Герлин заметила его отсутствие во время церковной службы, однако подумала, что просто не различила его в толпе одетых в белое юношей. Она присоединилась к женщинам и постаралась завести дружелюбную беседу с госпожой Лютгарт, пока оруженосцы толпились у алтаря. На самом деле она смотрела только на Дитриха, который в этот вечер выглядел таким красивым и благородным, каким только может быть юный рыцарь. Высокий и бледный, однако сияющий изнутри, он стоял перед группой оруженосцев. К посвящению в рыцари большинство из них относилось со священным трепетом, особенно юноши из французских и норманнских земель. Для них рыцарство было неразрывно связано со служением Богу. Именно из них набирали рыцарей такие монашеские ордены, как госпитальеры и тамплиеры.

Для оруженосцев немецкого происхождения церемония освящения меча не играла такой большой роли, однако они также прониклись важностью и торжественностью момента. Разумеется, некоторые из них иногда поглядывали на родственников и друзей, но не Дитрих и другие, очень серьезно настроенные рыцари, глубоко погрузившиеся в молитву. Несмотря на космополитное образование и дружбу с евреем Соломоном, будущий супруг Герлин был человеком глубоко верующим. Он, несомненно, будет усердно молиться, снова и снова копаться в себе и просить Божьего благословения на меч и рыцарский путь. Герлин надеялась, что Дитрих сможет хоть ненадолго заснуть перед утренним поединком. В какой-то момент большую часть несущих ночную стражу оруженосцев одолеет усталость.

Герлин не находила себе места. В то время как госпожа Лютгарт и господин Роланд главенствовали на праздничном ужине, на котором присутствовали уже съехавшиеся приглашенные гости и участники назначенного на следующий день турнира, она в беспокойстве бродила по коридорам крепости и наконец оказалась на балконе, где в этот момент не ожидала кого-либо увидеть. К своему изумлению, она натолкнулась там на Флориса де Трилльона. Молодой рыцарь стоял, облокотившись на перила, и смотрел вниз, на украшенную яркими флажками боевую арену, трибуны для почетных гостей под шелковым навесом и различные маленькие и большие палатки странствующих рыцарей, поставленные вокруг крепости.

В последних лучах заходящего солнца все выглядело радостным и мирным, словно построенный ребенком палаточный городок для игры деревянными фигурками рыцарей и оруженосцев. В этот момент вспыхнул костер – оруженосцы и конюхи также праздновали. А в деревне жарили тушу быка на вертеле. Хозяева крепости будут еще целый день угощать своих людей в честь посвящения в рыцари… если только не придется прервать праздник из-за прискорбного несчастного случая.

Герлин читала мысли Флориса. Осторожно, едва прикасаясь, она положила руку ему на плечо.

– Возможно, ничего и не случится, – тихо произнесла она.

Он насмешливо хмыкнул.

– Возможно, завтра никогда не наступит, – сказал он.

Герлин попыталась улыбнуться.

– Вполне возможно, Флорис, что мы напрасно беспокоимся. Конечно, господин Роланд мог бы попытаться заполучить владения, совершив убийство. Но ведь он рыцарь… а Дитрих одной с ним плоти и крови.

Флорис потер лоб.

– Послушайте, Герлин, юноша ему седьмая вода на киселе! Вероятно, уже никто не сможет определить, по какой линии они родственники. Представители рода Орнемюнде сейчас встречаются на каждом шагу. А что касается рыцарских добродетелей… – Он вздохнул.

Однако он посмотрел Герлин в глаза, и озабоченное выражение его лица сменили восхищение и ласковый взгляд. В этот вечер Герлин также облачилась в светлые одежды. На ней было платье из легкой неокрашенной шерсти с длинными рукавами, дополненное шелковым поясом из сундука Соломона из Кронаха, усыпанным драгоценными камнями. На плечи она набросила светло-синий плащ. Волосы она собрала широкой светло-голубой лентой. Они ниспадали роскошным водопадом на ее спину. Она слегка покраснела, посмотрев рыцарю в глаза.

– Но ведь вы действительно беспокоитесь о нем, фройляйн Герлин, не так ли? – тихо, едва слышно, спросил Флорис. – Вы испытываете какие-то чувства к Дитриху.

Герлин кивнула.

– Те же, что и вы. Конечно, я знакома с ним не так долго. Но он… он очень хороший юноша.

– Он станет вашим супругом, – прошептал Флорис, – возможно, уже завтра. Вы когда-нибудь… думали об этом?

Герлин попыталась улыбнуться и шуткой ответить на странный вопрос Флориса, однако ей не удалось изобразить улыбку. Она ведь прекрасно понимала, что в действительности он имел в виду.

– Я о многом думаю, господин рыцарь. – Ей хотелось говорить уверенно, однако голос прозвучал хрипло. – О том, что будет, что могло бы быть, но невозможно. Если Дитрих переживет завтрашний день, я выйду за него замуж. И я сделаю это охотно, потому что, как я уже говорила… он хороший юноша. Мы оба любим его. Люблю ли я его так, как Гвиневра любила Ланселота, а Изольда любила Тристана – об этом меня никто не спросит. Нам не стоит и размышлять об этом. Однако вы… вы ведь будете мне другом?

