— Что с тобой, Рэйли? — спросила Шон, встревожено глядя на нее.

— Я… — Рэйли редко думала о том, что Шон была клиническим психологом. Они виделись только на занятиях или на софтбольном поле. Даже когда они вместе бывали в баре, они никогда не говорили о личном, потому что Рэйли вообще никогда этого не делала. С коллегами она в основном говорила о хирургии или спорте, и очень редко — обычно поздно ночью, после нескольких операций — о сексе. Об их сексуальной жизни, конечно, а не ее. Интимные откровения были не в ее стиле, хотя Лиз она открыла некоторые свои тайны. Она вздохнула. Лиз. С ней все было по-другому.

— Веришь или нет, но я немного повернута на одной женщине.

Шон улыбнулась.

— Правда? Это хорошо или плохо?

— Понятия не имею.

— Ну, это вполне нормально.

Рэйли засмеялась и сразу почувствовала себя лучше.

— Правда?

— Ну, если только она не переворачивает тебя с ног на голову или наизнанку и не слишком затуманивает зрение, все в порядке.

Несмотря на шутливый тон, глаза Шон были теплыми и сочувствующими.

— Хочешь об этом поговорить? — добавила она.

— Не думаю.

— Тогда хочешь потренироваться? У меня есть запасная форма.

— Спарринг? — спросила Рэйли.

— Мне пообещать, что я не пораню тебя?

Рэйли усмехнулась, все еще думая о том, как она позволила гормонам управлять ей несколько минут назад.

— Не беспокойся, моя голова слишком твердая, чтобы можно было причинить ей вред.

— Может быть. — Шон подала Рэйли кимоно. — Но что касается женщин, мы почти никогда не думаем головой. А иногда наши сердца делают очень умный выбор.

— Спасибо. — Рэйли взяла униформу и отправилась в раздевалку. Однажды она последовала зову сердца, и это привело к глубокому разочарованию. Больше ей этого не хотелось.

Глава десятая

Шон поклонилась, потом отошла на шаг назад и прижала руки в перчатках к бедрам, наклоняясь вперед, тяжело дыша. Пот ручьями бежал по ее шее, и белая футболка под кимоно прилипла к груди. Пурпурного цвета синяк расцвел на ее челюсти.

— Теперь достаточно?

— Наверно, — выдохнула Рэйли, сползая на широкую скамью вдоль зала. Она зубами дернула за липучки на перчатках и наконец освободила руки. Убрав с лица мокрые волосы, она прислонилась к стене и уставилась в потолок. Ее левая нога болела, после того как она упала на ничем не покрытый пол.

— Отличный удар ногой.

— Спасибо. А у тебя отличный удар кулаком сзади, — Шон плюхнулась на скамейку рядом с Рэйли. — Не знаю, как я буду бороться с четырьмя или пятью обладателями черного пояса, если все из вас превосходят меня по рангу, когда буду сдавать экзамен на третий дан.

— Все будет замечательно. Ты будешь настолько собрана, что даже не заметишь усталости.

— Тебе легко говорить.

Рэйли повернула голову и улыбнулась.

— Да. Ты права. Дрю, наверно, размажет тебя по полу. Она лучший боец из тех, кого я видела.

Шон улыбнулась в ответ.

— Я знаю, — сказала она с очевидной гордостью. Ее лицо вдруг помрачнело. — Она научилась рукопашному бою в морской пехоте. С тех пор ее не призывали.

Рэйли прикинула, сколько примерно лет Дрю. Все еще молода для службы. Рэйли питала уважение к Дрю как к тренеру и как к женщине Шон, и ей не очень хотелось говорить об их личных делах.

— Я так полагаю, она пока об этом ничего не слышала?

— Официально ничего, но она поддерживает отношения с теми, кто еще служит. Если война продлится, то возможен отзыв из запаса.

— Будем надеяться, что она скоро закончится, — сказала Рэйли, думая о сестре Лиз и о бесчисленном количестве войск и зоне военных действий.

— Да, надо надеяться на лучшее. — Шон уселась поперек скамейки и положила подбородок на колени. — Как твоя голова?

— Ты кинула меня на задницу, и теперь она болит. А с головой все в порядке. Как твоя челюсть?

— Жжет.

— Извини.

— Не извиняйся, это пойдет мне на пользу. В будущем я смогу предвидеть такие удары.

— Ну, тогда на здоровье, — сказала Рэйли.

— Я не помню, чтобы я когда-нибудь видела тебя с кем-то… ну, с девушкой, — сказала Шон после минуты общего молчания.

— Ты и не видела.

— Я просто всегда считала тебя лесби, потому что ты выглядишь слишком хорошо, чтобы не быть ей.

Рэйли засмеялась и Шон присоединилась к ней.

— Спасибо.

Шон продолжала вдумчиво смотреть на нее, и Рэйли знала, что она ждет. Она ценила то, что Шон на нее не давит.

— Я не особо люблю с кем-то встречаться.

— Убежденная холостячка?

— Нет, просто очень осторожная.

— А у меня когда-то был муж, — сказала Шон.

— Правда? Никогда бы не подумала.

— Я и сама с трудом себе это представляю, оглядываясь назад.

