Это была жизнь.

Она цеплялась за это, цеплялась, даже когда триумф стал почти невыносимым. Пока их тела не выгнулись в последнем стремительном движении и не затихли.


Он приготовил суп. Наверняка мысль о нем у ее плиты с кастрюлей в руках позабавит ее, подумал Флинн. Он включил музыку, приглушил свет. Не для соблазнения, нет. Он просто отчаянно хотел, чтобы она расслабилась.

У него были вопросы, очень много вопросов по поводу ее сна. Часть его, считающая ответы на вопросы жизненной необходимостью, спорила в нем с той частью, что хотела спрятать ее в покое и безопасности на некоторое время.

- Я могу сбегать, взять какое-нибудь видео, - предложил он. - Мы можем просто расслабиться и побездельничать.

- Не надо никуда ходить. - Она теснее прижалась к нему на диване. - Тебе не нужно отвлекать меня, Флинн. В конце концов, нам придется об этом поговорить.

- Но не обязательно сейчас.

- Я думала, что журналист внутри тебя захочет раскопать все факты как можно быстрее.

- Так как Вестник пока не собирается печатать историю о кельтской мифологии в Долине, то нет никакой спешки.

- А если бы ты работал для «Нью-Йорк Таймс»?

- Ну, тогда все было бы по-другому. - Он пригладил ее волосы, сделал глоток вина. - Я бы был весь такой крутой и циничный и высмеял бы тебя и любого другого за подобную историю. А еще я, вероятно, был бы нервный и напряженный. Может, имел бы проблемы с выпивкой. И работал бы над своим вторым разводом. Я бы любил бурбон и имел любовницу на стороне.

- Ты и правда думаешь, что именно так все и было бы, если бы ты уехал в Нью-Йорк?

- Я не знаю. Мне нравиться думать, что я бы делал хорошую работу. Важную работу.

- Ты не думаешь, что твоя работа здесь не менее важна?

- Ну, по крайней мере, в этом цель.

- Это важная цель. Не только держать людей в курсе событий и развлекать их, отдавая дань традиции, но и обеспечивая многих из них работой. Люди, работающие в газете, выпускающие ее, их семьи. Куда бы они пошли, если бы ты уехал?

- Я был не единственным, кто мог взять на себя руководство

- Может, ты был единственным, чьим предназначением это было. Ты бы ушел сейчас, если бы мог?

Он думал об этом.

- Нет. Я сделал выбор. И большую часть времени я доволен своим выбором. Хотя иногда мне становится интересно, как все могло бы сложиться.

- Я не могла бы рисовать. Никто не говорил мне, что я не способна и не заставлял меня бросить это. Я просто не была достаточно хороша и сама это поняла. Другое дело, когда ты на самом деле достаточно хорош, но кто-то утверждает, что это не так.

- Это было не совсем так.

- А как?

- Ты должна понять мою мать. Она всегда придерживалась вполне определенного плана. Когда умер мой отец, это просто перевернуло с ног на голову план «А».

- Флинн…

- Я не говорю, что она его не любила, или не оплакивала. Нет. Ей его не хватало. Нам всем его не хватало. Он заставлял ее смеяться. Он всегда мог рассмешить ее. Я целый год не слышал ее смех, настоящий смех, после его смерти.

- Флинн. - Это разбивало ей сердце. - Мне жаль.

- Она крепкая. Это можно утверждать с абсолютной уверенностью. Элизабет Флинн Хеннесси - не тряпка.

- Ты любишь ее. - Мэлори пригладила его волосы. - Это удивительно.

- Конечно люблю. Но она никогда не была человеком, с которым легко ужиться. В любом случае, когда она пришла в себя, настало время для плана «Б». Основная часть этого плана заключалась в том, что когда придет время, газета перейдет ко мне. Это не было проблемой, так как я подумал, что это может стать для меня первым шагом. Я был уверен, что смогу заставить ее изменить решение, когда захочу уйти. Мне нравилось работать в газете, изучать не только репортерскую сторону ремесла, но и издательскую.

- Но ты хотел делать это в Нью-Йорке.

- Я был слишком переполнен идеями для такого захолустья, как Плэзент Вэлли. Я хотел так много сказать, так много сделать. Выиграть Пулитцеровскую премию. Потом моя мать вышла замуж за Джо. Он отличный парень. Отец Даны.

- Он мог заставить твою мать смеяться?

- Да. Да, он мог. Мы были хорошей семьей, мы вчетвером. Не знаю, насколько я ценил это в то время. Когда появился Джо, часть давления на меня спала. Думаю, мы все считали, что они будут работать в газете еще не один десяток лет.

- Джо - репортер?

- Ага, работал в газете уже несколько лет. Шутил, что женился на боссе. Они составили хорошую команду, так что казалось, что все получилось как нельзя лучше. После колледжа я планировал следующие пару лет попрактиковаться здесь, а потом отправиться покорять Нью-Йорк своими бесценными талантами и способностями. Я встретил Лили, и все было в шоколаде.

- Что случилось?

