Мейв Бинчи - Ключи от рая

Я слышал, люди обо мне говорят: «А, Недди Нолан! Ну, про него не скажешь, что он острейший из ножей[1]…»

Но, знаете, я никогда и не хотел быть таким человеком. А что касается ножей, то несколько лет назад у нас был на кухне очень острый нож, и все говорили о нем с ужасом. «Положи острый нож на полку, пока кто-то из детей не отрезал себе руки», — говорила моя мама. А папа говорил: «Лезвие острого ножа должно быть обращено к стене, чтобы кто-то не порезался». Родители жили в страхе, что может случиться что-то ужасное и вся кухня будет залита кровью.

Сказать по правде, острый нож здесь ни при чем. Он не был предназначен пугать людей, хотя и способен на это. Но я не стану рассказывать людям об этом, иначе меня опять назовут неженкой.

Неженка Недди — так меня многие зовут.

Да, потому что я не мог слышать писк маленькой мыши, попавшей в мышеловку, и страдал, когда конные охотники, преследующие лису, приближались к нашему дому. Я видел глаза лисы, спасающейся бегством, и гнал ее в Боярышниковый лес. Парни думают, что я веду себя как неженка, но, на мой взгляд, мышь вовсе не мечтала попасть в мышеловку, она хотела мирно жить в поле и стать старой доброй мышью. А очаровательная рыжая лиса совершенно точно не сделала ничего такого, что могло так досадить всем этим гончим, лошадям и людям, одетым в красное, что они с такой яростью преследовали ее.

Но другим людям я не мог быстро и внятно объяснить подобные вещи, да никто и не ожидал от меня слишком многого, так что меня более или менее оставили в покое.

Я думал, что, когда я вырасту, все будет по-другому. Взрослые не ведут себя глупо, а если и ведут, то не жалеют об этом. Я был уверен, что со мной произойдет то же. Но, похоже, мое взросление длилось слишком долго.

Когда мне было семнадцать, наша компания — я, мой брат Кит и его друг — поехали в фургоне на танцы аж за несколько миль от Россмора за озера, и там была эта девушка. Она выглядела совсем не так, как другие; те носили платья с бретельками на плечах, а на ней был джемпер с высоким воротом и юбка, у нее были очки и вьющиеся волосы, и, похоже, никто не собирался приглашать ее на танец.

Итак, я пригласил ее, а когда танец закончился, она пожала плечами и сказала:

— Ладно, хоть на один танец меня пригласили.

Я пригласил ее еще и еще раз, и, когда все танцы закончились, я сказал:

— Ты была приглашена четырнадцать раз, Нора.

А она сказала:

— Я думаю, ты хочешь проводить меня.

— Проводить? — спросил я.

— Мы бы погуляли, — сказала Нора вялым покорным голосом. Это была плата за то, что ее пригласили на танец четырнадцать раз.

Я объяснил, что мы с другой стороны озер, из-под Россмора, и мы все поедем домой вместе. В фургоне.

Мне было жаль оставлять ее огорченной и разочарованной, но пришлось уехать вместе со всеми.

Они насмехались надо мной всю дорогу.

— Недди влюбился! — распевали они во все горло.

Совсем не до песен стало четыре месяца спустя, когда Нора со своим папочкой появилась у нас и сказала, что я являюсь отцом ее будущего ребенка.

Я был потрясен до глубины души.

Нора не смотрела на меня, она уставилась в пол. Я мог видеть только ее макушку. Ее темные вьющиеся волосы. Меня охватила волна жалости к ней. Особенно когда Кит и другие мои братья накинулись на Нору и ее отца.

Совершенно исключено, сказали они, чтобы их Недди провел хоть десять секунд наедине с Норой. Тому есть сотня свидетелей. Они собираются пригласить каноника Кэссиди как главного свидетеля. Раскрасневшись, они заявили Нориному папаше, что готовы присягнуть, что я даже не поцеловал ее на прощание, когда они затаскивали меня в машину. И что это самое крупное жульничество, с каким они столкнулись.

— Я никогда ни с кем не занимался любовью, — сказал я Нориному отцу. — Но если вы считаете, что я этим занимался и результатом стало зачатие ребенка, я, конечно, несу ответственность и буду иметь честь жениться на вашей дочери, но, вы знаете… так вообще-то не бывает.

И по какой-то причине все поверили мне. Все до единого. И ситуация разрешилась.

А бедная Нора подняла свое красное заплаканное лицо и посмотрела на меня сквозь свои толстые очки.

— Извини, Недди, — сказала она.

Я никогда больше не слышал о ней.

Однажды кто-то сказал, что во всем виноват ее дед, потому что всеми деньгами семьи владел он и ничего не делалось без его ведома. Я так и не узнал, родила ли она ребенка и воспитала ли его. Ее семья жила так далеко от Россмора, что спросить было не у кого. А моя семья не советовала мне наводить справки.

Они очень зло высмеяли меня.

— Самоуверенный сопляк, — сказала мама.