Флорис легонько сжал ее руку.

– Я верен вам всей душой, госпожа, вы это сами знаете.

Герлин кивнула. И почувствовала, что больше не может сдерживаться. Ее сердце бешено стучало, она вся дрожала от охватившей ее тревоги, страха… и чего-то неизвестного и непостижимого.

– Так поцелуйте же меня, мой верный рыцарь! – спокойно произнесла она, и теперь ее голос прозвучал так уверенно, как ей этого хотелось. – Поцелуйте меня всего один раз до того, как…

Она не знала, как закончить фразу. Однако она знала, что на следующий день ее жизнь коренным образом изменится.

Флорис не стал ждать продолжения. Он прижал ее к себе, и их губы слились. Возможно, этот поцелуй примирил его с ее браком с Дитрихом, а ее – с его утратой, ведь Флорис де Трилльон не станет стоять и смотреть, как Роланд убивает Дитриха и захватывает крепость. До того, как это произойдет, он вызовет рыцаря на поединок. И никто не может сказать, что случится тогда.

Флорис и Герлин до того, как расстались, больше не произнесли ни слова. Уже стемнело, волшебство встречи на балконе улетучилось. Лагерь рыцарей, как и деревня, был освещен огнями, из церкви струился мягкий свет от свечей, которые освещали несших стражу оруженосцев. А из большого зала крепости доносились голоса и пение.

Герлин собиралась против воли отправиться в зал на праздничный ужин, однако она не была голодна, и в этот вечер ей больше не хотелось чувствовать на себе вопрошающих взглядов. В церкви она уже слышала перешептывания родителей и родственников оруженосцев, гостей и рыцарей, а Лютгарт еще больше разожгла их любопытство. Будущая супруга, которая ожидает посвящения в рыцари своего слишком юного суженого… Женщины на ужине станут судачить о ней. Герлин попыталась не думать о том, что рассказала Лютгарт матерям и сестрам оруженосцев, которые пировали вместе с рыцарями. Пусть старая хозяйка крепости наслаждается своим последним триумфом. Если все обойдется, завтрашний день станет ее, Герлин, днем.

Дитрих уже на протяжении нескольких недель то и дело заводил разговор о том, как он вольется в рыцарское сословие и затем будет главенствовать со своей юной супругой на пиршестве в честь опоясывания его мечом и их свадьбы. Уже перед входом в зал Герлин решительно развернулась и отправилась в свои покои. Она не могла пойти в церковь, однако этой ночью усердно молилась перед распятием в своей комнате.

Глава 9

– Что ты наделал?!

Страх и беспокойство, терзавшие Герлин, уступили место дикой ярости, когда утром она встретила брата возле церкви. На самом деле он должен был находиться внутри, уставший от ночной стражи и взволнованный перед посвящением в рыцари. Но вместо этого он следовал за Роландом Орнемюнде, выспавшийся и облачившийся в яркое праздничное одеяние оруженосца. Рыцарь только слегка улыбнулся, когда она решительно потянула юношу для разговора в нишу возле церкви.

Рюдигер не осмеливался смотреть ей в глаза, рассказывая ту же историю, что и своему новому господину. Разумеется, Герлин не поверила ни единому его слову.

– Ты считаешь, что не готов быть посвященным в рыцари? Однако пару недель назад все было наоборот! Разве ты не мечтал еще год назад быть опоясанным мечом и сразу же сразиться с половиной рыцарей Круглого стола?

Рюдигер ковырял носком сапога землю.

– Тогда я был еще ребенком… – пробормотал он.

– А сейчас ты кто? – набросилась на него Герлин. – Предатель? Чем перед тобой провинился Дитрих, что ты поддерживаешь его врагов?

– У Дитриха нет врагов, – заявил Рюдигер. – Я нахожусь на службе у его родственника – что в этом плохого? А в следующем году…

– А в следующем году ты, наверно, станешь таким же невеждой и подлецом, как господа Роланд Орнемюнде и Леон из Гингста! – Герлин с презрением произнесла «господа».

Во взгляде Рюдигера читалась мука.

– Герлин… я… я уже принял решение! – гордо заявил он. – И больше не хочу об этом говорить. Но знай: служба у Роланда Орнемюнде сделает меня именно таким рыцарем, каким я поклялся быть. А теперь оставь меня в покое, сестра. Иди и помолись. Помолись за своего Дитриха, ему это может пригодиться. – С этими словами он оставил Герлин и последовал за своим господином.

Герлин осталась на том же месте в полной растерянности. Ей казалось, что она совсем не знает своего брата. Однако сейчас у нее не было времени думать об этом. Слуга только что сообщил ей, что прибыл отец, и ей следовало поразмыслить, как рассказать ему о решении Рюдигера. Вскоре должно было начаться богослужение, а затем и церемония посвящения в рыцари.

Словно громом пораженная, Герлин наконец вошла в церковь и села возле госпожи Лютгарт, а ее отец хотел присоединиться к мужчинам, но не нашел себе места возле Роланда и своего сына. В конце концов Флорис предложил ему место рядом с собой, и Герлин заметила, что он стал ему что-то шептать, указывая на Дитриха, – похоже, аквитанец показывал ему будущего зятя.