Нора Робертс - Ключ света

- Это все, что мы можем дать вам, но у вас есть все, что вам нужно. - Ровена положила свои руки на плечи Мэлори, и прикоснулась губами к ее щекам. - Благословляю вас.

Позже Ровена стояла, позволяя огню согреть свои руки и пристально глядя на картину. Почувствовав, как Питт вошел и остановился позади нее, она прижалась лицом к его руке, когда он коснулся ее щеки.

- У меня было больше надежды до того как они пришли, - сказал он ей.

- Они смышленые, настойчивые. Не избираются те, кто не способен.

- Но мы все еще остаемся в этом месте, год за годом, веками, тысячелетиями.

- Не надо. - Она повернулась, обняла его вокруг талии, прижалась к нему. - Не отчаивайся раньше времени, любовь моя.

- Так много начал, но ни одного конца. - Он склонил голову, коснулся губами ее лба. - Как это место давит на меня.

- Мы сделали все, что могли. - Она прижалась щекой к его груди, успокаиваясь от ровного звука его сердцебиения. - У нас есть надежда. Мне они понравились, - добавила она, и взяла его за руку, когда он направился к двери.

- Они достаточно интересны. Для смертных, - ответил он.

Как только они вышли, ревущее пламя исчезло, и свет потух, оставив после себя лишь золотой отблеск во тьме.

Она не могла сказать, что это оказалось для нее такой уж неожиданностью. Джеймс был мягок, даже по-отечески добр. Но увольнение есть увольнение, как ни крути.

И то, что она была подготовлена, даже имела в запасе сверхъестественную сумму в двадцать пять тысяч долларов, припрятанную на личном счете - факт, который она подтвердила этим утром - не делало увольнение хоть сколько-нибудь менее противным и унизительным.

- Все меняется. - Джеймс П. Хорас, как всегда опрятный, в своем галстуке-бабочке и очках без оправы, говорил хорошо поставленным голосом.

За все те годы, что Мэлори его знала, она ни разу не слышала, чтобы он повысил голос. Он мог быть рассеянным, иногда небрежным в практических вопросах, но он был неизменно доброжелательным.

Даже сейчас его лицо сохраняло спокойное и безмятежное выражение. Похож на престарелого херувима, подумала Мэлори.

Не смотря на то, что двери кабинета были закрыты, весь остальной персонал Галереи очень скоро будет знать, чем закончилась встреча.

- Мне нравится думать о себе, как о неком подобии отца, и, как таковой, я желаю только лучшего для тебя.

- Да, Джеймс, но…

- Если мы не движемся вперед, мы остаемся на месте. Я чувствую, хотя это может быть поначалу трудно для тебя, Мэлори, ты вскоре поймешь, что это лучшее, что могло с тобой случиться.

Как много избитых фраз, изумлялась Мэлори, может произнести один человек?

- Джеймс, я знаю, мы с Памелой не всегда соглашались во взглядах, - Что ж, я тоже умею использовать клише. - Как новый человек, она вынуждена была держать оборону, пока я стремилась сохранить свою территорию. Я ужасно сожалею, я потеряла самообладание. В тот раз, с кофе, это был несчастный случай. Вы же знаете, я бы никогда…

- Нет, нет, - он помахал руками в воздухе. - Я уверен, что это была случайность. Я не хочу, чтобы ты подумала, что я тебя в чем-то обвиняю. Что было, то прошло. Дело в том, Мэлори, что Памела хочет принимать более активное участие в бизнесе, немного встряхнуть существующий порядок вещей.

Безрассудство зашевелилось где-то в ее животе.

- Джеймс, она передвинула каждый предмет в Галерее, перемешала экспонаты в выставочном зале. Она притащила ткань - золотую парчу, Джеймс - и накинула на обнаженную скульптуру наподобие саронга. Она ничего не смыслит в искусстве. Она…

- Да, да, - его голос остался неизменным, лицо, как всегда, сохраняло безмятежное выражение. - Но она научится. И я верю, учить ее будет приятно. Я ценю ее интерес к моему бизнесу, и ее энтузиазм, так же, как я всегда приветствовал твой, Мэлори. Дело в том, и я действительно так считаю, что ты переросла нас здесь. Настало время расширить свои горизонты. Время рискнуть.

У нее перехватило горло, ее голос звучал несколько сдавленно, когда она смогла заговорить.

- Я люблю Галерею, Джеймс.

- Я знаю. И ты всегда будешь желанной гостьей здесь. Я чувствую, настало время для меня вытолкнуть тебя из гнезда. Естественно, я хочу, чтобы ты чувствовала себя спокойно, пока не решишь, что бы ты хотела делать дальше. - Он достал чек из нагрудного кармана. - Месячное выходное пособие должно помочь тебе в материальном плане на первых порах.

Что я буду делать? Куда я пойду? Страшные вопросы бешеным роем метались у нее в голове.

- Это единственное место, где я когда-либо работала.

- Что только подтверждает мою позицию. - Он положил чек на стол. - Я надеюсь, ты знаешь, как я тепло к тебе отношусь, ты можешь обратиться ко мне в любое время. Хотя будет лучше, если это останется между нами. Памела сейчас немного раздражена из-за тебя.

Он запечатлел отеческий поцелуй на ее щеке, похлопал по голове и вышел.

