— И то верно, — вздохнула Марина. — Но я… как бы….ээээ… так далеко заходить не собираюсь, одно свидание и всё.

— Бери всё, что я для тебя отобрал. Если дед выставит текущие работы, то по давней, придуманной им самим традиции, он должен будет представить тебя как натурщицу, короче, выведет тебя в свет. В кожаных брюках туда пойдёшь?

— Ты меня разоришь, — пробормотала Марина, отдавая в руки девушки-консультанта несколько «плечиков» с покупками: платьем до колен с пышным белым футляром и чёрным гипюровым верхом, светлые брюки, джинсы с перламутром на карманах, пару блузок и последний выбранный Игнатом «шедевр» — вечерний наряд глубокого «морского» цвета с шуршащей, струящейся юбкой. — Подешевле магазина не нашлось? Я потратила почти всё, что у меня было.

— А чё ты переживаешь? Ешь ты за наш счёт, а теперь ещё за дядь Борин пропитанием разживёшься, не надолго, правда… потом его самого придётся кормить. Это у него тоже добрая, старая традиция. Одним словом, на что тебе ещё деньги тратить?… В этом магазине в приезды в Мергелевск отоваривается моя мама, а она по плохим местам не ходит. Цени совет.


… На следующий день Марина отправилась в знакомый салон.

— О, ты опять? — фамильярно приветствовал её тот же визажист. — В прошлый раз не познакомились. Ираклий.

— Марина.

— Как прошло в тот раз с моим сасным[2] луком[3]? Все к ногам пали?

— Те, кто должен был, тот пал, — засмеялась Марина, вспомнив Степана.

— Какой образ сегодня?

— Вот, — она показала ему фото платья.

— Хм… сидеть, молчать, на вот, журнальчик полистай, — Ираклий сунул ей в руки последний выпуск «Кофе», поводил рукой над столом. — Где ты, моя любимая кабуки[4]? А вот ты где, дорогая!

Визажист принялся отбирать косметику (по какому-то совершенно непонятному Марине принципу) из кучи коробочек, бормоча:

— Транслюсенька, Бекка, любимая…

Марина раскрыла журнал. Он был набит местной рекламой так, что разрозненные статьи казались неожиданными и чужеродными вкраплениями. Магазин часов, бутик белья, частный детский сад… реклама, реклама… Она раскрыла разворот в самой середине, прочитала, холодея, уже зная, кого увидит, переведя взгляд на соседнюю страницу: «Сумеречный театр Рената Муратова. Откровения и планы известного шоу-мена. Интервью Алёны Доньковой, эксклюзивно для «Кофе»».

— М-м-м, красавчик, — сказал Ираклий, прерывая свой трансцендентальный диалог с косметикой и заглядывая в журнал. — Мужчина. Как приятно, наконец, видеть мужчину, а не чёрт знает что! Правда, кошечка моя?

Оказывается, он обращался уже не к щёткам и пудре, а к самой Марине. Она согласилась. На все сто.

* * *

Ренат выехал пораньше, чтобы избежать пробок, зашёл в клуб и проверил материал к предстоящей презентации. Он был один в офисе. У всех остальных сотрудников выдалось три дня выходных, в честь фестиваля.

Ренат отключил компьютер и вышел на улицу. До отеля, в котором жила Лейла, было совсем недалеко.

Она спустилась в фойе, очень нарядно одетая. Люди оборачивались, когда она летела через зал, выстукивая каблучками, с прекрасным, открытым предвкушением на лице. Ренат ждал её в кресле у кофейных столиков. Он покачал головой в ответ на немой вопрос девушки-метрдотеля и продолжал сидеть, не соблазняясь выставленной на витрине выпечкой, аромат от которой заполнил весь первый этаж гостиницы.

— Уф! — Лейла плюхнулась в мягкое кресло. — Какие планы? Куда пойдём?

— Давай сначала поговорим. Ты же хотела поговорить сегодня.

— Здесь? — она с удивлением осмотрелась. — Ну… ладно. Пахнет-то как!

— Купить тебе что-нибудь?

— Нее-ет, — Лейла жалобно посмотрела в сторону витрины и вздохнула.

Ренат знал, что она стесняется своего роста и в меру пышных, женственных форм. Однажды, лет в девятнадцать, он в сердцах обозвал её толстушкой, а потом мучился, видя, как она расстраивается и чахнет над горсткой салата. Тогда он завёл электронную почту от имени тайного поклонника и каждый день присылал ей объяснения в любви и корявые стишки с воспеванием её красоты: тонкой талии, стройных ног и прекрасных глаз. Делал он это без всякой задней мысли, от чистого сердца. А в последнем письме сообщил, что обстоятельства заставляют его уехать далеко-далеко, но он уносит с собой её дивный образ. Лейла, кажется, так и не догадалась, кто был её поклонником, но с тех пор её диетические порывы оставались лишь порывами, до очередной пирушки с подругами.

— Хорошо, — сказала Лейла.

— Отлично, — кивнул Ренат.

— Давай поженимся! — хором сказали они.

Ренат удивлённо заморгал, а Лейла весело захохотала:

— Я знала, что мы с тобой думаем в одном направлении, и тебе это тоже придёт в голову!

— Ты говорила с дядей и тётей?

— Да зачем мне с ними говорить?! Я всё придумала сама. Смотри: после замужества я получу свои деньги, можешь, кстати, забрать их себе, если тебе нужно, мне на них плевать… От тебя отстанут, и тебе нужно будет лишь подождать годик, чтобы со мной развестись. Ты скажешь, что тебя раздражает, как я ем и… скажем… как неприветлива с твоими драгоценными друзьями. Я скажу, что тебя постоянно нет дома, и ты не уделяешь мне достаточно внимания. И ведь правду-то скажем! Оцени идею!

