В это время Модеста и Тия уже ехали в свой городской особняк на Гросвенор-сквер. Тия радовалась тому, что ей удалось ускользнуть от навязчивого внимания мистера Блэкберна, который по непонятной причине взялся ее опекать. Она твердо решила наведаться в дом на Керзон-стрит, и свидетели ей были не нужны. Она велела кучеру ждать ее у кареты, решив для начала переодеться.

— Модести удивилась этому приказу, но не задавала вопросов до тех пор, пока они не остались одни. Тия коротко пересказала ей обо всем, что случилось на приеме.

— А кто тот высокий джентльмен, что присоединился к вам в самом конце? — поинтересовалась Модести.

— Один из друзей мистера Блэкберна, некий Адам Пакстон. Приятный мужчина, правда? — Тия поднялась в спальню, жестом поманив за собой тетушку.

— А Патрик Блэкберн хорош собой, — заметила Модести, следуя за Тией. — Я и вчера это отметила, но у меня не было времени, чтобы как следует его рассмотреть. А сегодня я была просто потрясена. Вот это мужчина!

— Какая разница?! — возмутилась Тия. Пожалуй, слишком возмутилась, потому что Модести была права. — Как это связано с теми неприятностями, что мне грозят? Я бы согласилась принять его помощь, даже если бы он был уродлив и горбат. — Она позвонила в колокольчик, чтобы вызвать Мэгги. — Я собираюсь поехать на Керзон-стрит, проверить, действительно ли тело Альфреда пропало. Возможно, наш новый знакомый прав.

— Это невозможно! Если тебя увидят и узнают, будет катастрофа!

— Именно поэтому меня и не узнают, — довольно усмехнулась Тия. — Я переоденусь. У меня есть план, не беспокойся.

Модести хотела что-то добавить, но появление горничной заставило ее благоразумно прикрыть рот.

Мэгги Браун не слишком изменилась за эти годы, разве что слегка подросла, повзрослела и стала более серьезной. Волосы непонятного серого цвета она собирала в пучок на затылке, глаза смотрели строго, губы были всегда поджаты, белый передник накрахмален до хруста.

— Ты говорила, что в Гарретт-Мэнор нашли чемодан с вещами Тома, не так ли, Мэгги? — спросила Тия.

От горничной не укрылся загадочный блеск в глазах хозяйки, поэтому она еще сильнее поджала губы.

— Так и есть, — кивнула она. — Вы тогда запретили выбрасывать вещи и настояли, чтобы их перевезли в Лондон. Неужели вы забыли? — Она неодобрительно взглянула на Тию.

Мэгги давно служила у Гарреттов, и это давало ей некоторое право говорить с хозяйкой в подобном тоне, поэтому Тия лишь усмехнулась:

— Я раздражаю тебя расспросами?

Лицо горничной смягчилось.

— Нет, мисс, вы же знаете. Но я вижу, вы что-то задумали. Я давно знаю вас, мисс, и не люблю этот блеск в ваших глазах. Порой вы выделываете такое, что совершенно не пристало леди, и смущаете этим слуг. — Когда Тия рассмеялась, Мэгги нахмурилась: — Мисс, что вы опять задумали?

— Ничего особенного, милая. — Тия посерьезнела. — Так где сейчас этот чемодан?

По опыту зная, что хозяйку не переубедить, если она что-то вбила себе в голову, горничная вздохнула и неохотно ответила:

— На чердаке, мисс. Вы же побоялись открывать его, когда он прибыл. Поэтому чемодан запихнули подальше, лишь бы глаза не мозолил. Велеть, чтобы его достали?

Тия кивнула.

Через несколько минут с чердака принесли тяжелый чемодан, обитый темной кожей. Веселое настроение Тии улетучилось, стоило ей лишь на него взглянуть. Модести ждала, сердце ее часто билось: она сочувствовала Тии, понимая, что ту захватили воспоминания.

— Ты передумала? — мягко спросила она, Тия очнулась и покачала головой:

— Нет. У меня нет выбора. Я должна узнать, что творится в том доме. Но очень тяжело копаться в одежде Тома. Это навевает воспоминания, и весьма невеселые.

Она присела на корточки и начала развязывать узлы на перетягивавших тяжелый чемодан веревках. Ей казалось, что она готова к тому, что сейчас увидит, но когда крышка была откинута и взгляду предстали аккуратно сложенные стопки вещей, таких знакомых и родных, у нее перехватило дыхание. Вот пальто Тома, лежит прямо сверху, уже немодное, но все такое же элегантное, вот пиджак и галстуки.

Тия зажала рот ладонью, а затем снова заставила себя перебирать вещи. Каждую из них она помнила, и они даже, казалось, хранили запах тех времен, когда Том и Тия гуляли вместе, играли и делились секретами.

Но по мере того как руки бережно выкладывали вещи из чемодана, Тия все больше успокаивалась. Вряд ли она смогла бы объяснить, почему это так, но ей казалось, что Том наблюдает за ее действиями и незримо их одобряет. Как будто он шептал ей на ухо, что все происходящее правильно, что куда разумнее воскресить в памяти воспоминания о его жизни, чем годами скорбеть о его нелепой смерти. Их с Томом детские сражения, подарки, полученные от родителей, шалости и забавы — все было здесь, в этом чемодане, и то, что она открыла его, позволило им обрести долгожданную свободу.

