На нём были горы, «выгрызенные» горы Мергелевска с белыми выступами там, где добывался много лет назад цемент.

— Из тебя выйдет толк, — произнёс Борис над самым её ухом, от чего она вздрогнула. — Алексей Доронин, очень перспективный юноша. Пишет редко, ещё реже выставляет что-либо на продажу. Я ради него сюда и прихожу.

Он положил ей руки на плечи, заскользил ладонями к шее и обнажённым ключицам в вырезе платья, обнял, заставил повернуться:

— Дубль два. И не пытайся сбежать.

Марина запрокинула голову, послушно подставляя губы. Всё равно. Теперь уже всё равно. В конце статьи говорилось о скорой женитьбе владельца «Твайлайта»:

«К: О, Ренат! Вот ты сейчас понимаешь, сколько разочарованных женских вздохов пронеслось в эту секунду по Мергелевску?! Да что там по Мергелевску! По всему Югу!

М: (смущенно улыбается) Они меня простят. И порадуются за меня. Я вступаю в новый для себя период времени. И у меня всё хорошо»

Борис целовался умело и… цепко. Оторвался от неё, прошептал, стискивая плечи в чёрном кружеве:

— Хорошая девочка.

И продолжил, прикрыв глаза. Марина сквозь веки смотрела на коров. Коровы немо взывали к её совести. Тогда она зажмурилась.


… В открытом кафе под плетёным потолком висели яркие гирлянды. Бориса кто-то позвал из-за соседнего столика и он, извинившись, сделал заказ и подсел к знакомым, которые, судя по всему, имели отношение к его галерейному бизнесу. Марина была рада передышке. Она устала. Город был слишком шумен и слишком полон любви: парочек разных возрастов, зажигательной музыки, откровенных взглядов. Она бездумно следила за огнями на море. Он назвал своё клуб «Твайлайт». Неслучайно? Хотелось бы верить, что да, но не сто́ит: у Рената было несколько любимых песен с таким же названием. Марина вдруг вспомнила, что когда-то у неё был почтовый ящик со словом «twilight»[2] в адресе и паролем из восьми цифр — днём её рождения и той их первой ночи. Почту завёл Ренат. Она уже не помнила, зачем. Наверное, электронный ящик заблокирован спустя столько лет.

Он не была заблокирован, лишь часть сообщений за первые годы ушла в архив, о чём сообщало сервисное извещение. Марина с ужасом смотрела на экран. Больше трёх тысяч писем, часть из них — спам, но остальные с одного и того же адреса. Она ткнула пальцем наугад: «Группа «The Cure». Хорошие ребята, тебе не понравятся. Альтернативный рок. Странные голоса. Странные мысли. Послушай их в сборнике с чем-нибудь, разбавь. Только послушай обязательно. Ты знаешь, сколько в сети разной музыки? Всё почти можно скачать, не то, что раньше. Люблю тебя, Почемучка». Письмо было датировано двадцатым ноября две тысячи девятого года. Оно было отправлено через два с половиной года после их расставания.

Марина шла по улице и нажимала на экран. Жирный шрифт сообщений становился обычным. В неё врезались люди, или это она в кого-то врезалась. «Группа «The Doors». Вот этих не слушай ни за что! Я ведь тебя знаю, Карамелька. Ты влюбишься в одержимого красавчика и завесишь все стены постерами…»

— Уже, — сказала Марина вслух сквозь слёзы. — Уже, Ренат.

Она шла по набережной. Пахло морем и сладостями. Три тысячи писем. Три тысячи. На последнем стояла июльская дата текущего года. Музыкального «ликбеза» в нём уже не было. «Прощай, Карамелька. У меня больше нет сил. Мне жаль».

…

— Ты чего? — испуганно спросил Игнат, наклоняясь с лестничной площадки. — Ты где была?

Марина непонимающе посмотрела на него снизу вверх. Потом начала подниматься, сжав телефон в руке.

— Тебя дядя Боря потерял! Звонил раз двадцать. Знаешь, какой кипиш поднял?! Вы поругались, что ли? Ты чего трубку не брала?

— Игнат, — Марина встала напротив подростка, пытаясь сформулировать ускользающую мысль. — Я ушла. Просто ушла. Это плохо. Надо извиниться.

У Игната округлились глаза:

— Чё, и вправду отшила?! Дядю Борю.

Марина подумала и сказала:

— Да.

— Ну ты, мать, даёшь!

Она быстро приняла душ и переоделась, на этот раз без всякого сожаления смыв красоту, сотворённую Ираклием. Игнат был в её комнате, лежал, нагло развалившись, поперёк кровати с Пикселем на животе.

— Иди к себе, — сказала Марина, хватаясь за телефон и садясь на подушки, — что ты тут забыл?

— Я не к тебе. Я к Пикселю. Он совсем меня игнорирует, а я, между прочим, его опекун. Да, Пискля? Чем она тебя приманивает?… Что тут у тебя? — подросток приподнялся и потянул с тумбочки журнал. — Я написал крёстному сообщение, что с тобой всё в порядке и что ты окончательно свихнулась. Он успокоился, а то хотел уже ехать сюда.

— Спасибо, — сказала Марина машинально, бегая глазами по строчкам письма за две тысячи одиннадцатый год.

