассчитали.

— У вас очень нестандартный подход к делу, Пэппи, — сказали они. — Но никакие правила не нарушены. Будьте уверены, «Папоротник и вереск» сохранит свою лицензию.

Я знала, что правил я не нарушала. Куры содержались в чистоте, в библиотеке не было порнографии. Но в глубине души меня кое-что беспокоило.

Это было связано с отцом Грэнии.

Дэн почему-то был слишком веселым.

За ним нужно было глядеть в оба.

У него не было возможности сходить в паб. Ближайший паб находился в четырех милях отсюда, и, если бы он взял такси, я бы узнала об этом моментально. И все же он обрел свою бывшую хорошую форму и цветущий облик.

Когда он решил остаться здесь, он съездил домой за вещами.

Мы хотели помочь ему разложить их, но он отказался от нашей помощи. Если он хочет сохранить чувство собственного достоинства, он должен сам разложить свои вещи в привычном ему порядке.

Он сказал, что ему поможет его новый друг Гарри.

Я была твердо убеждена, что обитатели приюта действительно должны иметь определенную долю независимости и личной свободы, поэтому я, конечно, согласилась. Прозвучали несколько ударов молотка, но, кажется, ничего не было разбито. У него был старый буфет с зеркалом, который он поставил в глубине комнаты, несколько фотографий на темы охоты, письменный стол, мишень для игры в дартс на двери и еще несколько предметов мебели, закрытых чехлами и одеждой. Возможно, сервант, сундук или комод?

Но его комната была такая большая, что места хватило для всего. Он сказал, что привез несколько складных стульев на случай, если потребуется пригласить гостей, и две высокие табуретки, которые он использует в качестве подставок для ваз с цветами. Я заметила, что перед ленчем некоторые на полчаса заходят в комнату Дэна и потом заходят вечером.

Женщины начали одеваться более нарядно. Они более аккуратно укладывали волосы у нашего приходящего парикмахера, стали чаще пользоваться духами и бижутерией. Мужчины иногда надевали галстуки и приглаживали волосы.

Что-то происходило.

Я долго не могла понять, в чем дело, пока не обнаружила, что Дэн устроил паб у себя в комнате.

В буфете хранились бутылки. Покрытая чехлом мебель превратилась в стойку. Вазы были сняты с высоких табуреток, стулья стояли возле имеющихся столов.

У Евы было немного сухого мартини, и некоторые леди имели наперсточного размера рюмочки, а мужчины пили преимущественно пиво, наливавшееся из металлического бочонка, умело упрятанного в огромную подставку для журналов.

Как я это обнаружила?

Совершенно случайно.

И оказалось, что мои подопечные превратились в очень счастливых людей. Они никогда не напивались допьяна, и никто не причинял никакого беспокойства. Но, конечно, это было нарушение закона. Запрещалось продавать алкогольные напитки без лицензии. Нигде и никому. И особенно в медицинском учреждении, где существуют всевозможные дополнительные ограничения. Никакими правилами не предусмотрено устраивать для обитателей платный бар.

Но они так радовались. Будет ужасно, если я положу этому конец. Я решила, что сделаю вид, будто ничего об этом не знаю.

Поэтому, когда кто-нибудь из обслуживающего персонала намекал, что мне нужно кое о чем знать, я старалась избежать этого. Бог знает, на что еще я могла преднамеренно закрыть глаза! Как бы то ни было, руководство продолжало приезжать, и я всегда давала Дэну знать, в какой день ожидается их приезд; я не хотела, чтобы они продолжали знакомиться с жизнью моих подопечных в тот момент, когда те вовсю распивали коктейли. В конце концов один из членов правления продал свою долю, и теперь мне принадлежала половина.

Моя сестра Джейн была ужасно мрачной и нисколько не радовалась за меня. Я хотела пригласить ее на ужин, чтобы отметить это событие. Но Джейн была полна ревности и не переставала удивляться, что медицинская сестра поднялась так высоко. Я была слишком занята, чтобы беспокоиться по этому поводу, мне было нужно убедиться, что расписание занятий класса рисования не попадает на время, когда заведение Дэна «открыто», и что в день, когда у нас будет художественная выставка, они не «примут» для храбрости.

И вот однажды я пошла прогуляться в лес в сопровождении одной лишь собаки.

Мэтти любил гулять в лесу и находил что-то интересное на каждом шагу. Мы оказались рядом с источником, и я решила зайти туда.

Вокруг висели записки по поводу будущей дороги.

«Мы не дадим тебя в обиду, святая Анна», — говорилось в одной из них. К другой был привязан карандаш, всем противникам будущей дороги предлагалось поставить свои подписи. Я тоже собиралась расписаться. Большинство моих подопечных были против дороги. Меня это удивляло, мне казалось, что ликвидация пробок на дорогах будет означать, что навещать их станет легче.

В этот самый момент зазвонил мой мобильный телефон. Я вздохнула: и в святом месте не было покоя.

Звонили из нашего Дома. Без предупреждения приехали три инспектора из отдела здравоохранения.

