Пистолеты хранились в двух ящиках, причем одна пара была поменьше.

Когда отец учил Тони стрелять, Минерва настояла, чтобы ее тоже научили.

Посмеиваясь над любимой дочерью, сэр Джон позволил ей пострелять в мишень, установленную в глубине сада.

Отец был очень доволен, когда после небольшой тренировки Минерва стала неизменно бить в яблочко.

— Девушкам незачем стрелять, — презрительно заметил слегка завидовавший сестре Тони.

— Кто знает, что пригодится в жизни, — сказал отец. — Всегда хорошо, если женщина сможет защитить себя от разбойников или от какого-нибудь нападения.

Минерва не совсем поняла, что он имел в виду, однако теперь, услышав о поведении гостей графа, она решила, что, будь она среди приглашенных, она привезла бы с собой пистолет. Это помогло бы ей поставить на место мужчин, если бы они вели себя так же разнузданно, как граф, или попытались бы вломиться в ее спальню.

Впрочем, сейчас она собиралась воспользоваться пистолетом совсем не для этого.

— Граф сам виноват, что мне приходится нападать на него, — зло сказала Минерва. — Почему он не понимает, что у такого юноши, как Тони, может не быть денег. Для графа эти две тысячи фунтов — пустяки, а для Тони — трагедия всей жизни!

Девушка снова почувствовала, как в ней поднимается волна ненависти к графу, хотя он и выглядел далеко не таким ужасным, как она ожидала.

Минерва посмотрела на часы. Было уже поздно, но тем не менее у нее оставалось еще много времени.

Девушка не слишком хорошо понимала, что происходит между влюбленными мужчиной и женщиной, однако по рассказам Тони и миссис Бриггс она поняла, что, когда все лягут спать, граф отправляется в спальню к маркизе.

Однако сегодня все было по-другому, потому что в замке появился посол.

В то же время такой хороший хозяин, как граф, вряд ли ляжет спать прежде своих гостей.

Минерва снова прошла по парку и пробралась сквозь кустарник.

Подойдя к замку, она достала из кармана ключ и открыла дверь.

Затем, пока она кралась по ступенькам, озираясь сквозь прорези маски, она поняла, что мужская половина приглашенных, как она и подозревала, еще не разошлась по спальням.

В каждом подсвечнике главного коридора горело по две свечи, и Минерва без труда нашла коридор, в котором находилась спальня хозяина замка. Рядом с ней были спальни для знатных гостей — вне сомнения, там же находилась и спальня маркизы.

Свет еще не тушили, но Минерва уже успела составить план действий.

В конце коридора, за главной лестницей, была кладовая, где держали постельное белье. В этой комнате хранились простыни и наволочки, переложенные мешочками с лавандой и с цветочными лепестками.

Когда дом принадлежал прадедушке Минервы, мешочки менялись каждое лето, едва успевали утратить свой аромат.

В это время в кладовой никого не могло быть, и Минерва проскользнула внутрь, оставив дверь приоткрытой.

Прошло немного времени, и она услышала, как кто-то поднимается по лестнице.

Когда люди вышли на площадку, девушка заглянула в щелочку и узнала Тони. С ним была очень красивая женщина, сидевшая рядом за обедом.

Они прошли мимо кладовой к комнате неподалеку и вошли в дверь, причем Тони обнимал женщину за талию.

Минерва зажмурила глаза.

Она не хотела думать о том, что эта леди, как и все остальные, замужем, — ведь именно об этом рассказывал Тони.

Девушка была в ужасе.

Как жаль, что Тони побывал в Лондоне и связался с такими вот людьми!

Впрочем, она все же понимала, что брату наскучило жить в ломе, где нет его сверстников, а приемы бывают только во время сезона охоты, да и то изредка.

Внимание Минервы привлекли еще два человека, поднимавшихся по лестнице, — мужчина и дама в очень красивом платье.

Они прошли совсем немного, затем джентльмен поцеловал даму, и та вошла в одну из дверей. Немного помедлив, ее кавалер вошел в соседнюю комнату.

В конце концов это лучше, чем поступок Тони, подумала Минерва.

Впрочем, пять минут спустя Минерва увидела, как мужчина, уже в длинном халате, так похожем на халат ее отца, вышел из комнаты. Не постучавшись, он открыл дверь комнаты, в которую вошла его дама.

Только теперь Минерва отчетливо поняла, что имел в виду Тони, говоря, что она не должна иметь ничего общего с графом, и сейчас она была полностью согласна с братом.

Однако ей все-таки пришлось прийти в замок, потому что граф заманил Тони карточной игрой, заставил рискнуть деньгами, которых у того не было.

По лестнице поднимались еще несколько человек. Минерва узнала посла с женой.

Она почувствовала их приближение еще до того, как они появились в поле зрения.

На последней ступеньке маркиза сказала мужу:

— Не могу понять, почему ты тащишь меня спать так рано! Я-то думала, что ты захочешь поиграть в карты!

