Уже ночью, когда все разошлись и они с Джейком сидели на кухне, попивая кофе и, как обычно, лениво перемывая косточки гостям, он сказал, что решил все же поговорить с мужем Арлин Тернер о работе на телевидении.

– Конечно, все время будешь на виду, это и хорошо, и плохо. Плохо, потому что так недолго и хвост задрать. Но с другой стороны, лишние деньги не помешают, ты-то ведь сейчас не работаешь. Арлин работает у мужа ассистентом и, если все получится, обещала растолковать, что у них там на телевидении к чему. К тому же реклама может способствовать карьере. В наши дни преподаватель должен выделяться из толпы.

– Ну, для тебя это не проблема, ты и так никогда не смешивался с толпой, – сказала Дженис, думая, как же мало Джейк изменился с тех пор, когда они только познакомились.

Почему это годы так милостивы к мужчинам и так беспощадны к женщинам? В последнее время Дженис порой чувствовала, что вот-вот станет завсегдатаем врачебных кабинетов.

– Ну а потом этот бедолага неосторожно заметил, что, с его точки зрения, некоторые из прежних методик обучения надо запретить, и старик прямо-таки взорвался. – Джейк явно наслаждался рассказом. – Как думаешь, хоть когда-нибудь – Уолтерс научится вести себя? Такие замечательные мозги, но ни капли здравого смысла.

– Почему же, он очень славный дядька, – заметила Дженис, хотя и знала: Джейку не понравится, что она защищает профессора, которого он считал своим основным соперником в борьбе за освобождающееся место заведующего кафедрой. – Студенты его любят. По крайней мере девушка, что продает книги в университетской лавке, говорила мне, что просто обожает его занятия.

Лицо у Джейка потемнело. – Уолтерс – неудачник, – коротко бросил он. – За последние пять лет он не опубликовал ни строчки.

– Может, у него нет жены, которая бы печатала его рукописи, – поддразнила мужа Дженис.

– Это что, упрек? – холодно осведомился Джейк.

– Это шутка. А шуткам принято смеяться.

– Да? А мне показалось, ты что-то другое имела в виду.

– Слушай, Джейк, мне нравится печатать твои рукописи. Мне нравится даже править их. Подобно всем гениям, ты не слишком-то обращаешь внимание на такие низменные вещи, как пунктуация и орфография.

– Это я оставляю на долю негров. Как и все гении. – Джейк, к которому явно вернулось хорошее настроение, подмигнул жене:

– А знаешь, в чем еще я гений? Если не догадываешься, через пять минут готов тебе продемонстрировать это в спальне.

– Посмотри только на этот разгром, – простонала Дженис. – Кто, интересно, будет убирать, если мы займемся тем, чем, по моим соображениям, ты предлагаешь заняться?

– Ну так и не морочь себе голову всякой чепухой. Утром уберемся. А сейчас я собираюсь тебя похитить. Ну и везет же некоторым девушкам.

– Когда много народу, ты возбуждаешься, да? – Дженис посмотрела в его сияющие глаза.

– Не отрицаю Вот давай и воспользуемся этим.

– Хорошая мысль, – уступила Дженис. К чему сопротивляться? Ей ведь и самой не меньше Джейка хотелось любви. – Честно говоря, это самое интересное из того, что я сегодня услышала…

Джейк уснул, а Дженис все еще ворочалась с боку на бок, вспоминая закончившуюся вечеринку. Еда была разнообразная и вкусная, напитков вдоволь, хотя в штате ввели недавно новые дорожные правила и никто из водителей не отваживается злоупотреблять спиртным; и вообще, судя по тому, как всем было весело, прием удался на славу. Так что же гложет ее? Джейк? Сегодня он был как-то особенно возбужден, в постели это ох как чувствовалось. Увлекся перспективой работы на телевидении, что ли? Может, в последнее время все идет слишком рутинно и ему нужна какая-то встряска? Что ж, если ему действительно этого хочется, кто она такая, чтобы указывать, сколько времени отнимет новая работа? Хотя со временем у Джейка действительно туго. Уже погружаясь в сон, Дженис подумала об очередной встрече в клубе. Как она, интересно, будет играть комедию неудавшегося брака?

Глава 19

Особенно неприятно было то, что ссора с Алексом произошла при свидетелях. Потом Ариэль даже задавалась вопросом, уж не нарочно ли он ее затеял. В конце концов, когда они завтракали в то утро, Алекс вовсе не казался раздраженным, просто, как и обычно, сидел, уткнувшись в газету. Яйцо варилось ровно шесть минут, две сосиски, что он позволял себе по утрам, поджарены как надо, на хлебце нежная, как он любит, корочка. Алекс даже, помнится, похвалил Марию за стряпню. А потом вдруг ни с того ни с сего – и при той же Марии – взял да набросился на Ариэль.

Обычно она старалась не сталкиваться со служанкой, но в тот день какое-то беспокойство, а может, чувство одиночества, погнало ее на кухню, где Мария чистила плиту. Они разговорились, речь зашла о старшем сыне Марии, у которого не ладились дела в школе, и тут в кухню ворвался Алекс. В руках у него была пустая бутылка из-под водки.

– Это еще что такое? – загремел он.

Ариэль почувствовала, как кровь хлынула ей в голову.

В последний раз она видела эту бутылку накануне вечером.

Выпив на ночь рюмочку, она вернула ее в тайник. Бутылка была наполовину полна.

