Рэдклифф - Клуб одиноких сердец

– Если ты не уверена, Паркер, – сказала Кэндис, – мы можем вернуться в отделение скорой помощи.

– Нет, нет. Я в порядке, – Паркер хотела приподняться, но Рэйли осторожно остановила ее.

– Лежи, – сказала Рэйли. – Если ты попытаешься сесть таким образом, то давление может усилиться. Если ты хочешь сесть, сначала перевернись набок, и пусть кто-нибудь тебе поможет.

– Сколько же это будет длиться, – проворчала Паркер. – Утром мне надо на работу.

Лиз засмеялась.

– На этой неделе тебе не стоит выходить на работу. Ты распугаешь всех клиентов.

– Ну по крайней мере, мне нужно поработать дома. У меня на столе прямо сейчас куча бумаг.

– Отек будет усиливаться еще сорок восемь часов, а потом начнет уменьшаться, – сказала Рэйли. – Мы приложим лед сегодня, и чем дольше ты будешь его держать, тем быстрее пройдет синяк. Может быть, к концу недели ты сможешь показаться в солнечных очках.

– Уже лучше, – Паркер закрыла глаза, было видно, что она очень устала.

Рэйли встала.

– Думаю, нам всем можно расслабиться. С ней все в порядке. Если что–то изменится, звоните.

Кэндис извлекла себя из–под ног Паркер и встала.

– Спасибо.

– Да ладно, я только рада, что она не будет играть на следующей неделе. У нас будет на пару очков больше, когда она снова сможет играть.

– И не рассчитывай, – мрачно буркнула Паркер.

– Ну, – сказала Рэйли, вдруг смутившись, – я, пожалуй, пойду. – Она посмотрела на Лиз. – Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – ответила Лиз, хотя была уверена, что они прощаются навсегда. Она смотрела, как Рэйли уходит, потом тяжело опустилась в большое мягкое кресло. – Ну что за ночь.

– Так куда ты ходила? – спросила Брен.

Кэндис посмотрела на них.

– Я что–то пропустила?

– Ничего, – сказала Лиз. Я ходила прогуляться и встретила Рэйли. Мы проехались на ее машине, вот и все. Она извиняющимся взглядом посмотрела на Брен. – Извини. Ты волновалась?

Брен покраснела.

– Я должна была волноваться, но я была немного занята и пока ты не вернулась, не поняла, что ты уходила. Но твой мобильный телефон всегда при тебе, да?

Лиз завела глаза.

– Да. Обещаю, я всегда буду на связи.

– Итак, – медленно сказала Кэндис, – я заметила некоторое напряжение между тобой и Рэйли.

Лиз посмотрела на Паркер, пытаясь понять, слушает ли она их.

– Она спит, – сказала Кэндис. – Я слышу по дыханию.

Брен улыбнулась.

– Мы наконец–то поговорили, – холодно сказала Лиз. – Так сказать, вряд ли что-то, кроме хорошенькой дозы реальности может ограничить либидо.

Кэндис покачала головой.

– Милая, разве ты до сих пор не научилась тому, что не нужно подчинять желание размышлениям и самоанализу.

– Что сказала Рэйли? – перебила ее Брен.

– Это слишком сложно.

– Тоже мне новость, – буркнула Кэндис.

– Кэндис, – сказала Брен, с легкой угрозой в голосе.

Кэндис подняла руки вверх.

– Ладно, сдаюсь. Я буду молчать. Это мучительно, но я справлюсь.

Лиз не смогла удержаться от смеха, и это было странно сейчас, когда ее наполняло столько грусти.

– Говоря вкратце, она все еще не может забыть бывшую девушку, которая внезапно умерла.

– О, это плохо, – сказала Брен.

– Да, это проблема, – сказала Кэндис.

– Как давно это было? – спросила Брен.

– Достаточно давно. Несколько лет назад.

Брен задумчиво кивнула.

– Что ж, иногда мы готовы двигаться дальше, но сами не осознаем этого, и чтобы понять это, нужно кого–то встретить.

Лиз посмотрела на нее, не понимая, о ком, кроме Рэйли, она говорит.

– И кроме того, она не хочет детей.

– Да, это камень преткновения, – равнодушно сказала Кэндис.

– Да, – согласилась Лиз.

Брен ничего не сказала.

– Так, – сказала Кэндис, очевидно, готовая сменить тему, – как мы будем праздновать твой день рожденья, Брен? Ты до сих пор не сказала, куда ты хочешь пойти.

Брен медленно улыбнулась.

– Куда угодно, куда мне хочется, да?

– Ну кроме неба.

– Тогда хорошо. Я хочу в «Блу Даймонд».

Кэндис изумленно открыла рот.

– Брен, милая, – осторожно сказала Лиз, – Но это же стриптиз–клуб.

– Я знаю.

– Вам удобно? – спросила доктор Марта Томпсон.

– О да, абсолютно. – Лиз постаралась не скрежетать зубами. – Конечно, я прямо штаны сейчас намочу. Если бы они на мне еще были.

– Она сегодня раздражительная, – сказала Кэндис, сидящая на высоком стуле рядом с Лиз.

– Я не раздражительная, – проворчала Лиз.

Марта засмеялась.

– Вам можно. Это не займет много времени, а потом вы сможете избавиться от жидкости в мочевом пузыре.

– Как насчет жидкости в моих ступнях? – пожаловалась Лиз.