— Сегодня мы должны подумать о более серьезных вещах, — отозвался посол.

В его голосе Минерве послышалась угроза, и она не удивилась, когда маркиза спросила:

— Что ты задумал? О, Жуан, ради всего святого, не устраивай сцен!

Она говорила по-английски, однако, словно осознав, что теперь они одни, перешла на испанский и с истерической ноткой в голосе продолжала умолять мужа.

Посол не отвечал, упрямо шагая к двери их спальни.

Минерва заметила, что спальня находилась как раз по соседству с апартаментами, где спал граф.

А по лестнице поднималось все больше и больше людей.

Наконец Минерва решила, что пришли все, кроме графа.

Она ждала. Двое лакеев начали тушить свечи, и через несколько секунд на лестнице появился граф.

Медленно, неохотно он пошел по коридору и вошел в дверь в дальнем его конце. Минерва знала, что эта дверь ведет в красную спальню, за которой находится личная гостиная.

Теперь, когда долгожданный момент наступил, она внезапно почувствовала сильный испуг. Больше всего ей хотелось вернуться домой и позабыть обо всех своих планах.

И все же девушка сказала себе, что не струсит. Если Линвуды смогли противостоять датчанам и изгнали их с берегов Англии, ей не пристало бояться одного-единственного человека — человека, которого она ненавидит и презирает.

В конце концов у нее был пистолет, а в спальне у графа вряд ли хранилось оружие.

Она подождала еще немного, на случай, если граф позвонил лакею, чтобы тот помог ему раздеться.

Наблюдая за гостями, Минерва заметила, что одна или две леди позвали своих горничных. Те появились откуда-то с верхнего этажа, вошли в комнаты хозяек, а затем удалились обратно.

Минерва думала, что ей придется ждать.

Если бы посол не появился в замке (впрочем, об этот Минерве совсем не хотелось думать), граф наверняка отправился бы в спальню маркизы. Это означало бы, что Минерве придется прятаться до тех пор, пока граф не вернется к себе, и только после этого отправиться шантажировать его.

Поскольку этим вечером ничего подобного произойти не могло, девушка подождала еще час, а потом решила, что граф уже давно уснул.

Свечи в светильниках давно уже были потушены, за исключением трех, от которых по всему коридору плясали тени.

Впрочем, Минерва прихватила с собой маленький фонарь со свечой и теперь зажгла его.

Подняв пистолет, до того лежавший на одной из полок, она поправила шарф и глубоко вздохнула.

Она молилась, чтобы все сошло успешно и она покинула комнату графа, унося с собой две тысячи фунтов.

«Я не краду эти деньги! — возразила она, чувствуя укол совести. — В конце концов граф получит свои деньги назад, ведь Тони сейчас же заплатит ему».

В мыслях все казалось ей необычайно легким, однако ее сердце билось с невероятной быстротой, а пальцы рук были холодны как лед.

— Я не струшу! Я из Линвудов! — едва слышно сказала себе Минерва.

Открыв дверь кладовой, она вышла в коридор, на всякий случай захватив с собой фонарь.

Если граф потушил свечи у себя в спальне (а так оно скорее всего и было), там будет совершенно темно.

Минерва понимала, что ему нетрудно будет внезапно схватить ее и обезоружить.

Ее отец всегда заставлял детей брать с собой фонарь, когда они собирались слазить на чердак или выйти ночью в сад.

— Мне не хочется, чтобы вы бродили в темноте, — говорил он Минерве и Тони.

— Мы можем разглядеть все вокруг при свете луны и звезд, — возражал Тони, впрочем, не слишком искренне.

— К сожалению, далеко не все ночи бывают лунные, — сухо заметил сэр Джон, — так что на этот случай вы должны брать фонарь.

И вот теперь, с пистолетом в одной руке и с фонарем в другой, Минерва выскользнула из кладовой.

Она беззвучно добралась до хозяйских апартаментов, прошла через маленький холл с красивым резным столиком и зеркалом и вошла в спальню графа.

Она двигалась как можно тише.

Войдя в комнату, Минерва увидела, что у постели все еще горят свечи. В первое мгновение красные бархатные занавеси помешали ей разглядеть, есть ли там кто-нибудь, однако не успела она проверить это, как дверь открылась и вошел граф.

Минерва была так удивлена, что не сводила с него глаз.

Граф рассматривал ее с не меньшим удивлением.

Наконец, сделав усилие, она заговорила низким голосом. (Минерве пришлось немало потренироваться, чтобы он стал похожим на мужской.)


Обнаружив, что они направляются к черной лестнице в конце коридора, Минерва не столько испугалась, сколько обиделась.

Как же глупо она повела себя, позволив графу разоружить ее!

Ее запястье болело: граф так грубо схватил ее за руку, когда отбирал пистолет.

Минерва с горечью подумала, что было очень глупо с ее стороны приближаться к нему.