Решив, что больше добавить к сказанному нечего, Патрик поднялся.

— Если он даст о себе знать, сразу свяжись со мной, — предупредил он мать. — Я попробую разузнать о родственниках Ливайны. Кстати, по словам Найджела, она скончалась в январе. Все ее бумаги должны были достаться Элсуортам. С них я и начну.

— Элсуорты? — негромко спросили за спиной. Патрик заметил, какой напряженной стала поза матери, и обернулся. — Разве ты знакома с ними, дорогая? — спросил лорд Колдекотт, входя в гостиную.

Эллис покрылась румянцем и смущенно улыбнулась, подставив мужу щеку для поцелуя. Барон — высокий, худощавый мужчина — кивнул пасынку и присел рядом с женой.

— Я думал, — начал он, внимательно глядя на нее, — что знаю всех твоих знакомых. Но Элсуорты — разве ты знаешь их? Надеюсь, это не те мелкие людишки, с которыми породнился несчастный лорд Толбот? Кажется, он женился на старшей из Элсуортов. А братец невесты связал себя узами брака с дочерью лорда Беттисона, что позволило ему оплатить все свои долги. Какая низость!

Лорд Колдекотт в молодости был известным франтом, да и сейчас одевался по последней моде. Его бледно-голубой пиджак был сшит у дорогого портного и отлично сидел на нем; запястья украшали манжеты из брюссельских кружев, считавшихся самым модным аксессуаром сезона. К своим шестидесяти двум годам он не потерял ни единого волоса. Большинство ровесников барона давно носили парики или вообще не скрывали лысину. Лорд Колдекотт был все так же хорош собой, как и во времена юности, только выглядел не в пример солиднее. Приятное лицо его можно было назвать добродушным, и лишь немногие знали, какой острый ум скрывается под маской простоты.

Патрику было прекрасно известно, что лорд Колдекотт — человек наблюдательный, поэтому внезапное появление барона в гостиной смутило его и озадачило.

— Доброе утро, милорд, — учтиво поклонился Патрик, ломая голову над тем, мог ли барон слышать их разговор с матерью. — Рад видеть вас в добром здравии.

— Но ведь мы, кажется, уже виделись на этой неделе, я не ошибаюсь?

— Дорогой, ты же не имеешь ничего против визитов моего сына? — натянуто улыбаясь, пробормотала Эллис.

Лорд Колдекотт широко улыбнулся и потрепал жену по руке:

— Ну что ты, любовь моя! Главная моя забота — знать, что ты счастлива. Я просто удивился, что Патрик стал так часто захаживать в наш дом, не более. — Барон поднес к глазу монокль, висевший на шее, и внимательно посмотрел на Патрика: — Уже уходишь? Собираешься разыскивать этих Элсуортов, да? Друзья семьи, не так ли?

— Не совсем так! — поспешно оборвала его жена. — Сын рассказывал мне о лорде Эмбри, женившемся на Ливайне Элсуорт. Бедняжка Ливайна скончалась, а я ничего об этом не слышала. А ведь мы были немного знакомы. Патрик сказал, что у нее куча наследников, и все Элсуорты. Не так ли, сынок? — Эллис умоляюще взглянула на Патрика.

— Именно это я и говорил, — кивнул тот, размышляя, как много успел подслушать лорд Колдекотт. Отсюда было недалеко до мысли, что барон знает гораздо больше о таинственном вымогателе, чем может показаться. Неужели он в курсе, что его жену шантажируют?

Как раз в этот момент отчим взглянул на него прозрачными голубыми глазами. Это был такой цепкий, пронзительный взгляд, что Патрик едва не поежился. Похоже, барону действительно что-то известно.

Знает ли он о шантаже? И если да, то почему не пришел жене на помощь? Что за странное поведение! Или ему нравится затруднительное положение, в каком оказалась леди Колдекотт? Барон по-прежнему смотрел на него, словно предупреждая о чем-то. Патрик насторожился. Может ли быть так, что лорд Колдекотт сам шантажирует супругу?

Но почему? Находит это забавным? Мстит ей за былью грехи? Или дело в чем-то другом?

Откланявшись, Патрик принял решение первым делом навести справки о состоянии дел лорда Колдекотта. Быть может, его финансовое положение совсем не так прочно, как он пытается показать? Но что делать в том случае, если окажется, что барон причастен к шантажу? Как переживет этот удар Эллис? Что-что, а разрушить брак матери не входило в планы Патрика.

Глава 5

Всю ночь Тип снились кошмары. Утро вторника выдалось солнечным, но вставать и радоваться погожему дню не было никаких сил. Она с трудом выбралась из постели и совершила утренний туалет. Когда она спускалась по лестнице, каминные часы пробили один раз, и, оказавшись в столовой, Тия с удивлением отметила, что уже половина одиннадцатого. Какой бы тяжелой ни была ночь, проснулась она поздно.

Модести уже суетилась в столовой. .Она расставляла лилии и розы по вазам, с головой погрузившись в столь приятный процесс.

— Какая жалость, что это последние цветы в нынешнем, году! — с сожалением произнесла она, любуясь букетами. — Обожаю, когда весь дом напоен их чудесным ароматом.

Тия слабо улыбнулась и прошла к узкому окну, выходившему на улицу. Она долго стояла у окна, но не замечала проезжающие экипажи и спешивших по своим делам людей. На душе у нее было тоскливо.

