Что касается развода, то весть о нем оказалась, как гром среди ясного неба.

Конечно, в тот день, когда Алекс вернулся из своей ежемесячной поездки в Вашингтон, где уже давно пользовал одну пациентку – члена конгресса, он был в странном настроении.

После ужина вопреки обыкновению не удалился к себе, а сказал Ариэль, что им надо поговорить. В кабинете он долго смотрел на нее, не произнося ни слова, и Ариэль уж решила, что ему захотелось заняться любовью, хотя сегодня и не понедельник. Но она ошиблась. Ровным голосом, будто речь шла о погоде, он объявил, что им надо развестись.

* * *

– Ты напоминаешь лодку с пробитым днищем, Ариэль, – начал он. – Дурак я был, что женился на тебе. Мне нужна настоящая женщина, а не невропатка вроде тебя, которая только, и умеет что носиться с мячом по площадке.

Ариэль и слова вымолвить не сумела, только подивилась, как всегда, почему это Алекс, ненавидевший спортивные зрелища, так часто прибегает в разговоре к спортивной терминологии.

– Тебе понадобится адвокат, – продолжал он. – Я уже переговорил с Джеймсом Краветтом. Он проследит, чтобы твои интересы не пострадали. – Алекс на секунду замолчал, не сводя с жены своих водянистых глаз. – Как тебе наверняка известно, по законам штата Калифорния половина моей собственности принадлежит тебе и, естественно, наоборот. Меня бы вполне устроило выкупить принадлежащую тебе часть этого дома. У меня здесь кабинет, так что переезжать было бы неудобно, ну а тебе здесь бродить в одиночку тоже не с руки.

Неподалеку от Эмбаркадеро-плаза строятся новые дома, там тебе будет хорошо.

Наконец-то к Ариэль вернулся дар речи. Она стала уговаривать его отказаться от своих намерений, но тщетно. Как обычно, Алекс в конце концов своего добился.

Оглядываясь назад, Ариэль видела теперь, что тот единственный бунтарский жест, что она себе позволила, отдавал некоторым ребячеством. По совету Лэйрда Фермента, своего двоюродного брата, она обратилась к Арнольду Уотерфорду.

Толковать о своих интимных проблемах с Джеймсом Краветтом, партнером мужа, с которым он каждую среду играл в гандбол, показалось ей унизительным. Разумеется, Алексу она сказать об этом не осмелилась. Он и представления не имел, что сегодня утром она отправилась на встречу с незнакомым адвокатом. Впрочем, какая разница? Сейчас, когда жизнь ее разлеталась на куски, ничто уже не имело значения.

Она не выдержала и негромко всхлипнула. Сидевшая рядом женщина с каштановыми волосами оторвалась от журнала и посмотрела на нее; Ариэль поспешно опустила голову, делая вид, что целиком поглощена чтением прошлогоднего номера «Нью-Йоркера», лежавшего у нее на коленях. Вроде она где-то видела эту даму. Ариэль никогда не запоминала лиц, как, впрочем, и имен. Еще один повод для недовольства Алекса, который как раз ничего не забывал, особенно когда сердился.

Ариэль вздрогнула – дверь в приемную со стуком распахнулась. Секретарша, пожилая дама с острым личиком, скверно уложенными пегими волосами и порывистыми движениями, С явным раздражением подняла голову. Впрочем, увидев, кто пришел, она тут же заулыбалась:

– Миссис Деверю, добрый день. Боюсь, вам придется подождать. Мистер Уотерфорд немного задерживается, но с минуты на минуту будет.

Женщине, которую назвали миссис Деверю, это явно не понравилось. Она беспокойно обвела глазами комнату, остановившись взглядом сначала на Ариэль, потом на ее соседке; ни та ни другая ее явно не заинтересовали.

– Прелестно. Вот уж что я ненавижу, так это ждать.

– Я пыталась дозвониться до вас, но никто не взял трубку.

– Сегодня я рано ушла за покупками – у домработницы выходной.

Говорила она быстро, отрывисто. На даме были темно-серый костюм, отороченный норкой, и меховая шляпка в тон.

Ариэль, которая плохо разбиралась в моде, почудилось в ней что-то русское. Хотя, строго говоря, красавицей миссис Деверю не назовешь, Ариэль была уверена, что многим, а особенно Алексу, которому всегда нравились элегантные дамы, она показалась бы именно таковой.

Ариэль непроизвольно вздохнула, и соседка, смотревшая, как вновь прибывшая устраивается в кресле напротив, перевела на нее сочувственный взгляд:

– Ожидание не самое приятное занятие, верно?

Ариэль искоса посмотрела на нее. Шикарная дама – клетчатая юбка цвета винного камня, шерстяной жакет, болотно-лиловый берет. Сама Ариэль предпочитала мягкую, свободную одежду, редко надевая костюмы из плотной ткани. После замужества она всячески старалась одеваться соответственно случаю, а одежду, которую любила по-настоящему – она хранилась в сундуках на чердаке, – приберегала для дома. Сегодня – исключение, ибо она и понятия не имела, какой костюм приличествует для консультации с адвокатом – разве что власяница да голова, посыпанная пеплом. Нынче утром Ариэль почти час провела, роясь в набитом одеждой большом встроенном шкафу, и в конце концов остановилась на одном из любимых своих светло-зеленых, в талию, платьев, словно сошедшем прямо с обложки «Вога» 1924 года.

