– Брауни.

– Что ж, прекрасно, миссис Брауни, я запишу вас на прием. В ближайшую пятницу, в половине одиннадцатого утра вам удобно?

– А пораньше нельзя?

– К сожалению, нет. Да и то, если бы не отменилась одна встреча, я бы вообще не могла записать вас на эту неделю.

– Ну что ж, пусть будет так – в пятницу, в половине одиннадцатого.

И только повесив трубку и вернувшись к себе, Глори сообразила, что забыла задать секретарше два немаловажных вопроса: сколько мистер Уотерфорд берет за свои услуги и можно ли с ним расплачиваться в рассрочку?

Глава 3

Подъехав к коттеджу, где их семья занимала один из блоков, Стефани Корнуолл выключила мотор своей машины-фургона, но вышла не сразу. Во-первых, она страшно устала – всю первую половину дня бегала по магазинам, делая закупки для предстоящего уик-энда. А во-вторых, ей было просто приятно полюбоваться домом, куда они с мужем и сыновьями-близнецами переехали полгода назад.

Переезду сюда, в Милл-Вэлли, предшествовали долгие поиски. Поскольку копаться в саду ни она, ни Дэвид не любили, а до поступления сыновей в колледж оставалось еще целых четыре года, такой вот дом на несколько семей представлялся разумным выбором. Нельзя сказать, что это был типичный образец такого рода строений. Большой приземистый дом, собственно, целый комплекс с крышами на разных уровнях, большими арочными окнами и световыми люками, искусно выстроенный так, чтобы каждая квартира была полностью отделена от другой, рассекал аллею, поросшую секвойями, которую подрядчик благоразумно не тронул, создавая иллюзию, будто дом естественно вписывается в окружающий ландшафт.

Показывая этаж, который они в конце концов и купили, агент тонко уподобил архитектора самому Фрэнку Ллойду Райту. «Лучше местечка не найти», – разливался он соловьем, подчеркивая, что при всей своей укромности жилье расположено всего в квартале от торгового центра, самого лучшего во всем районе, и в получасе езды от квартала, где у Дэвида была адвокатская контора.

Выходя из машины, Стефани грустно покачала головой.

Все это, конечно, так, но и денег это жилье стоит бешеных; правда, за последнее время практика Дэвида так расширилась, что ему пришлось нанять в помощь двух молодых адвокатов.

Кто бы мог подумать, что начинающий юрист, за которого она вышла пятнадцать лет назад, добьется такого успеха? В ту пору он был счастлив, если удавалось прокормить семью, вовремя внести арендную плату за убогий крохотный домик в далеко не престижном городском районе да заплатить за учебу. А теперь они живут в роскошных апартаментах, да и район из самых завидных.

Поднимаясь к себе, нагруженная сумками со всякой снедью, Стефани услышала голоса сыновей и поморщилась: судя по всему, снова воюют. Сейчас у нее не было никакого желания выступать арбитром в тяжбе сторон, и к тому же у них гость, который наверняка отдыхает после обеда. Если только дети разбудили Тэда, пусть пеняют на себя – она лишит их на месяц карманных денег…

Стефани поставила сумки на ступеньки и принялась шарить по карманам в поисках ключей, но они не понадобились: дверь распахнулась, и на площадку вылетел один из ее четырнадцатилетних сыновей. Увидев Стефани, он в смущении застыл на месте.

– А, это ты, мама, привет, – начал Чак, – а я не слышал звонка.

– Я и не звонила. Какой толк? Судя по тому, как вы орали друг на друга, что звони, что не звони – все равно не услышите.

– Это все Ронни. Он опять рылся в моих вещах, я велел ему убираться, он обозвал меня занудой, ну и я…

– Избавь, меня, пожалуйста, от этих подробностей.

Сумки вон лучше помоги внести.

– Да, мама, конечно. У меня, правда, через полчаса футбольная тренировка, но я успею.

– Премного благодарна, – сухо сказала Стефани. – Яйца смотри не раздави.

– А если разобью, у нас на ужин, выходит, будет омлет? – ухмыльнулся Чак, и Стефани, как обычно, не смогла не улыбнуться в ответ. Он такой симпатичный парнишка, так что же дурного в том, чтобы гордиться им, хотя бы потому, что он так похож на Дэвида? Всякий раз, глядя на сыновей или мужа, Стефани только что не лопалась от гордости. Может…

А, к черту, разве такая любовь заслуживает упрека?

– Дядя Тэд говорит, что мы едим слишком много яиц, – сообщил Чак. – В них полно холестерина.

– Да знаю я, знаю, – откликнулась Стефани.

– Он прямо-таки помешан на здоровой пище. Представляю, каково тебе готовить ему. Слышала, как он вчера разглагольствовал насчет водорослей? – Чак фыркнул. – Да я на что хочешь спорить готов, что, если положить в салат амброзию да полить как следует соусом, он ничего и не почувствует.

– Говори потише, а то я тебе пластырем рот заклею, – пригрозила Стефани, хотя и сама с трудом удерживалась, чтобы не расхохотаться.

Тэд Таун был другом детства Дэвида и недавно снова появился на его горизонте. Тэд – актер, настоящее его имя Тимоти О'Кларк. Он живет в их доме с тех самых пор, как выступает в главной роли в новой романтической пьесе, идущей в каком-то театрике в Беркли. Если поток благожелательных рецензий не иссякнет, то следующий шаг труппы – сцена внебродвейского театра в Нью-Йорке.