Он мог быть спокойным и терпеливым, но кроме того он был слабым. Слабым, и, как бы Мэлори не хотелось этого признавать после всех этих лет, эгоистичным. Из чистого эгоизма он уволил квалифицированного, творческого и преданного сотрудника по прихоти своей жены.

Она понимала, что плакать бесполезно, но все равно не смогла сдержать слез, оставшись одна в кабинете, который она декорировала собственными руками и обставляла своими личными вещами. Вся ее жизнь, все карьерные планы, поместились в одну единственную коробку.

С другой стороны, это было рационально, практично. И, решила Мэлори, жалко.

Все шло к тому, чтобы резко измениться, но она не была готова. У нее не было ни плана, ни даже предположений, что делать дальше. Ей не надо вставать завтра, есть легкий, сбалансированный завтрак, одевать для работы тщательно выбранную накануне одежду.

Череда дней без цели, без плана, выстроилась перед ее мысленным взором подобно бездонному каньону. И все ее жизненные ценности рассыпаны где-то в самом низу, в абсолютной пустоте.

Это ужасало ее, но наряду со страхом оставалась гордость. Итак, она поправила макияж, вздернула подбородок, расправила плечи и, взяв коробку, покинула кабинет и стала спускаться по лестнице. Она сделала все, что смогла, чтобы изобразить на лице улыбку, когда столкнулась с Тодом Гристом на последних ступенях.

Это был невысокий элегантный мужчина, одетый в своем стиле в черную рубашку и такого же цвета брюки. Два маленьких золотых колечка поблескивали в мочке его левого уха. У него были светлые волосы до плеч, с вкраплениями более темных и более светлых прядей, они всегда вызывали зависть Мэлори. Ангельское выражение лица, которое он мастерски использовал, привлекало женщин средних лет и пожилых леди, подобно тому, как песни сирен привлекают моряков.

Он появился в Галерее на год позже Мэлори, и с тех пор был ее другом, наперсником и справедливым критиком.

- Не уходи. Мы убьем бимбо. Немного мышьяка в ее утренний латте, и она уже история, - он попытался отобрать коробку. - Любовь всей моей жизни, ты не можешь оставить меня здесь.

- Я получила отставку. Месячное выходное пособие, похлопывание по голове и кипу нравоучений. - Она попыталась сдержать слезы, затуманившие ее взгляд, когда она посмотрела на такое милое, широкое фойе, залитое светом, который отражался от глянцевой поверхности дубовых полов. - Господи, что я буду делать завтра, если не могу вернуться сюда?

- О, детка. Сюда, дай мне это, - он забрал у нее коробку, одновременно слегка подтолкнув ее. - Пойдем отсюда, мы сможем вдоволь поплакать.

- Я не собираюсь больше плакать, - ей пришлось прикусить губу, чтобы сдержать предательскую дрожь.

- А я собираюсь, - пообещал он, продолжая подталкивать ее, пока они не оказались снаружи. Он поставил коробку на одну из металлических площадок крыльца, и порывисто обхватил ее руками. - Я не могу принять этого! Ничего уже не будет, как прежде, если ты уйдешь. С кем я буду сплетничать, кто утешит мое разбитое сердце, когда какой-нибудь ублюдок разобьет его? Обрати внимание, это все обо мне.

Она рассмеялась.

- Ты ведь все равно останешься моим лучшим другом, верно?

- Конечно, останусь. Ты же не собираешься совершить какой-нибудь безумный поступок, например, перебраться в большой город? - спросил он, изучая ее лицо. - Или связаться с плохой компанией и пойти работать в стриптиз-клуб?

Свинцовая тяжесть опустилась в ее желудок. Это были всего лишь два возможных варианта. Ей придется заново налаживать свою жизнь. Но поскольку он выглядел так, будто сейчас заплачет, она отогнала эти мысли, чтобы не расстраивать его.

- Не паникуй. Я точно не знаю, что буду делать. Но у меня есть некоторые мысли. - Она подумала о том странном вечере, и о ключе. - Я расскажу тебе об этом позже. У меня пока есть чем заняться, а потом… Я не знаю, Тод. Все так запуталось.

Может быть, она поплачет чуть позже.

- Ничего этого не должно было случиться, так что я не представляю, что будет дальше.

Увольнение не входило в жизненный план Мэлори Прайс.

- Это все мелочи, - уверил он ее. - Джеймсу просто совсем затуманило мозги на почве секса. Он сейчас думает не головой, а причинным местом. Ты могла бы спать с ним, - добавил он, вдохновившись. - Я мог бы спать с ним.

- Я могу сказать только одно на оба эти предложения. Фи.

- Мудро. И правильно. А как ты отнесешься, если я приду сегодня вечером, принесу китайской еды и бутылку паршивого вина?

- Ты настоящий друг.

- Мы будем плести заговор против Вонючей Памелы и составлять планы твоей дальнейшей жизни. Хочешь, я провожу тебя до дома, сладкий пирожок?

- Спасибо, со мной все будет в порядке. Дай мне время немного прочистить голову. Попрощайся от меня с… со всеми. Я просто не могу сейчас никого видеть.

- Не беспокойся.

Она шла домой и честно пыталась не беспокоиться. Она пыталась игнорировать панику, которая приближалась с каждым шагом, удалявшим ее от привычной жизни, и стремительно приближавшим к этому широкому, бескрайнему каньону.