Думать нужно было быстро.

Я посмотрела на статую, как бы прося совета. «Ну же, святая Анна, ты не очень-то помогла мне в обретении мужа, — сказала я, — так помоги сейчас». Затем я попросила соединить меня с Дэном.

— Мистер Грин? — сказала я по возможности безапелляционным тоном. — Мистер Грин, наши планы несколько меняются. Я не имею возможности сейчас обсуждать ваши работы, как мы это собирались сделать. Не могла бы я вас попросить, чтобы вы все вместе прямо сейчас пошли в столовую. Видите ли, к нам приехали инспекторы из отдела здравоохранения, а меня нет на территории. Я скоро вернусь и займусь с ними. Для меня было бы большим облегчением знать, что все отправились на обед. Конечно же, мы обсудим ваши работы перед тем, как вы нас покинете. Благодарю за помощь, мистер Грин. — Я отключила телефон.

Дэн все сделает. Мы с Мэтти побежали к машине, и я быстрее ветра помчалась к «Папоротнику». Инспекторы сидели в холле и пили кофе с песочным печеньем. Они рассматривали коллекцию местной флоры в застекленных ящиках. Они изучали объявления на стене, извещавшие о грядущей выставке кулинарных достижений, о дневном показе любимого «Мимолетного свидания» и о диспуте, посвященном новой дороге.

Я извинилась за опоздание и предложила осмотреть здания и прилегающий участок. Когда я вела инспекторов по первому этажу, я увидела небольшую группу хихикающих выпивох, следующих в столовую. Даже выпившие ванну джина во времена Сухого Закона не смогли бы веселиться так, как веселились наши.

Все, что теперь мне следовало сделать, — не дать Дэну понять, что произошло, что я спасла его маленький паб и заодно свое место.

— Добрый день, Пэппи, — весело сказал он. И кивнул инспекторам из отдела здравоохранения: — Фантастическое место, но, боже мой, вы просто не поверите, какая она ярая сторонница законов и порядка, все строго по инструкциям, осматривает помещения, учит действиям в случае пожара, заставляет поддерживать чистоту. Но нам здесь просто очень нравится.

Инспекторы были поражены, весельчаки пошли обедать, а я поняла, что мне беспокоиться не о чем.

2. Шикарная Джейн

Когда я была совсем молодая, про меня говорили, что я человек, во всем добивающийся совершенства. Мне очень нравилось это определение, оно означало, что я стараюсь, чтобы все, что я делаю, вызывало восхищение. Однако, когда я выросла, они перестали это говорить. Возможно, они решили, что я слишком разборчива, требовательна и у меня тяжелый характер.

И вот в результате — старая дева.

Никто никогда не называл Пэппи стремящейся к совершенству. Никогда. У нее вечно были исцарапаны коленки. Волосы постоянно падали на лицо, одежда была изорвана от лазания по деревьям в Боярышниковом лесу. И все же, как ни странно, все всегда любили Пэппи. Это было очень несправедливо.

Дом был полон ее друзей, эта ее шумная, крикливая Грэния, о господи, чуть ли не жила у нас. Да в такой толпе было и незаметно — человеком больше или меньше. То же самое было и с мальчишками, когда пришло время — довольно рано, кстати, — они вились вокруг нее дюжинами. Когда она закончила школу Святой Иты в Россморе, она могла поступить в университет, как я. Я получила образование и стала библиотекарем, так нет, Пэппи, у которой всегда было собственное мнение, настояла на том, чтобы стать медсестрой.

Мать с отцом, наверное, испытали облегчение оттого, что им это ничего не будет стоить, но все равно были против. Зачем было им столько работать и копить деньги детям на обучение? Пэппи будет приезжать домой и привозить из больницы истории, от которых волосы будут вставать дыбом. А что еще она там видит целыми днями? Я не могла понять, как люди будут доверять человеческие жизни моей ненормальной сестре?

Когда она получила образование (опять несправедливо; я должна сказать, что я никогда не верила, что она доведет дело до конца), она устроилась на работу в приют для пожилых, большинство из которых — страшно беспокойные полусумасшедшие старики и старухи. Пэппи находила их очаровательными и веселыми. Можно подумать, что она работает с Эйнштейнами и Питерами Устиновыми, а вовсе не с кучей старичья, в голове у которых все перепуталось, и они с трудом могут сказать, какой сегодня день.

Среди казавшейся бесконечной череды молодых людей, желавших стать самыми близкими друзьями Пэппи, был один, по имени Оливер. Его родители имели собственность по всему Россмору. Он был очень хорош собой и, похоже, бабник. Он не утруждал себя серьезной работой, поскольку в ней не было необходимости. Его семья испытывала сложные чувства: облегчение оттого, что он наконец остепенится, и сожаление по поводу того, что невеста по имени Пэппи работает медсестрой и не имеет приданого. Я предостерегала Пэппи, что он не производит впечатление надежного человека, но она сказала, что в жизни приходится рисковать и, в конце концов, она сама может увлечься другим человеком, так что вступление в брак — это поступок оптимистов.