— Кажется, что вы с Дрю всегда были вместе.

Лицо Шон смягчилось.

— Когда я развелась, мне вообще никто и ничто не был нужен. И уж тем более я не искала женщину, хотя моя сестра- близнец — лесби.

— Может, в этом все и дело, — сказала Рэйли.

— Ты думаешь? — засмеялась Шон. — Ну, в общем, потом я встретила Дрю. Вернее, я увидела Дрю, и мне все сразу стало ясно.

— Так ты веришь в любовь с первого взгляда? — Рэйли задумалась о своей первой ночи с Энни. Это была не любовь, это была страсть. Нет, больше чем страсть. Необъяснимое влечение, такое сильное, что ей не оставалось делать ничего другого, кроме того, чтобы следовать ему. Как мотылек летит на огонь.

— Увлечение? Да. Любовь — не знаю, иногда я думаю,

что в любом случае это ее начало, — задумчиво сказала Шон. — Я не просто решила, что она красивая, в первый раз увидев ее здесь. Я два часа смотрела, как она тренируется, и к концу занятия уже была у нее на крючке.

— Если наблюдать за тем, как Дрю тренируется, о ней много можно узнать.

— Да. И она оказалась именно такой, какой я ее себе представляла в эти два часа.

— Тебе повезло.

— Да, точно.

Рэйли смотрела на потолок.

— Я встречалась с Энни три года и большая часть из того, что я о ней знала, оказалось неправдой.

— Она врала тебе?

— В общем-то нет. Она просто не говорила мне о многом. — Рэйли посмотрела на Шон. — А я не видела ничего подозрительного, или не хотела видеть. В любом случае, я тоже в ответе за это.

— За что? — осторожно спросила Шон.

За ее смерть, подумала Рэйли.

— За то, что не разобралась в ситуации.

— Теперь ты боишься?

Рэйли ухмыльнулась.

— Я бы так не сказала еще пару недель назад. Я была вполне довольна тем, как складывается моя жизнь. Я не искала ничего нового.

— А потом что-то все это изменило?

— Кто-то. — Рэйли вздохнула. — Я не понимаю, что я делаю, и время сейчас не самое подходящее.

Шон засмеялась.

— Ну, как я и сказала, это абсолютно нормально. Это та рыжая девушка, с которой ты была после игры?

— Да. Лиз.

— Она ничего.

— Она очень красивая.

Шон опять засмеялась.

— Это правда, мне просто не хотелось выражаться чересчур высокопарно. Так вы встречаетесь?

— Нет. Я вообще не уверена, что мы с ней еще увидимся. — Рэйли встала и стала складывать экипировку в ящик. — Спасибо за спарринг. И за то, что выслушала.

— Обращайся еще. И спасибо за удар по челюсти.

— Обращайся еще.

Рэйли переоделась в одежду, в которой пришла, попрощалась с Шон и направилась вниз к машине. Тренировка была тяжелой и морально, и физически. Рэйли устала, но не настолько, чтобы беспокойство, вызванное поцелуем, стихло.

* * *

Кэндис, одетая в обтягивающую розовую футболку, мешковатые джинсы, и сандалии на ремешках, шлепнулась на потертый диван в доме Брен в восточной Филадельфии и вытянула ноги на чемодан, который исполнял роль кофейного столика. Она приехала через полчаса после того, как Брен позвонила ей, ее светлые локоны были все еще мокрыми после душа.

— Боже, — вздохнула Кэндис, устраивая бокал с вином у себя на животе, — иногда мне бы хотелось жить здесь, как раньше. Я думаю, на этом диване у меня был лучший секс в жизни.

— Спасибо, я представила себе это, — сказала Брен, уютно устраиваясь с чашкой кофе в таком же вытертом кресле. Еще не было и полудня и рано для вина. Она переоделась из дырявых спортивных штанов в более приличные перед тем как приехала Лиз, но не позаботилась о том, чтобы надеть обувь.

— Ну это же не секрет, — насмешливо сказала Кэндис. — Ты достаточно часто заставала меня в самые неподходящие моменты.

— Я закрывала глаза, — Брен озорно улыбнулась, — Обычно.

Иногда Брен думала, что она согласна с Кэндис по поводу того, чтобы вернуть время назад. Они снимали этот дом втроем, пока Лиз и Кэндис не смогли позволить себе переехать в собственные квартиры. После этого Брен купила дом и отремонтировала его так, чтобы он соответствовал ее нуждам, она сохранила старую мебель для своего кабинета, это была комната с высокими потолками, полами из орехового дерева, эркерами, камином и видом на сад, огороженный забором из красного кирпича. Она достаточно денег зарабатывала книгами и могла обставить весь дом заново, но не хотела. Кабинет, куда она каждый раз заходила как в другой мир, чтобы писать или мечтать, был для нее священным местом и любимой комнатой в доме. Иногда поднимая глаза от компьютера, она ожидала увидеть Кэндис, лежащую на диване, погруженную в мысли о своей последней пассии, и Лиз, склонившуюся над сводом законов с бокалом вина. Каждый раз, вид пустой комнаты причинял ей неясную боль, пока она не вспоминала о том, что они всегда будут вместе.