– Не понимаю, – сказала она, догадываясь, впрочем, что запираться бессмысленно. – По-моему, это бутылка из-под водки.

– И где, ты думаешь, я ее обнаружил? Она была спрятана за туфлями у тебя в гардеробе. Предупреждаю: либо ты кончаешь пить, либо я отбираю у тебя все транквилизаторы.

Тебе что, неизвестно, что их нельзя мешать с алкоголем? Обещай мне, что больше не будешь пить, и, знаешь, лучше, если твое снотворное будет храниться у меня. Здоровой женщине твоего возраста эти пилюли не нужны.

– Но я не принимаю транквилизаторов, – растерянно взглянула на мужа Ариэль. – Только витамины, которые ты сам мне прописал, ну и еще, время от времени, снотворное…

– Да? А почему же в баночке осталось только три пилюли?

– Не знаю. В последний раз она была почти полна, а с тех пор я к ней и не прикасалась.

– Тогда кто же?

Ариэль показалось, что Алекс перевел взгляд на Марию.

Но та ничего не заметила, продолжая с непроницаемым видом начищать плиту.

– Хорошо, а зачем все-таки ты спрятала в гардеробе бутылку? Ведь внизу, в баре, полно всяких напитков.

– Ну как тебе сказать… Иногда я перед сном, бывает, выпью рюмочку, просто чтобы расслабиться. Ну вот и решила, что удобнее держать бутылку у себя в комнате. А в гардероб поставила, чтобы случайно не разбилась. Я и не думала ничего прятать, зачем бы?

– Может, затем, что бар пустеет с рекордной скоростью?

Затем, чтобы скрыть от меня, как много ты пьешь?

– Да где там много, так рюмку-другую…

– Тогда откуда эти сумасшедшие счета за спиртное? – Алекс пристально посмотрел на нее, словно ожидая возражений. Не дождавшись их, он нетерпеливо махнул рукой. – Ладно, продолжим этот разговор позже, когда будем одни. – Он словно только что заметил присутствие Марии. – Не хочу тебе, словно маленькому ребенку, читать нотации, но что же делать, коли ты себя так ведешь? А еще жена психиатра. – Он перевел взгляд на Марию, по-прежнему сохранявшую совершенно непроницаемый вид. – И чтобы об этом разговоре никто не знал. Ясно, Мария?

Не ожидая ответа, Алекс повернулся и вышел. Ариэль чувствовала себя такой униженной, что даже посмотреть на служанку боялась, уставилась в окно: у дома садовник занимался огромными тюльпанами, которые всегда ассоциировались у Ариэль с приходом весны.

Т – Хотите чаю, хозяйка? – внезапно спросила Мария. – Он вам не повредит.

Особого сочувствия в ее голосе не было, но смущение у Ариэль прошло.

– Извини… Жаль, что тебе пришлось стать свидетельницей всего этого.

– Об этом не беспокойтесь, хозяйка, – фыркнула Мария. – У меня дома постоянно кто-то с кем-то ссорится.

Сейчас дети, все время орут друг на друга. А раньше мы с мужем. Когда он угодил в эту беду и не мог уже работать, все время на меня кидался как бешеный. По-моему, это у нас в крови, во всяком случае, дети такие же. Только и знают что драться.

Мария поставила кипятить воду, бросила немного заварки в оплетенный ивовыми прутьями чайник, который достался Ариэль от бабушки, вытащила из буфета чашку с блюдцем.

Дождавшись, пока вода закипит, она заварила чай и подвинула чайник к Ариэль.

– Знаете, доктор правду говорит, что нельзя смешивать таблетки и выпивку, – сказала она. – Вы бы поосторожнее, хозяйка.

– Да я вообще не принимаю транквилизаторов, а снотворное совсем редко, – возразила Ариэль. – И вообще это сам Алекс посоветовал мне держать лекарство под рукой.

И действительно, в последний раз баночка была почти полна.

Ариэль искоса посмотрела на Марию.

– А я говорю, поосторожнее, – сумрачно повторила она. – Не мое это, конечно, дело, но лучше будьте поосторожнее с этим.

Мария повернулась к плите, всем своим видом так откровенно демонстрируя нежелание продолжать беседу, что Ариэль почла за благо не отвечать.

К ее удивлению, Алекс за обедом извинился за утреннюю сцену. Он также настоял, чтобы они поужинали где-нибудь в ресторане, и хотя Ариэль предпочла бы остаться дома, возражать не осмелилась.

Как обычно, они отправились в «Блу рум» – роскошное заведение, выдержанное в ультрасовременном стиле; кормили в нем, как сказано в меню, калифорнийской деревенской пищей. Ариэль здесь всегда было не по себе. Она бы предпочла местечко поменьше и поуютнее. А тут чувствовала себя как на ярко освещенном подиуме.

Да и блюда ей были не особенно по вкусу. Ариэль нравилась легкая еда – протертые супы, салаты в соусе, фрукты.

Алекс, наоборот, предпочитал бифштексы; да посочнее, а к ним печеную картошку и жареную фасоль – гордость этого ресторана.

Заказ он сделал, даже не спросив, чего она хочет, и когда его принесли, у Ариэль при виде сочащегося кровью бифштекса так и заныло в желудке. Как жаль, что нельзя есть то, к чему привыкла, Алекса это всегда ужасно злит. И тем не менее она старалась есть мясо пореже – только чтобы сохранить мир в доме. Чувствуя, что Алекс не сводит с нее глаз, Ариэль отрезала пару маленьких кусочков бифштекса и съела почти всю картошку.