— Всегда пожалуйста. Сам не хочу, чтоб он приезжал. О, Пискля! Наш сосед! Смотри! — Игнат развернул журнал и показал его коту. — Ты его любишь, да? Он тебя мятой кормит, урод. А мне потом ходи тебя забирай. Надо забор починить… Тебе такие мужики, что ли, нравятся? С запонками? Запонки — чума! Слышь!

— А? — Марина подняла на подростка рассеянный взгляд.

— Говорю, у тебя тут вся страница, как из… Ты её жевала, что ли? Такие тебе нравятся? — Игнат развернул к Марине журнал. — Наш сосед — твой идеал?

— Ваш сосед? — непонимающе переспросила Марина.

— Ну а кто ещё? Наш сосед, Муратов. Зануда. Ты у него ещё яблоки воровала. Почти год не можем добиться, чтобы он кошачью мяту выполол… Эй, ты куда рванула?!

Марина выскочила во двор, взбежала по лестнице из камней и спрыгнула в соседский сад. Она стояла под яблоней, глубоко дыша. Дом был тёмен, лишь вполсилы горела подсветка в бассейне. Над забором показалась взъерошенная голова Игната:

— Ты совсем с башки слетела? Чего ты у него забыла? Опять за яблоками? Ты знаешь, что он сделает, если узнает? Я один раз тоже влез, за Пикселем, думал, живым не уйду! Тем более, его кто-то грабанул вроде пару дней назад. Не слышала? Телохранитель ещё заходил, лысый такой. Ты как раз деду позировала.

— Игнат, — немного придя в себя, спросила Марина. — Как мне выбраться?

— Сейчас.

Страдальчески пыхтя, Игнат перебросил через забор стремянку. Марина поднялась наверх, и подросток с трудом поднял раздвинутую лестницу обратно.


[1] Au-pair — няньки, бебиситтеры


[2] Англ. Сумерки.

Окончание части 1

* * *

— Ты очень красивый в этом парике! Тебе идёт! И мушка. Ты такой милый, Дон Карлос.

— А ты просто ослепляешь! Волнуешься? Это ведь наше первое выступление.

— Да, волнуюсь.

— Нас не освистают?

— Нет, у нас искра. Всем понравится, я знаю.

— Обними меня. Встретим Новый Год вместе?

— Конечно?

— У меня?

— Нет!!!!

— Ладно, шучу. Я уже придумал… кое-что…

— Пойдём. Скоро наш номер.

— Подожди… я хочу тебе сказать… я ещё не разу не признавался, как сильно люблю тебя. У нас с тобой всё всерьёз, понимаешь?

— Я…

— Подожди, дай договорить. Я… очень трудный человек. Я… могу быть такой сволочью…

— Ренат, ты…

— Ты меня ещё не знаешь. Поверь. Я уже тебя обижал, помнишь, в больнице. Так это ещё цветочки были. Марина, если я вдруг начну… говорить что-нибудь плохое, гадости или как-то по-иному поведу себя дерьмово, возьми что-нибудь потяжелее и вдарь мне. Только не жалей, я когда на взводе, плохо боль чувствую. Договорились?

— Да.

— Что прям так и будешь меня бить?

— Конечно. У меня молоток есть хороший, для отбивания мяса.

— !!!!

— Ты тоже меня ещё не знаешь, Ренат Муратов.


…

— Ты с ним флиртовала!

— Нет!

— Улыбалась ему!

— Да нет же!

— Он тебе дал какой-то знак, и ты за ним вышла!

— Ренат, ты идиот?! Я пошла куртку взять в гардеробной!

— Да, конечно! Целых пять минут куртку забирала!!!

— Я в туалет потом пошла!

— Одна?!

— Муратов… ты… ты правда думаешь, что я зашла за угол, перепихнулась с каким-то парнем и вернулась к тебе?!!!

— А что мне думать, когда он так пялился? Я тут размышлял, почему ты вдруг решила со мной переспать?! Могла бы и подождать! Могла бы свить из меня пару верёвок! Ренатик, а пошли в ЗАГС! Мне уже восемнадцать! А остальное — после свадьбы! Так нет же! Значит, теперь, если что… если с кем… я и не узнаю! Да?! Для этого?!

— Вон!!! Уходи!!! Нет, стой! На, получи!

— Ты совсем спятила?! Молотком! Больно!!!

— Сам говорил: бить посильнее!!! Пошёл прочь, сволочь! Не подходи ко мне больше! Даже не приближайся, понял!!! Значит, я для этого с тобой переспала?! Чтобы потом…?!

— Ненормальная! Всё, я ухожу!

— Вали!

… — Марина, открой!

— Нет! Иди к своей Дане! Она тебе эсэмэски пишет, я знаю!

— Пожалуйста, открой! Я полезу на балкон!

— Лезь! Убейся… на хрен!!! Я только рада буду! Все нервы мне вымотал!

— У меня есть ключ! Ещё с… того дня. Я открою.

— Не смей!!!

— Я вхожу.

— Ах так?! Тогда уйду я!!!

— Прости! Прости меня пожалуйста! Не уходи. Смотри… я на колени…

— Убери свои… руки от меня…

— Пожалуйста. Как я без тебя? Я не смогу без тебя. Марина, я прошу…