Хотя, на взгляд Стефани, по внешности ему было до Дэвида далеко, неким мальчишеским обаянием он мог похвастать; отличался он также известной самоуверенностью, что могло и привлекать к нему, и отталкивать – в зависимости от того, гостит у тебя этот человек всего лишь один день или же целую неделю. Поскольку Стефани приходилось на протяжении последних двух недель убирать за Тэдом и заботиться о его диете, обаяние этого человека в ее глазах померкло, хотя от Дэвида она это тщательно скрывала. У мужа, всегда замкнутого, близких друзей было немного, и ей меньше всего хотелось дать Тэду почувствовать, что ему здесь не рады. Одно светлое пятно – отзывы пока неизменно хорошие, и через три дня Тэд со своей труппой отправляется в Нью-Йорк. «И скатертью дорожка», – подумала Стефани.

– Спасибо, малыш, за то, что… за все. Ты оказался молодцом, – сказала она. – Понимаю, что жить в одной комнате с братом, пока на кровати его спит Тэд, – не подарок.

– Да нет, дядя Тэд ничего себе. Только надоело, что он все время путает нас с Ронни. В конце концов не так уж мы и похожи. Слава Богу, хоть не доставал пока расспросами, каково это – быть близнецами, но, боюсь, в любой момент заведет эту песню. Да и все эти рассказы о том, с какими шишками он знается и что актерский талант – это таинственный дар судьбы, и еще эти разговоры про вегетарианскую пищу… – Чак снова фыркнул. – А как тебе история про то, как папа вместе с приятелями выкрасил дяде Тэду сама знаешь что в синий цвет, когда он напился? О Боже, это надо же в полной отключке быть…

– Детям, которые подслушивают чужие разговоры, не дают карманных денег, – назидательно заметила Стефани.

– Да ничего мы не подслушивали. Мы просто пошли в кухню за кока-колой, а дядя Тэд говорил так громко, что…

– Ладно, считай, что это предупреждение на будущее, – оборвала разговор Стефани и вошла в дом.

Несколько минут спустя, разгрузив сумки и нарезая овощи для салата, она услышала на лестнице шаги. Это Ронни, у него в отличие от брата, который всегда носится как угорелый, походка мягкая, кошачья.

Какие разные эти ребята, просто удивительно. Чак мгновенно сходится со всяким – настоящий Овен, если верить в такие вещи. Будь то мужчина или женщина, старик или мальчишка – он со всеми сразу находит общий язык. А Ронни, тот дичится, долго приглядывается к людям, точь-в-точь, как его отец. Прямо день и ночь. Впрочем, и отец с матерью тоже.

Странная парочка эти Корнуоллы…

– Чего это ты так веселишься, мама? – На пороге появился Ронни.

Стефани посмотрела на младшего сына – он появился на свет получасом позже Чака – и еще больше расплылась в улыбке. Ронни пока не привык к тому, что сильно вырос буквально за последние несколько месяцев, и выглядел по-прежнему таким беззащитным. Хоть фигурой он был посубтильнее брата да и лицом не так хорош, девушки, к удивлению Стефани, уже начали позванивать ему. Правда, улыбка у него была неотразимая, совершенно отцовская, в эту улыбку Стефани в свое время и влюбилась.

А когда он склонялся над учебниками, Стефани, глядя на его тонкую шею, едва удерживалась от слез. В жизни Ронни придется труднее, чем Чаку, но, может, и одарит она его щедрее.

– Так в чем дело, что за смех на тебя напал? – настойчиво переспросил Ронни.

– Это мое дело, оно не для твоих детских ушей.

– Вспоминаешь, наверное, как вы с папой любились, угадал?

Стефани почувствовала, что краснеет. Ладно, решила она, больно уж он разговорился, нельзя давать ему волю.

– Тэда видел сегодня? – спросила она. – Интересно, как вчерашний спектакль прошел.

– Ну так и спроси его. Он уже поднялся, я слышал, как воду в туалете спускают.

– Надеюсь, это не вы с Чаком его разбудили. На улице слышно, как вы собачитесь.

У Ронни вытянулось лицо.

– Это все Чак начал. Нельзя, видите ли, притрагиваться к его вещам. А что я сделал, всего лишь весь этот его мусор со стола убрал, чтобы уроками заняться. Господи, и когда я только вернусь к себе в комнату.

– Теперь уж осталось недолго, через три дня Тэд уезжает.

– Знаю, жду не дождусь.

– Ну же, малыш. Ну неужели все было так уж скверно?

Ронни помедлил с ответом. Стефани показалось, что он избегает ее взгляда.

– Да нет, все нормально. Но все равно хочется, чтобы мы поскорее остались дома одни, своей семьей. – Ронни пошарил в холодильнике и извлек пару яблок.

– Смотри, аппетит себе перед ужином не перебей.

Может, хватит одного?

– Ладно. Но ведь ты сама говоришь все время, что мне не помешало бы прибавить немного в весе. – Ронни вернул одно яблоко на место. – А как тут прибавишь, от этой кроличьей пищи, какой мы все последнее время питаемся, наоборот, вконец отощаешь, уже прямо ребра выпирают.