– Мы с Греем и Адамом каждый год плаваем весь август. Этот снимок сделан на Сардинии. Отлично провели время! – немного волнуясь, сказал он.

Кэрол кивнула и глотнула вина, потом прошла вслед за ним к дивану и села.

– А чья это яхта? – рассеянно спросила она. Она уже рассказывала, что все ее родственники были яхтсменами, она и сама в юности часто ходила под парусом. Чарли надеялся, что она оценит его яхту, хотя она и не парусная, а моторная – обычно яхтсмены такие называют «керосинками». Но его «Голубая луна» действительно была красавица. – Вы ее фрахтуете? – Кэрол вела себя вполне адекватно. Чарли улыбнулся при взгляде на ее зеленый грим. Его костюм льва смотрелся так же нелепо, особенно сейчас, когда он развалился на диване, вытянул вперед мохнатые ноги, а хвост торчал за спиной. Кэрол хихикнула. Ну и парочка!

– Нет, не фрахтуем. – Он ответил только на вторую часть вопроса.

– Это яхта Адама? – Чарли говорил, что Адам преуспевающий адвокат, да и родня у него при деньгах. Он покачал головой, потом набрал воздуха.

– Нет, моя. – В комнате повисло мертвое молчание. Кэрол внимательно смотрела на него.

– Твоя? Ты никогда не говорил. – Она была потрясена. Яхта действительно впечатляла.

– Боялся, ты сразу бросишь меня. Когда мы с тобой познакомились, я как раз вернулся из путешествия. Я каждое лето провожу на яхте по три месяца. Да еще зимой прихватываю пару недель, отправляюсь на Карибы. Мне там очень нравится.

– Еще бы, – кивнула Кэрол. – Это же что-то грандиозное, Чарли!

Яхта была наглядным доказательством его богатства и резко контрастировала со всем, что исповедовала Кэрол. Конечно, она и раньше знала, что он человек небедный, но сама она жила совсем иначе – просто и скромно. Для нее главным в жизни был ее реабилитационный центр в Гарлеме и те, кого она пыталась вернуть к нормальной жизни. А роскошная яхта, бороздящая просторы Карибского моря, – эта картинка не из ее жизни. Она была воспитана в куда более спартанском духе, нежели он. И Чарли не хотел, чтобы из-за его образа жизни Кэрол изменила бы отношение к нему, и не хотел ее отпугнуть.

– Надеюсь, эта яхта не станет для нас камнем преткновения? – обеспокоенно спросил он. – Я бы очень хотел, чтобы и ты когда-нибудь на ней побывала. Она называется «Голубая луна». – Теперь, когда он все рассказал, на душе стало легче.

– Какого она размера? – спросила Кэрол, чтобы как-то скрыть растерянность.

– Двести сорок футов.

– Ничего себе! – присвистнула Кэрол. – Я работаю в Гарлеме, а у тебя двухсотсорокафутовая яхта… Несоответствие, правда? Хотя, с другой стороны, – задумчиво произнесла она, – ты же только что отвалил миллион долларов на центр. Надо полагать, не будь ты так богат, мы бы от тебя помощи не увидели. Так что все логично, как иначе?!

– Надеюсь. Не хотелось бы, чтобы какая-то глупость вроде яхты встала между нами.

Кэрол серьезно посмотрела на него.

– Не встанет, – медленно произнесла она. – Я, во всяком случае, надеюсь. – Чарли терпеть не мог показуху, и Кэрол уже знала, что это его принципиальная позиция. А еще было ясно, что свою яхту он обожает. Свою гигантскую фешенебельную яхту.

– Значит, ты каждое лето надолго исчезаешь, – с грустью констатировала Кэрол.

– В следующий раз давай исчезнем вместе! – предложил Чарли. – А вообще-то я не всегда могу так надолго покинуть Нью-Йорк. Просто на этот раз спешить было некуда, вот я и болтался в Средиземном море. Иногда возвращение домой меня пугает. Одиночество как-то острее чувствуешь. – Он обвел взором свое жилище, потом перевел взгляд на Кэрол и улыбнулся. – На яхте я отлично провожу время. Особенно когда со мной мои друзья. Очень хочу тебя с ними познакомить! – Но они оба решили не торопиться со знакомством. Чарли обнял Кэрол за плечи. Ему уже давно хотелось к ней прикоснуться. – Ну, вот. Теперь ты знаешь мою страшную тайну – у меня есть собственная яхта.

– Значит, все так плохо?