Ренат молчал, опустив голову. Лейла улыбалась, сначала широко, потом неуверенно, потом жалобно. В голосе её промелькнул ужас, когда она заглянула ему в лицо:

— Ты почему молчишь? Ренат. Ренат. Ты ведь не… Ты это всерьёз?! Ты сказал это всерьёз?!

— Лейла, — выдохнул он. — Выслушай меня. Я долго думал. Мне это решение тоже далось нелегко. Ты можешь сейчас спорить и злиться. Просто дай этому время. Мои слова станут тебе понятны… может, не сразу… я дам тебе возможность всё осмыслить…

— Как ты можешь? — глаза у неё стали наливаться слезами. — Я ведь думала, ты меня поддержишь. Ты ведь всегда меня поддерживал!

— В том-то и дело. К кому мы приходили за советом, когда терялись в своих подростковых проблемах, к кому бежали, когда возникали сложности? Помнишь, как ты меня поддержала… тогда? Отдала все свои сбережения, чтобы хоть немного помочь в поездке за границу, звонила, просила за меня дядю, когда я решил вернуться.

— Ты ведь мой…

— Я не твой брат. У нас нет общей крови. Мы парень и девушка. И мы молоды… пока, но это уже не надолго, — Ренат грустно усмехнулся и посмотрел ей в глаза. — А если я предположу, что у тебя до сих пор не было близких отношений, и ты бережёшь себя для любимого? Что, буду неправ?

Лейла вспыхнула и сердито задышала.

— Видишь, ты не изменилась. Я знаю все твои секреты. А мне нужен человек, который меня поддержит. Да, я не сахар. Но я меняюсь и обещаю, что буду хорошим мужем. Мне до смерти надоели отношения, в которых я не знаю, на моей ли стороне находится та, с кем я просыпаюсь по утрам. Могу ли я доверять той, кого, возможно, завтра уже не будет рядом? Почему мы растрачиваем себя в погоне за новыми ощущениями? Словно у нас вагон времени. Я больше не хочу… страстей, с меня хватит. Они меня выжгли всего, эти страсти. Я хочу тёплый дом, жену и детей. Я хочу, чтобы после работы меня кто-то ждал, чтобы кто-то спросил меня, как прошёл мой день, а я бы пожаловался, что всё плохо, и меня бы пожалели и вкусно накормили.

— Может, ты ещё не встретил свою настоящую любовь? — с робкой надеждой предположила Лейла.

— А ты разве не помнишь? — с упрёком спросил Ренат.

Лейла отвела взгляд и пробормотала:

— Но ведь это дядя тогда…

— Дядя, — перебил её Ренат, — поступил как обычный бизнесмен: предложил сделку. А она просто согласилась на неё. А я просто подвёл её, как идиот, потому что никогда её не слушал. А она просто не… Господи! К чему эти подробности? Мы были разными! В этом всё и дело! Но мы похожи с тобой, Лейла!… Много мне счастья принесла настоящая любовь? Посмотри на меня. Я счастлив? А ты? Приехала на две недели раньше, чтобы найти жениха? Тебе самой не смешно? Мы близким не всегда можем верить, а ты собираешься отдать себя почти незнакомому человеку?

— Да… нет… поэтому я подумала, что мы сначала поженимся, а потом….

— Если мы поженимся, то навсегда. Или ты хочешь пополнить ряды разведёнок без особых перспектив? Открою тебе секрет, не обижайся, ладно? Я тоже не хочу приобретать «секонд-хэнд». Я искал, но не увидел никого, более подходящего для меня, чем ты. Найди время, чтобы поговорить с дядей и тётей. Не забывай, сколько всего они для нас сделали. Они мудрее и опытнее, чем мы. Так почему бы нет?

— Ренат, — Лейла тихо заплакала в ладошку, — какой же ты эгоист! Ты… ты же знаешь, что я не смогу… если ты решил, мне тоже придётся… Я думала, ты меня поддержишь…

— Лейла, моя прекрасная Лейла, моя темноглазая, звёздная ночь, — Ренат наклонился и мягко положил руки к ней на плечи. — Я эгоист. Я всегда таким был, поэтому и получил по хребту от жизни. Я знаю, как тебе трудно! Это с нами, мальчишками, всё легко, а вам, девчонкам, приходится много стараться. Ну… просто перестань смотреть на меня как на брата. Посмотри как на мужчину. Я ведь… не совсем уж плох, верно?

Лейла прыснула сквозь слёзы, покачала головой, потянулась за салфеткой:

— Вечно ты так, из серьёзного в шутку… Пожалуйста, дай мне время. Мне очень… тяжело. Я словно под лёд провалилась, в холодную тёмную воду.

— Хорошо. Take your time[5]. Если ты согласишься, мы будем часто видеться… ты привыкнешь… люди привыкают…

— Привыкают, но разве это любовь?

— Маленькая моя Лейла, ты просто ещё не всё знаешь об этой жизни. Если я расскажу тебе, что может сотворить с человеком любовь, ты ужаснёшься.


… Он вышел из отеля и глубоко вздохнул. Конечно, он испортил Лейле настроение: она не захотела идти на праздник и решила остаться в номере, чтобы подумать. Ей тяжело, он понимает. Ему тоже нелегко. Но он не видит иного пути для них обоих.