– Стало быть, вот так, по-твоему, все произошло? Ну так ты заблуждаешься. В школе у меня была тьма поклонников, ну и свою чашу разочарований я тоже испила. Но Джейк – иное дело. Это была любовь с первого взгляда.

Между нами словно искра пробежала… – Дженис смущенно замолкла. Интимные подробности семейной жизни она обсуждать была не готова даже с Арнольдом. – Так, теперь ясно, как это у тебя получается, – вновь заговорила она. – Задашь какой-нибудь невинный вопрос, комплимент сделаешь – вот клиент и раскололся.

Подошел официант. Дженис заказала спагетти, Арнольд – телятину. Особо разнообразным ассортиментом блюд ресторанчик не блистал, но еду готовили у тебя на глазах, а тщательно организованная суета поваров скрашивала ожидание, пока принесут заказ.

– Извини, что сюда тебя затащил, – сказал Арнольд. – Собирался выбрать место пошикарнее, но после у обеда у меня встреча, которую не перенесешь. А это – ближайшее место, где прилично кормят, да и вина неплохие. – Он поднял бокал на свет, полюбовался золотистым отливом, сделал небольшой глоток и удовлетворенно кивнул. – Недурно. Вино домашнее.

Неплохо, неплохо.

Дженис, в свою очередь, отпив немного, согласно кивнула.

– Хорошо, что наконец-то удалось пообедать вместе, – продолжал Арнольд. – А то в последнее время мы совсем не видимся.

– Увы. Я думала, что, как уйду с работы, времени будет полно, но тут тебе и занятия, и диссертация, еще кое-что.

Словом, ни минутки свободной нет. Я обещала Джейку, что с диссертацией справлюсь за год.

– А что за спешка? Он-то, по-моему, писал свою три года.

Вроде в какой-то момент у него застопорилось?

– Да, и тогда Джейк прямо места себе не находил. Слушай, а что это мы все о Джейке толкуем? Обычно ты избегаешь разговоров о нем.

– Спокойно, спокойно. Если хочешь, сменим пластинку.

Поговорим, например, о твоей диссертации. Как она продвигается?

– И так, и этак. – Дженис повторила любимое выражение Джейка.

– То есть?

– Материал накапливается. И это хорошо. Эти женщины, которых ты мне назвал, – все они с готовностью отвечают на вопросы. Только одна дала мне от ворот поворот, обычно бывает гораздо больше. Остальные же готовы говорить о разводе часами, рассказывают, как все произошло, через что им пришлось пройти и так далее. У меня накопилась куча материала по поводу того, как после развода снова входить в рабочую форму, привыкать к тому, что за детьми надо одной приглядывать, как строить отношения с бывшими мужьями и их родителями. Женщины эти разные, хотя, в общем, твоя клиентура ограничивается кругом обеспеченных…

– Вот уж нет. Я тебе целый набор предложил, и в нем немало тех, с кого я вообще не беру гонорара, они только мои расходы покрывают.

– А, ты о своих «избранных»? Спасибо и за них. Между прочим, я обратила внимание, что различия действительно большие. Богатые думают прежде всего о том, как развод отразится на их общественном положении. А у тех, что живут скромно, заботы посерьезнее – как заработать на пропитание, как найти няньку подешевле, как справиться с одиночеством, как прожить без мужчины. Иногда они поразительно откровенны. Ты и не представляешь, сколько нового я узнала в последнее время о сексе.

– Ясно. Это – хорошо. А что плохо?

– Плохо с группой поддержки. Я говорила тебе, что эти четверо у меня в центре, мне нужны все подробности их жизни в течение первого года после развода. Но беда в том, что никак не удается разговорить их. То есть рассказывают кое-что, конечно, но все не о том. Я стараюсь направить их в нужное русло, но без успеха.

– Дай им время, пусть сблизятся. С незнакомыми людьми откровенничают редко.

– Наверное, ты прав, да только, боюсь, все развалится.

Я даже немного удивилась, когда все они пришли во второй раз.

– Ну теперь уж все от тебя зависит. Впрочем, даже если ничего не получится, продолжай собирать материал. Да что я тебе советы даю – сама все знаешь. А может, ты уже нашла подходы к этим дамам? Ведь материнский инстинкт у тебя есть. Потому удивительно, что у вас с Джейком… – Арнольд смущенно умолк.

– Заканчивай, – угрюмо сказала Дженис.

– …Почему у вас нет детей? Впрочем, не мое это дело.

Дженис заколебалась. Он сам дает ей возможность отступления – не мое, мол, дело. Так что можно и не отвечать.

Так отчего же ее тянет на откровенность?

– У меня не может быть детей, – сказала Дженис. – Анализы показали. Джейк… он повел себя просто молодцом.

Не от всякого такого дождешься.

– Ясно. – Подошел помощник официанта поменять тарелки. Арнольд дождался, пока он закончит, и сменил тему:

– Да, так об этой группе поддержки. Наберись терпения. Пройдет немного времени, и они разоткровенничаются друг с другом, и тогда у тебя будет все, что надо.

– Дай-то Бог.

– Когда у вас следующая встреча?

– В эту субботу.

– В университетском клубе?

– Да, каждую первую субботу месяца Морис держит для нас солярий. Лучше места не сыщешь – никто не мешает.