— Наш Недди возьмет под свое крыло еще чьего-нибудь байстрюка, — добавил дед.

— Пожалуй, даже Неженка Недди не способен на такую глупость, — произнес папа.

А у меня был комок в горле при мыслях о бедной молодой женщине, которая так гордо сказала, что согласится еще на один танец, и так ужасно отблагодарила меня за удовольствие, полученное от четырнадцати танцев.

Все это было очень печально.

Вскоре я покинул Россмор и поехал в Англию, в Лондон, работать на стройках с моим старшим братом Китом. Он подыскал квартиру над магазином; их там уже было трое, а я стал четвертым. Там было не очень чисто и аккуратно, но она располагалась рядом со станцией метро, а в Лондоне это самое главное.

Сначала я только заваривал чай и носил все на стройплощадку, а они так стучали старыми кружками, что те кололись, так что, когда я получил первые деньги, я пошел в магазин и купил дюжину новых больших кружек. И все были слегка удивлены тем, что я чисто мыл кружки и завел кувшин для молока и вазочку для сахара.

— Наш Недди — настоящий джентльмен, — сказали они обо мне.

Я никогда не был уверен, хвалили они меня или порицали. Но это совсем не важно.

Во время работы на стройке они проделывали кое-какие дела, например, каждый шестой контейнер для мусора наполняли вовсе не мусором — там были мешки с цементом, кирпичи и попадались даже запасные инструменты. Очевидно, здесь была своя система или договоренность, но мне никто этого не объяснил, поэтому, естественно, я обратил внимание мастера на то, что хорошие материалы выбрасываются, и думал, что все окажутся довольны.

Но они не были довольны.

Не тут-то было.

Кит был раздосадован больше всех. Мне было приказано оставаться на следующий день дома.

— Но меня же уволят, если я не пойду на работу, — возразил я.

— Если ты пойдешь, парни спустят с тебя шкуру, — сказал Кит сквозь зубы. Лучше было не спорить с ним.

— Что же мне делать весь день? — спросил я.

Кит всегда знал, что кому нужно делать. Но не в этот раз.

— Господи, Недди, я не знаю, делай что-нибудь, провались оно все, приберись тут, в конце концов. Что угодно, только не подходи к стройке.

Остальные вообще не разговаривали со мной, из чего я понял, насколько важен был этот полный контейнер для мусора. Я сел подумать. Все было не так просто.

Я рассчитывал скопить в Лондоне кучу денег. Тогда я устроил бы маме отпуск и подарил бы папе красивое кожаное пальто. А теперь мне было приказано не ходить на работу.

Приберись здесь, было сказано. Но чем? У нас не нашлось ничего для этого: ни отбеливающих средств для раковины или ванны, ни стирального порошка. Нечем было полировать мебель. А у меня осталось только девять английских фунтов.

У меня возникла идея, и я спустился в магазин Патела, который работал круглосуточно.

Я набрал моющих средств и взял банку белой краски, в общей сложности на десять фунтов, и сложил все в коробку. Затем я спросил мистера Патела:

— Предположим, я прибрался в вашем дворе, подмел его, аккуратно уложил все ваши ящики и коробки. Отдадите ли вы мне все это в качестве платы?

Он задумчиво посмотрел на меня, как бы прикидывая цену и количество работы, которую мне предстоит сделать.

— А окна магазина ты тоже помыл? — решил он поторговаться.

— Разумеется, мистер Пател, — ответил я, широко улыбнувшись.

И мистер Пател тоже улыбнулся в ответ.

Затем я пошел в прачечную и спросил, могу ли я покрасить их дверь, которая выглядела не лучшим образом.

— Сколько ты хочешь? — Миссис Прайс, хозяйка этого заведения, которая, говорят, имела много друзей-джентльменов, была умудрена опытом.

— Я хочу две коробки стирального порошка, — сказал я.

Дело было сделано.

Когда Кит и другие парни вернулись со стройки, они не поверили своим глазам.

Постели были застланы чистым бельем, старый линолеум на полу блестел, стальная раковина сверкала. Я выкрасил шкафчики на кухне и в ванной.

Я сказал, что могу на следующий день еще поработать у Патела и мне дадут средство для восстановления эмали в ванне. А в прачечной тоже есть что покрасить, так что мы можем постирать кучу вещей — рубашки, джинсы, все, что угодно, — я уже набил сумки тем, в чем нельзя уже было ходить на стройку или еще куда-нибудь.

Поскольку они, похоже, успокоились и были очень довольны уютной, обновленной и чистой квартирой, я решился спросить о другом. Мастер кого-нибудь прищучил?

— Ну, возможно, — сказал Кит. — Он не мог поверить, что ты меня мог заложить, своего родного брата! Я внушил ему, что никто не мог этого сделать, никто из парней, живущих со мной. Так что он решил, что ему нужно всюду искать воров. И теперь он повсюду и высматривает их.

— Ты что, думаешь, он найдет их? — спросил я удивленно.