Как хорошо было бы, часто думала она, родиться на шесть десятков лет раньше. Со своей осиной талией и тонкой шеей она точно вписывалась бы в стиль той эпохи, и хотя бы уже поэтому к ней не предъявляли бы особых претензий. Для большинства женщин восьмидесятые, может, и лучше, но что делать тем, кто не умеет быть независимым? Им-то как приспособиться ко времени?

– Вам на какое время назначено? – спросила соседка.

– На десять, – робко улыбнулась Ариэль. – Правда, я на полчаса опоздала, но вроде бы это не имеет значения.

– Не пойму, что могло задержать Арнольда, то есть мистера Уотерфорда.

– Понятия не имею. А у вас когда с ним встреча?

– Вообще-то в двенадцать, но я управилась с покупками быстрее, чем рассчитывала. – Она дружески улыбнулась Ариэль:

– Меня зовут Дженис Мурхаус.

– Ариэль Фер, то есть я хочу сказать Ариэль ди Русси.

Ей понравился голос новой знакомой: сильный, густой. На вид Дженис Мурхаус лет на пятнадцать больше, чем ей – Ариэль всего двадцать один, – а впрочем, почему она так решила, ведь у ее соседки ни единого седого волоса, а вокруг полных губ всего несколько морщинок Что же до косметики, то, похоже, она ею не злоупотребляет. Да и вряд ли у нее в этом есть нужда. От Дженис так и веяло здоровьем и энергией, и в атмосфере этой жизненной силы Ариэль почувствовала себя едва ли не призраком.

Она раздумывала, что бы такое сказать, когда дверь снова открылась и в приемной появилась очередная посетительница.

Секретарша подняла взгляд. Лицо у нее так и вытянулось от удивления. Новенькая была совсем юной, настолько юной, что веки у нее были чуть припухлые, как у ребенка. Стройная, тоненькая, но при этом под оранжевым свитером, плотно облегавшим фигуру, полная, хорошо развитая грудь выпячивалась вперед даже несколько агрессивно. Но главное – волосы, именно они заставили Ариэль, позабыв о приличиях, буквально впериться в незнакомку взглядом. Волосы были рыжие, не имбирного цвета, не морковного или каштанового, нет – огненно-рыжие, и светились они, словно нимб.

– Вот это да, – негромко проговорила Дженис Мурхаус. – Прямо-таки зулуска из Ирландии.

Честно говоря, Ариэль не знала, что такое зулуска, но согласно кивнула.

– Вроде бы цвет свой, – рискнула заметить она.

– Это уж точно, – откликнулась блондинка, которую секретарша назвала миссис Деверю. – Кому придет в голову краситься в такой цвет?

Дженис Мурхуас отложила номер «Города и деревни» на стоявший рядом мраморный столик. На ее лице появилось какое-то странное выражение, словно молния в нее ударила.

Или неожиданная мысль промелькнула, подумала Ариэль с необычной для себя проницательностью.

– Что скажете? – выдохнула Дженис Мурхуас.

– Простите? – вежливо откликнулась Ариэль.

– Мне тут одна мысль в голову пришла…

– Вам назначено, мисс?

– Пока еще миссис. Ну да, конечно, иначе что бы я здесь делала? Я звонила в прошлый понедельник, и вы обещали записать меня на прием.

– Ах, да. Морнинг Глори Брауни, не так ли?

– Именно так. – Новенькая неожиданно улыбнулась. – И зовите меня, пожалуйста, просто Глори.

Ариэль смотрела на нее как зачарованная. Удивительно, насколько улыбка может менять внешность человека. В вызывающем наряде, со всей этой косметикой она выглядела… дешевкой. Но стоило ей улыбнуться… И зачем ей столько грима с такой-то внешностью? Может, чтобы скрыть синяк под глазом. Он, правда, побледнел, но все-таки еще заметен.

Похоже, улыбка обезоружила даже секретаршу. Она пустилась в объяснения, которыми других не удостоила.

– Что-то я начинаю беспокоиться, – заметила она. – Мистер Уотерфорд всегда звонит, даже если на несколько минут задерживается. Разумеется, вы можете подождать, только все эти дамы впереди вас.

– Подожду, – сказала Глори. – До шести мне все равно делать нечего. К тому же я едва держусь на ногах.

Ариэль машинально посмотрела на ее ноги. Сама она предпочитала босоножки, сшитые на заказ, чтобы они точно подходили к ее узкой стопе. Глори же Брауни была обута в туфли на каблуках-гвоздиках по крайней мере в четыре дюйма высоты, а колготки, которые ничуть не скрывала ее короткая кожаная юбка, были черные и тонкие, как паутина. И когда это такие снова вошли в моду? – подумала Ариэль.

– Каждому свое, – пробормотала блондинка, уловив взгляд Ариэль, и добавила:

– Похоже, мы все в одной лодке.

Что она имеет в виду? Что всем приходится ждать или что все разводятся – Ариэль не вполне поняла, но на всякий случай кивнула Дженис Мурхаус, смотревшая куда-то в пространство, встрепенулась:

– О чем это вы, миссис Деверю?

– Меня зовут Шанель. А разве не ясно? Ведь Арнольд занимается исключительно бракоразводными делами. Стало быть, все мы, естественно, разводимся.

– Ну да, конечно, – согласилась Дженис.