Наконец, сообразив, что глупо без толку таращиться в окно, она прошла к софе, накрытой шелковым покрывалом соломенного цвета, и села на нее. Модести устроилась напротив, в изящном темном кресле, и с осуждением посмотрела на Тию:

— Ты выглядишь подавленной.

— А что мне остается?

— На данный момент ничего. Мы должны дождаться новостей, прежде чем что-то делать.

Тия вскочила и возбужденно заходила по комнате.

— Ожидание никогда не было моей сильной стороной, — пожаловалась она. — Особенно когда ждешь дурных вестей. У меня ощущение, что подо мной вот-вот разверзнется бездна.

— Как драматично! — насмешливо заметила Модести.

— Может, не все так страшно, но я чувствую себя такой беспомощной. Я даже не могу поехать к Эдвине, чтобы поддержать ее, когда она узнает о смерти мужа. — Тия умоляюще взглянула на тетушку: — Как ты думаешь, она обратится к нам за помощью? Она не решит, что я не стану поддерживать ее в горе? Может, стоит послать ей записку с предложением приехать?

— Ни в коем случае! Это будет выглядеть подозрительно! Ты отказала им в деньгах и вдруг предлагаешь все забыть именно в тот день, когда найдут тело ее мужа? Глупее не придумаешь!

— Да-да, ты права. Просто я изнываю от неизвестности.

— Ничего не поделаешь, — вздохнула Модести. — Ну что, будем готовиться к балу? Мы же дали согласие леди Хиллард.

Тия даже вздрогнула.

— Бал? Сегодня? В день смерти мужа моей сестры?

— Но ведь, по легенде, мы пока не знаем о его смерти, — терпеливо пояснила Модести, — А потому нужно вести себя как обычно. Будет странно, если мы не приедем на бал без серьезной причины, хотя уже дали согласие.

— Ох, ну почему ты всегда права? — воскликнула Тия.

— Потому что я старая и мудрая, — польщенно улыбнулась Модести.

Тия не выдержала и рассмеялась. Разговор перешел на бальные платья и предстоящий вечер. Тия все не могла успокоиться, но поддерживала тему. Весь день она была как на иголках, вздрагивала от шагов слуг в коридоре, цокота копыт под окном, звона часов. Она ждала, что дворецкий объявит о приезде Эдвины, прибывшей с трагической вестью, но ничего подобного не происходило.

К тому моменту когда пришла пора одеваться, у Тии стучало в висках, а желудок тоскливо сжимался в крохотный комочек.

Почему нет новостей? Неужели тело Альфреда до сих пор не нашли? Разве Эдвина еще не знает о смерти мужа? А может, она просто не хочет видеть сестру?

Взволнованная и измученная неизвестностью, Тия поднялась к себе, чтобы переодеться. Она почти не заметила, как молчаливая Мэгги Браун — ее верная горничная — успела облачить ее в шелковое бледно-желтое платье с пышными прозрачными рукавами и глубоким круглым декольте, обрамленным тончайшим кружевом. Мэгги изрядно повозилась, собирая волосы хозяйки в высокую прическу. Они были такими густыми и тяжелыми, что для подобной работы больше подошли бы крепкие мужские руки. Покончив с прической и выпустив наружу несколько прядей, Мэгги удалилась.

Тия задумчиво оглядела себя в зеркале. Кто сможет угадать, встретив ее на балу, в каком беспокойстве она пребывает? Лицо яркой красавицы в зеркале казалось безмятежным. Сверкающие глаза и ясная улыбка ничем не выдавали волнения.

Модести выглядела ничуть не хуже. Платьев со смелыми декольте она себе уже не позволяла, но ее сегодняшний наряд из шелка сливового цвета подчеркивал все достоинства ее фигуры. Черная накидка лежала на плечах, оставляя обзору шею с ожерельем из небольших жемчужин идеальной формы. Тронутые сединой волосы дополнял шиньон, струившийся по спине. В целом это был образ независимой элегантной женщины средних лет.

На балу Тия с трудом заставляла себя смеяться и быть веселой. Она болтала с друзьями, стараясь не думать о теле Альфреда, лежащем в кабинете пустого дома, и о страданиях сестры, когда она узнает об этом. Тии не было жаль Херста, но то, как именно он умер, беспокоило ее и заставляло нервничать. Тем более что сестра любила своего непутевого мужа, а значит, ее сердце будет разбито.

Бал у Хиллардов был великолепен. Огромный зал был украшен последними в этом году чайными розами и белыми гардениями с блестящими жесткими лепестками. Запах гардений пропитал воздух, и казалось, даже от порхавших по залу женщин пахло этими цветами. Здесь собрался весь высший свет: роскошно одетые дамы в голубом, розовом и кремовом. Шуршал ажур, шелестел шелк, мягко струился бархат. Джентльмены не отставали от дам: элегантные костюмы, белые галстуки, отороченные тончайшим шитьем жилеты, узкие брюки в обтяжку. Отменно играли наемные музыканты, слуги в черных ливреях сновали по залу с серебряными подносами, уставленными прохладительными напитками. Гостям предлагались лимонад, пунш, отличный портвейн и огромный выбор вин. На столе у стены стояло множество блюд с выпечкой, креветками, курицей и говядиной, а также миндальные и лимонные тарталетки.