Люк запоздало проклинал себя за глупость.

– Воняет? – переспросил он. – Глупец, я же тебе говорил, я выращиваю лаванду – и до войны выращивал, и сейчас тоже. Когда мы с тобой в первый раз встретились, я сказал тебе чистую правду: я – Лукас Равенсбург. Но я был и остаюсь Люком Боне, партизаном, которого ты не поймал.

Фон Шлейгель презрительно скривился и кивнул:

– Я так и знал. Что ж, у меня появилась еще одна возможность с тобой расправиться. Но кто ты такой? Почему так похож на истинного арийца?

– Я сирота, дитя немецких родителей. Меня усыновила и вырастила еврейская семья, от которой я никогда не отрекусь.

– Между прочим, я с большим удовольствием отправил обеих твоих сестер в крематорий. От них остался только пепел.

Люк тяжело сглотнул, не в силах произнести ни слова. Он мечтал только об одном: унести гнусного мерзавца с собой в могилу.

– Ракель, кстати, та еще штучка была, смела мне дерзить, грязная шлюха! – заметил фон Шлейгель. – Она неплохо устроилась в доме коменданта лагеря, но я отыскал мерзавку и вывел на чистую воду. А теперь вот с тобой рассчитаюсь, и не будет больше семьи Боне.

– Только не забудь, что в этот раз я тебя отыскал.

– Как тебе это удалось?

– Помнишь полковника Килиана?

– Из Парижа? – удивленно уточнил фон Шлейгель. – Его ж убили!

– Да, память тебя не подвела.

– Гестаповцами не становятся, – гордо заявил фон Шлейгель. – Гестаповцами рождаются!

Люк расхохотался.

– Килиан тебя всем сердцем ненавидел. Он подал мне весточку с того света, подсказал, как тебя найти.

– Ничего не понимаю… – ошеломленно произнес фон Шлейгель.

– А я тебе ничего объяснять не собираюсь. Главное, что прятаться тебе больше негде. Тебя обнаружили.

– Эй, ты помнишь, что пистолет у меня? – издевательски спросил бывший гестаповец.

– А это неважно, – ответил Люк. – Другие тебя отыщут.

– Другие? Кто? Мне некого бояться!

– При многих советниках народ благоденствует, – промолвил Люк, презрительно сощурившись.

– И как я должен это понимать?

– Книга притчей Соломоновых.

– Ах, вот в чем дело! – протянул фон Шлейгель. – Ты решил меня запугать гневом господним?

– Нет, подлец, это девиз службы «Моссад». Слыхал о такой? Израильтяне, которые весьма успешно разыскивают нацистских преступников. От них тебе не спрятаться.

Фон Шлейгель вздрогнул.

– И возраст тебя не спасет, – с отвращением промолвил Люк. – Станешь легкой добычей, только и всего.

– Что… – запинаясь, начал фон Шлейгель.

– Тебе интересно, что я сделал? – уточнил Люк. – Загляни в мой рюкзак – узнаешь.

– Брось его мне, – потребовал бывший гестаповец.

– Ознакомься со своим досье, особенно с последней телеграммой. Я ее отправил в понедельник, так что ждать тебе недолго осталось.

Фон Шлейгель дрожащими руками перелистал документы.

– Не волнуйся, все в полном порядке, – сказал Люк. – Отчеты, свидетельские показания, фотографии…

– Откуда это у тебя?

– Я же сказал, от Килиана.

– Килиан убит!

– Знаешь, как агенты «Моссад» поступили с Адольфом Эйхманом? – холодно улыбнулся Люк. – Он, как и ты, скрывался под вымышленным именем, уехал в Буэнос-Айрес и думал, что мирно доживет там до старости, в кругу родных и близких, но его выследили и тайно вывезли из Аргентины в Израиль, где преступник предстал перед судом. Эйхмана приговорили к смертной казни и повесили, а труп сожгли, отомстив за тех, кого он отправил в крематорий. Так вот, я передал в «Моссад» все сведения о тебе – новое имя, адрес, фотографию, подробный рассказ о твоих преступлениях, – и в один прекрасный день, господин начальник криминальной полиции, к тебе нагрянут агенты израильской разведки и предложат сделать выбор: скорая смерть от пули или долгий судебный процесс. На твоем месте я бы выбрал пулю.

– Заткнись! – прикрикнул на Люка фон Шлейгель.

– Что, испугался?

Бывший гестаповец вскинул на плечо рюкзак.

– О твоем прошлом узнают все – жена, дочери… – продолжал Люк.

– Кстати, что случилось с мадемуазель Форестье? – внезапно спросил фон Шлейгель.

– Умерла, – коротко ответил Люк.

– Что ж, война не обходится без жертв, – философски заметил бывший гестаповец.

– Мадемуазель Форестье вышла за меня замуж, и мы с ней прожили долгую и счастливую жизнь. Между прочим, Лизетта была английской разведчицей, а ты и не догадывался.

Фон Шлейгель вздрогнул и отшатнулся.

– А ты, Равенсбург, теперь оплакиваешь свою утрату, – цинично заметил он.