И район удобный – самый центр. У Стефани коттедж в Марин-Каунти, Шанель живет на Пасифик-Хайтс, Ариэль – на Приморском бульваре, я – в Пало-Альто, а Глори – черт ее знает, где она живет. Кажется, где-то в районе Тендерлойн.

– Как раз нет. Она обитает на Русском холме, в пустой квартире. Я ничуть не преувеличиваю, действительно в пустой. Спит на полу, на матрасе.

– Это она сама тебе сказала?

– Она находит меня – как это она выразилась? – славным малым. Хотела, наверное, сказать – славным старичком.

А что? Ей едва восемнадцать стукнуло, так что я ей, наверное, кажусь Мафусаилом.

– Очень на нее похоже, – медленно проговорила Дженис. – А ведь тебе нравится эта девчонка, правда?

– Мозги у нее на месте. Она старается выбиться в люди.

И играет по своим правилам.

– И тебе это по душе?

– Конечно. А я, как ты думаешь, всего добился? Когда выяснилось, что в местную адвокатскую элиту мне не пробиться, потому что я не там, где надо, учился, я стал действовать по-своему. Большинство из моих уважаемых коллег считают меня ничтожеством, да только как же так получается, что на процессах я чаще всего кладу их на лопатки?

– Вот поэтому-то ты и стал заниматься разводами?

– Не разводами. Женщинами, которых хотят обмануть, – сказал Арнольд с таким праведным смирением, что Дженис расхохоталась.

– Ах ты, старый плутишка.

– Вот именно. Сравнительно с тобой уж точно старый.

– Да, у тебя ведь скоро день рождения. Я пошлю тебе букет желтых роз и детский поцелуй, чтобы ты чувствовал себя молодым.

– А я и так чувствую себя молодым. В том-то и беда.

– Слишком много женщин?

– Полно, и все не те. Я тут присмотрел одну славную птичку, которая могла бы заставить меня забыть об отвращении к браку, но, боюсь, придется ее отставить. Дело в том, что я перевернул новую страницу в жизни. С юными девицами пора завязывать.

Дженис собиралась было съязвить, но тут проходящая мимо пара остановилась и заговорила с Арнольдом. А потом он заспешил на свое свидание.

Они распрощались у выхода из ресторана, и, глядя, как Арнольд удаляется – мужчина, которому все инстинктивно уступают дорогу, – Дженис поймала себя на том, что восстанавливает в памяти их разговор и пытается угадать, уж не Морнинг ли Глори Брауни та самая птичка, о которой говорил крестный?

* * *

– По-моему, пора нам познакомиться поближе, – сказала Дженис, обводя взглядом группу поддержки. Шел дождь, и удлиненная узкая комната, уставленная огромными цветочными горшками и резной мебелью, от которой веяло стариной, казалась сегодня особенно уютной. – Думаю, стоит выбрать какую-нибудь тему, и пусть каждая выскажется.

Дженис замолчала в ожидании реакции. Шанель, казалось, все это забавляло – по крайней мере лицо ее тронула улыбка. Ариэль сосредоточенно разглядывала тарелку с салатом, к которому едва прикоснулась, и Дженис даже подумала, что она вообще не расслышала сказанного. Глори, со своей стороны, напротив, поедала ее глазами, и вид у нее был явно настороженный.

– Ну что ж, я лично готова попробовать, – сказала Стефани. – Только надо выбрать какую-нибудь действительно удобную тему, чтобы никто не смущался.

«А тебя что смущает, Стефани?» – подумала про себя Дженис, но вслух сказала:

– Вы правы. Никто не возражает?

На сей раз все согласно кивнули, Глори последней.

– Так о чем говорить будем?

– Может, о мужьях? – сухо предложила Шанель. – Ведь это они свели нас вместе.

– Другие предложения? – спросила Дженис и, поскольку все промолчали, добавила:

– Кто начнет?

– Минуточку, – сказала Глори. – О чем, собственно, мы собираемся говорить, о внешности?..

– О внешности, о семье, о том, как познакомились, почему расстались, словом, обо всем.

– А почему бы вам самой не начать, Дженис, – бархатным голосом спросила Шанель. – Ведь это ваша идея.

Дженис смутилась. До сих пор ей удавалось не слишком раскрывать себя. Но в конце концов придется сделать выбор: либо выдерживать свою линию до конца, либо признаться, что у нее как раз вполне счастливый брак. Беда в том, что не умеет она врать или хотя бы говорить правду наполовину.

– Ну что ж, – наконец начала она, – всем вам известно, что Джейк – профессор Стэнфордского университета.

О внешности. Он среднего роста, дюйма на два выше меня на каблуках. У него темные волосы, темные глаза и потрясающая улыбка. Можно сказать, что он скорее привлекателен, чем красив. Он легко сходится с людьми, и обаяние у него ненаигранное – само собой получается.

– Да? А как насчет того, что бывает, когда гости разойдутся по домам? – поинтересовалась Шанель.

– То же самое. Он любит поговорить – оставаясь вдвоем, мы никогда не молчим.

– Да, но слушать-то он умеет? – спросила Стефани. – У Дэвида с этим неважно, хотя, может, это моя вина. Слушательница в семье – это я.