- Джо заболел. Оглядываясь назад, я полагаю, моя мать была в ужасе от мысли, что может потерять еще одного любимого человека. Она не сильна в выражении эмоций. Напротив, она всегда отличалась сдержанностью и прямотой, но это я теперь понимаю, задним числом. Тогда же я и представить не мог, что это для нее значило. Им пришлось переехать. Джо нужно было сменить климат и образ жизни. Так что либо я оставался, либо газета закрывалась.

- Она рассчитывала, что ты останешься.

Он помнил, что он сказал об ожиданиях.

- Да. Выполню свой долг. Первый год это меня доставало, потом просто раздражало, а год на третий я смирился. Не знаю точно, когда пришло… думаю, можно сказать, удовлетворение. Но со временем я начал получать удовлетворение от своей жизни. Я купил дом. Потом у меня появился Мо.

- Я бы сказала, ты отошел от плана твоей матери и последовал своему собственному.

Он сдержанно рассмеялся.

- Сукин сын. Похоже на то.

Глава 15

Было очень мало вещей, ради которых Дана была готова выползти из постели. Работа, конечно, имела приоритет в этом вопросе. Но когда у нее выдавалось свободное утро, ее основным развлечением был сон.

Отказаться от него по просьбе Флинна было, по ее мнению, верхом проявления сестринской любви.

Она постучала в дверь Мэлори в семь тридцать, одетая в футболку, потертые джинсы и шлепанцы.

Так как Флинн отлично знал свою сестру, он открыл дверь и с порога сунул ей в руки горячую кружку кофе.

- Ты персик. Ты сокровище. Ты просто мой личный сундук с сокровищами.

- Наслаждайся.

Она вошла, села на диван и начала жадно пить кофе.

- Где Мэл?

- Все еще спит.

- Есть бублики?

- Не знаю. Не посмотрел. Я должен был посмотреть, - тотчас сказал он. - Я эгоистичный ублюдок, думаю только о себе.

- Прошу прощения, но это моя фраза.

- Просто сэкономил твое время и энергию. Мне нужно идти. Я должен быть в редакции через… черт, двадцать шесть минут, - выругался он, посмотрев на часы.

- Только скажи мне, почему я в квартире Мэлори, пью кофе и беспокоюсь о бубликах, в то время как сама она еще спит.

- У меня нет времени на объяснения. Она не в лучшем состоянии, и я не хочу оставлять ее одну.

- Господи, Флинн, да в чем дело? На нее кто-то напал?

- Можно сказать и так. Эмоционально. И это был не я, - добавил он, направляясь к двери. - Просто побудь с ней, ладно? Я сбегу, как только смогу, но у меня сегодня куча дел. Пусть поспит, а потом, ну не знаю, займи ее чем-нибудь. Я позвоню, - сказал он уже из-за двери. Дане оставалось только проводить его взглядом.

- Для репортера ты скуповат на детали. - Решив, что ничего другого ей не остается, она пошла в набег на кухню Мэлори.

Она только успела откусить первый щедрый кусок бублика с маком, когда вошла Мэлори.

Усталый взгляд, отметила Дана. Немного бледна. Значительно взъерошена. Она решила, что взъерошенность на совести Флинна.

- Привет. Хочешь вторую половину?

Очевидно еще не до конца проснувшись, Мэлори моргнула.

- И тебе привет. А где Флинн?

- Он надо было бежать выполнять свой журналистский долг и все такое. Может, хочешь кофе?

- Да. - Она потерла глаза и попыталась подумать. - А что ты здесь делаешь?

- Не имею понятия. Флинн позвонил мне в безбожную рань, около сорока минут назад, и попросил прийти. Он особо не распространялся, но был очень настойчив, так что я притащила свою задницу сюда. Что случилось?

- Думаю, он беспокоится обо мне. - Подумав над этим, она решила, что не против. - Это даже мило.

- Ага, он просто милашка. Так почему он беспокоится о тебе?

- Думаю, нам лучше присесть.

Она рассказала все Дане.

- Как он выглядел? - спросила Дана.

- Ну… сильное лицо, даже аскетическое. Подожди минутку - думаю, я могу зарисовать его.

Она поднялась, достала из тумбочки блокнот и карандаш и снова села.

- У него очень четкие черты лица, так что набросать его портрет должно быть не сложно. Но больше чем его внешность производит впечатление его психологическое воздействие. Он неотразим. Даже харизматичен.

- А что насчет дома, где ты была? - уточнила Дана, пока Мэлори работала.

- У меня осталось только общее впечатление. Он казался таким знакомым во сне, каким и должен быть дом. Так что даже не отмечаешь детали. Два этажа, лужайка на заднем дворе, очаровательный садик. Солнечная кухня.

- Это не был дом Флинна?

Мэлори подняла на нее взгляд.

- Нет, - сказала она медленно. - Нет, это не был дом Флинна. Я не думала об этом. Разве было бы не логично, если бы это был именно он? Если это моя фантазия, почему бы нам не жить в его доме? Он большой, и я его знаю.

- Может, он не мог использовать дом Флинна, потому что он уже занят, и… Ну я не знаю. Может, это и не важно.

- Думаю, все важно. Все, что я видела, слышала и чувствовала. Я просто еще не знаю, что конкретно. Вот… - Она повернула блокнот. - Это грубый набросок, но это лучшее, что я могу изобразить. Все же этот набросок передает основное впечатление.