– Да, но твои дочери вряд ли станут тебя оплакивать, а проникнутся безмерным отвращением, узнав, кто на самом деле их отец. Ты разрушишь им жизнь, обречешь на вечный позор, – сказал Люк. – Хотя мог бы поступить иначе…

Бывший гестаповец взревел и подступил к Люку так близко, что стали видны мелкие морщинки на бледном лице и тонкая линия старого шрама над верхней губой. Люка охватила странная невозмутимость, страх смерти исчез, судьба дочери больше не тревожила: он знал, что друзья помогут Дженни. Люк был готов умереть – но не в Австралии, а здесь, в родном Провансе, пусть даже и от руки презренного гестаповца. Участь фон Шлейгеля была предрешена: его отыщут и уничтожат.

– Твои дни сочтены, подлец! – равнодушно произнес Люк. – Либо ты со страхом дождешься, пока тебя поймают, либо убережешь семью от позора и умрешь по своей воле.

– Что ты несешь? – дрожащим голосом воскликнул фон Шлейгель, размахивая пистолетом.

– Я предлагаю тебе выход. Подумай хорошенько. Когда «Моссад» тебя отыщет, ты предстанешь перед судом в Израиле, а потом тебя повесят и развеют прах над морем. Плакать по тебе никто не станет, все будут презирать тебя, трусливого нацистского преступника.

Фон Шлейгель заморгал и разъяренно прохрипел:

– В пистолете одна пуля, и предназначена она тебе!

– А мне плевать, – безмятежно ответил Люк.

Фон Шлейгель взвел курок и прижал палец к спусковому крючку.

Глава 29

Макс и Джейн поездом доехали до Кавайона, где пересели на автобус в Апт, город в самом сердце Люберона. Они поселились в пансионе на окраине, представившись тетушкой с племянником.

– И что мне теперь делать? – спросила Джейн.

– Вам лучше всего отправиться на обзорную экскурсию по южному Провансу. Сеньон, родина Люка, расположен чуть выше, в горах, – пояснил Макс. – Тут недалеко, можно доехать на такси. А я тем временем съезжу в Фонтен-де-Воклюз.

– Я поеду с вами…

– Нет, Джейн, оставайтесь здесь, в безопасности. Люк мне не простит, если узнает, что я и вас в эту авантюру втянул. Я разыщу его и удержу от безумных поступков.

– Каким образом? Мы же не знаем, что именно он задумал!

– По-моему, он вот-вот появится в Фонтен-де-Воклюзе. Там я его и дождусь. В конце концов, я сам виноват во всей этой истории.

Джейн хмуро кивнула.

Поначалу Максу нравилось заниматься разгадкой тайны, разыскивать документы, идти по следу… Будоражила сама возможность предоставить информацию Люку, одному из непосредственных участников событий. Макс, не задумываясь, к чему это может привести, объяснил, как связаться с израильской разведкой, но Люком руководила жажда мести, тщательно скрываемая долгие годы.

– Поверьте, я заставлю его передумать, – произнес Макс. – В вашем присутствии он меня слушать не станет. Вдобавок, он решил, что вы его предали.

Джейн досадливо поморщилась.

– Прошу вас, объясните ему, что…

– Не волнуйтесь, я все улажу. А сейчас мне пора. Если Люк сначала поехал в Мон-Муше, то в Фонтен-де-Воклюз он отправится на поезде, это самый короткий путь.

– Помните, Люк будет действовать непредсказуемо, – возразила Джейн.

Макс кивнул и поцеловал ее в щеку.

– Берегите себя, – промолвила Джейн. – Вы мне тоже очень дороги.

Юноша улыбнулся и обнял ее.

– К сожалению, я не такой смельчак, как отец. Не волнуйтесь, все будет в порядке. А вот и мой автобус.

Макс понятия не имел, когда Люк приедет в Фонтен-де-Воклюз. Уместно было предположить, что он наверняка установит наблюдение за кафе и за горной тропой, по которой любил ходить фон Шлейгель. В первый день Макс на рассвете поднялся на утес и прождал там все утро, однако никто не объявился. Продрогший до костей, юноша с сожалением вернулся в город.

На следующее утро он снова отправился в горы, взяв с собой плед и фонарик. Грохот водопада заглушал все звуки. Внезапно на вершине показался Люк. Макс решил, что он пришел один, и чуть было не вышел навстречу, как вдруг в предрассветных сумерках заметил Хорста фон Шлейгеля, наставившего пистолет в спину Люка.

Макс ошеломленно замер. Ему и в голову не пришло, что хитроумный гестаповец, привыкший к осторожности, раскусит план Люка и явится на встречу вооруженным. Выдавать своего присутствия не стоило – от неожиданности фон Шлейгель мог выстрелить, – но Люку грозила страшная опасность. Что делать?

Обрывки мыслей вихрем закружились в голове Макса. Юноша лихорадочно обдумывал свои дальнейшие действия, понимая, что ситуация вышла из-под контроля. Среди личных вещей полковника Килиана Макс обнаружил револьвер и взял его с собой – на всякий случай, для острастки. Пользоваться им юноша не собирался, но, похоже, другого выхода не было: неумолимо приближалась трагическая развязка. Люк бросил вызов своему врагу, подстрекая его нажать на спусковой крючок. Фон Шлейгель с трудом сдерживал ярость, беспомощно размахивая своим «вальтером».