– Насколько сильно у вас опухают ноги? – Марта подошла к дальнему столу диагностического стола и приподняла простынь. Она прижала большой палец к лодыжке Лиз. – Сейчас я не вижу отека.

– К вечеру туфли становятся тесными.

– А утром все в порядке?

– Да.

– Это нормально, что ноги отекают после того, как вы весь день активны, тем более при такой жаре, как сейчас. Постарайтесь при любой возможности задирать их кверху.

– Ну да, это просто, – буркнула Лиз, – когда я весь день в суде или встречаюсь с врачами или администрацией клиники.

– Лиз, милая, – шепнула Кэндис, наклоняясь к уху Лиз, – ты не просто раздражительная, ты уже даже стервозная.

Лиз сердито посмотрела на нее.

– Ничего, когда ты окажешься в моем положении, посмотрим, сколько сочувствия ты сможешь от меня получить.

Кэндис засмеялась, притворяясь, что она в ужасе.

– Нет. Никогда.

Доктор улыбнулась и обнажила живот Лиз, аккуратно сложив простыню поперек него.

– Ну что, вы двое готовы взглянуть на ребенка?

Лиз кивнула и, вдруг разволновавшись, схватила Кэндис за руку.

– Не беспокойся, – шепнула Кэндис, – это будет восхитительно.

Врач повернула монитор так, чтобы Лиз и Кэндис смогли услышать стук сердца, когда она двигала ультразвуковой прибор по матке Лиз.

– Оно так быстро бьется, – шепнула Лиз.

– Быстро – это хорошо, – уверила ее Марта. – Сейчас оно бьется со скоростью 150 ударов в минуту. Ага, вот он. – Она указала на экран и обвела пальцами вокруг бесформенного белого пятна примерно в два дюйма длинной. – Это эмбрион.

Лиз смотрела на него со сжимающимся сердцем. Оно было такое маленькое, это инородное тело, растущее внутри нее. Оно ни на что не было похоже. Оно вполне могло быть шуткой ее воображения. Но когда она увидела его, она поняла, что должна его защищать.

– Вы можете что-нибудь сказать о нем?

На самом деле она хотела произнести, Вы можете сказать, все ли с ним в порядке?

– Вы можете сказать, мальчик это или девочка? – спросила Кэндис.

Лиз улыбнулась, несмотря на грусть из-за того, что все это происходит не так, как она представляла.

– Еще рано определять пол, – сказала доктор, – хотя при помощи этого оборудования мы часто получаем очень хорошее разрешение. Сейчас я изучаю прозрачность шейной складки плода, которая является знаком нормального развития.

– И? – спросила Лиз.

– Все замечательно. Я не вижу пенис, но это еще не значит, что его нет. И двенадцать недель – это слишком мало, чтобы определить пол по признаку трех полосок.

– Каких трех полосок? – спросила Кэндис.

Марта убрала щуп и накрыла живот Лиз.

– Половые губы будут выглядеть как три параллельные линии. На сроке от шестнадцати до двадцати недель можно будет точно определить пол, если я увижу их или пенис.

– Но сейчас все в порядке? – повторила Лиз.

– Все хорошо. Вы хотите снимок?

– Два, – сказала Лиз неровным голосом. – Я хочу послать один Энди, это моя сестра.

– Хорошо, когда оденетесь, зайдите ко мне в кабинет и мы поговорим о том, чего вам ожидать до следующего приема.

– Спасибо. – Лиз взяла отпечатки и села на краешке стола. Она изучала их, пока Марта выходила из кабинета. – Энди понравится.

Кэндис села рядом с ней, положив одну руку ей на талию.

– Это так здорово. Поверить не могу, что живот у тебя все такой же плоский, когда в нем происходит такое.

Лиз фыркнула.

– Поверь мне, он не кажется плоским. Я уже чувствую себя как пузырь с водой.

– Ну, по крайней мере, ты так не выглядишь. Ты выглядишь просто отлично. – Кэндис поцеловала ее в щеку. – На самом деле ты выглядишь чертовски сексуально.

Внезапно Лиз остро ощутила, как грудь Кэндис прижимается к ее руке, какие мягкие у нее губы, экзотический запах ее парфюма. Тепло дыхания Кэндис у ее шеи отозвалось теплом внизу живота.

–Лиз. Боже мой, Лиз, – губы Кэндис коснулись ее уха. – Иногда я так по тебе скучаю.

Всколыхнулись воспоминания тела – Кэндис, прижимающая ее к себе ночью, терзающая ее своим знающим ртом и руками, выгибающаяся над ней в экстазе… Лиз не могла не ответить ласкам женщины, которая знала ее, которая любила ее. Она была внутри этой женщины, и Кэндис была внутри нее – глубже, чем в теле, но это была ее плоть, так же как и ее сердце, которому хотелось большего. Ее соски затвердели, и возбуждение толчком отозвалось в теле. Она тихо застонала.

– О да, – шепнула Кэндис, обнимая Лиз за плечи и касаясь ее губ своими губами.

Лиз закрыла глаза, желание клубком свернулось в глубине ее тела, но перед собой она видела не лицо Кэндис. Она высвободила себя из этого горячего страстного моря чувственности и постаралась сфокусироваться. Глаза Кэндис были дымчато-туманными, мутными от желания. Лиз отодвинулась от нее, погладив по щеке.