Тия осторожно разворачивала сорочки, рассматривала бриджи, долго крутила в руках шляпу с узкими полями, которая так нравилась брату, — все это со стеснением в груди, со смешанным чувством нежности и печали. Модести смотрела на нее, не решаясь заговорить. Наконец Тия выбрала себе наряд и поднялась с колен.

— Что мне делать с этими вещами? — задумчиво проговорила она.

— Если позволите, мисс, — ответила горничная, стоявшая поодаль, — я могу отдать их младшему сыну моего брата. Конечно, эта одежда вышла из моды, но это дорогие вещи, и он будет счастлив носить их. К тому же —парнишка хочет стать портным — может, ему удастся их перешить?

— Отлично, распорядись, чтобы твой племянник их забрал.

Когда Мэгги и двое слуг, тащивших поклажу, ушли, Тия начала переодеваться. Она сняла бальное платье и потянулась за мужскими вещами. Модести тотчас подскочила к ней, чтобы помочь, хотя на лице ее читалось сомнение.

— Это опасно, — повторила тетушка, затянув черный галстук на шее Тии. — Ужас, что ты затеяла!

Одежда пахла пылью и лавандой, которой были переложены вещи в чемодане. Несмотря на то что их складывали очень аккуратно, складки и заломы на ткани говорили о том, что одежду давно не носили. Однако это совсем не беспокоило Тию — ведь она не собиралась ни с кем общаться и надеялась, что вечерняя тьма скроет эти недостатки от взгляда случайных свидетелей.

Она посмотрела на себя в зеркало и осталась довольна увиденным. Конечно, одежда старомодна, да и не слишком хорошо сидит, но выбора у нее не было. К счастью, у Тома была худощавая фигура, поэтому его брюки ей подошли. Рубаха оказалась велика, но пиджак это скрыл, и хотя был слишком широк в плечах, это не очень бросалось в глаза. Волосы Тия завязала в элегантный хвост на мужской манер, на голову нахлобучила шляпу, надвинув ее поглубже на лоб. Зеркало отразило изящно сложенного молодого человека, возможно, чуть женственного и худого, но Тия собиралась в пустой особняк, а не на светский раут, поэтому махнула рукой на некоторые недостатки маскарада. Самой большой проблемой стала обувь: ботинки Тома были на несколько размеров больше ее собственных. Не долго думая Тия натянула на ноги свои сапоги для верховой езды, которые издалека могли сойти за мужские.

— Ну, как я выгляжу? — спросила она у Модести.

— Сойдет, — снисходительно кивнула та. — Если не рассматривать дотошно.

— А меня и не будут рассматривать. Я намерена быстро проникнуть в дом и так же быстро оттуда ретироваться.

Тия решительно спустилась по лестнице, вошла в библиотеку и открыла верхний ящик стола. Она извлекла оттуда старинный дуэльный пистолет, принадлежавший еще ее отцу, а позднее — брату. Модести с тревогой наблюдала, как Тия проверила оружие, а затем хладнокровно зарядила его.

— Дорогая! Если это столь опасное предприятие, не стоит в него ввязываться! Думаешь, на тебя могут напасть? Если все так серьезно, я отказываюсь отпускать тебя!

— Риск — дело благородное, как говорил мой брат, — усмехнулась Тия. — Не волнуйся, это просто на всякий случай. Не надо беспокоиться за меня, ведь я вооружена.

— А ты стрелять-то умеешь? — Модести смотрела на нее недоверчиво.

— Мы с Томом даже устраивали соревнования: кто поразит больше мишеней. Конечно, это было много лет назад, но если придется защищать свою жизнь, я не покрою свою голову позором, можешь мне поверить.

Женщины рассмеялись: Тия задорно, а Модести с облегчением. Затем Тия сунула пистолет в карман пиджака и собралась уходить. Модести, уже понимая, что остановить ее не сумеет, все же предприняла последнюю попытку отговорить Тию от безумной затеи:

— Ты же не собираешься и в этот раз ехать на Керзон-стрит одна?

— Со мной будет кучер, так что не о чем беспокоиться! — отмахнулась Тия, словно забыв, что она и в прошлый раз отправлялась в пустующий особняк в экипаже, но это не спасло ее от неприятностей.

— И она советует мне не беспокоиться! — воскликнула Модести. — По мне, так лучше пройтись в одиночестве по самой дурной улице Лондона среди ночи, провоцируя воров на ограбление и насилие, чем отправиться в тот зловещий дом. — Она вздохнула.

Тия обняла тетушку и чмокнула ее в щеку.

— Я вернусь даже раньше, чем ты успеешь известись от беспокойства.

И только когда экипаж остановился за несколько домов от нужного особняка, Тия получила возможность поразмыслить над тем, что делает. Если ее застукают в этом доме одну, поздно вечером, облаченную в мужскую одежду, один Бог знает, какой это вызовет скандал. Тию волновала не ее репутация — обелить ее уже было невозможно, — а репутация всей семьи. Родственники приложили массу усилий, чтобы светское общество благосклонно приняло ее в свои ряды, и очередной скандал грозит им непоправимым уроном.

Но как иначе она может узнать, что творится в проклятом доме? На месте ли тело Херста или его забрали? И если тело исчезло, чьих рук это дело? И зачем злоумышленнику это понадобилось?

Тия была благодарна Патрику Блэкберну, объявившемуся столь своевременно, чтобы снять камень с ее сердца. Но она не могла просто сидеть и ждать новостей, в то время как события так запутались. Больше всего на свете Тия Гарретт ненавидела неизвестность и потому хотела избавиться от сомнений.