– Увы! Но у меня есть и некоторые достоинства. Я никогда не сидел в тюрьме, не был под судом. У меня нет детей – ни законных, ни внебрачных. Я никогда не был банкротом. Я не был женат и не уводил от мужей их жен. Каждый день перед сном я чищу зубы, даже когда пьян, что, правда, случается нечасто. Всегда пользуюсь ниткой для зубов. Не паркуюсь, не оплатив стоянку. Что еще… – Он перевел дух, и Кэрол рассмеялась. Не успев договорить, он поцеловал ее, и у Кэрол захватило дух. Сегодня оказался вечер сюрпризов, но до сих пор они все были приятными, хотя яхта и напугала ее своими размерами – она больше походила на океанский лайнер, чем на частный катер. – Всю жизнь мечтал поцеловать женщину с черными губами и зеленой кожей, – прошептал Чарли, и она засмеялась. Он поцеловал ее снова. На этот раз Кэрол прижалась к нему тесней. Он пробуждал в ней давно забытые и тщательно подавляемые инстинкты. Но сейчас, в объятиях Чарли, она вспомнила, какими сладкими бывают поцелуи, а еще – как приятно, когда тебя любят.

– Спасибо, – шепнула она в ответ, а он не выпускал ее из объятий. Ей было страшно. Быть рядом с Чарли опасно, она же запретила себе опять влюбляться. Но Чарли не было дела до ее страхов и запретов, он просто ввел ее в свою жизнь. И что ей теперь делать?!

Потом Чарли показал Кэрол свою квартиру, продемонстрировал кое-что из своих сокровищ и любимых безделушек, фотографии родителей и сестры, картины, привезенные из Европы, в том числе картину Дега, которая висела у него в спальне. В спальне Кэрол не решилась задерживаться, хотя ей очень хотелось внимательнее рассмотреть уникальную картину. Они вернулись в гостиную. Дега навел их на разговор о балете. Кэрол сказала Чарли, что когда-то серьезно занималась танцами.

– До шестнадцати лет занималась, а потом пришлось бросить, – с сожалением сказала она. Теперь понятно, откуда у Кэрол эта осанка и грация движений.

– А почему бросила? Кэрол смущенно улыбнулась.

– Вытянулась слишком. Торчать бы мне всю жизнь в заднем ряду кордебалета. Примы всегда невысокие, во всяком случае, раньше так было. Сейчас, кажется, повыше стали, но все равно мой рост лишил меня всяких надежд. – В высоком росте, может, и были минусы, но Чарли очень нравилось, что она такая высокая и гибкая. При этом ей удавалось оставаться элегантной и женственной.

– Может быть, как-нибудь сходим на балет? – предложил Чарли, и у Кэрол загорелись глаза. Чарли тут же пообещал позаботиться о билетах. Ему так хотелось порадовать Кэрол! Радости жизни только начинались!

Кэрол пробыла у Чарли до полуночи, и несколько раз они принимались целоваться. Уже совсем поздно они отправились на кухню, чтобы перекусить. Чарли приготовил сандвичи, и они сели за кухонный стол.

– Я знаю, Чарли, это звучит глупо, – начала Кэрол, заметно волнуясь. – Я всю жизнь не выносила богачей с их экстравагантностью, снобизмом и апломбом. И для себя не хотела такой судьбы. Дело здесь не в зависти, просто материальный успех ничего для меня не значил. Мне хотелось жить по другим правилам – помогать бедным и несчастным. Когда я покупаю что-то, чего не могут себе позволить другие, или трачу деньги, которых у других нет, меня начинает мучить совесть. Я и не трачу, правда, и возможностей особых у меня нет. Но если б и были, я бы все равно не стала. Такая вот я.

Чарли уже знал это и потому не удивился. Кэрол никогда не рассказывала о своих родных, и он понятия не имел, какой был достаток в ее доме. Но, судя по всему, можно было заключить, что семья была не из богатых. Скорее всего – добропорядочная семья скромного достатка. Родителям, вероятно, пришлось напрячься, чтобы отправить дочь учиться в Принстон.

– Я тебя понимаю, – ответил он. – На тебя так подействовала моя яхта?

– Нет, – ответила Кэрол. – Только я бы ее покупать не стала, даже если бы у меня были деньги. Но ты имеешь полное право распоряжаться своими деньгами, как тебе нравится. Ты много делаешь для людей через свой фонд. Я же считаю своим долгом жить так, чтобы все отдавать другим.

– Но надо же думать и о себе.

– Я думаю. Но мне даже зарплату в центре получать неловко. Потому что кому-то эти деньги нужны больше, чем мне.

– Но питаться, платить за квартиру ты же должна! – воскликнул Чарли. Его подобные угрызения совести никогда не мучили. Он в юном возрасте унаследовал огромное состояние и на протяжении долгих лет распоряжался им очень ответственно. Он получал удовольствие от роскоши, от предметов искусства, которые коллекционировал, а больше всего – от своей яхты. И никогда ни перед кем за нее не извинялся, да ему подобная мысль до знакомства с Кэрол не пришла бы в голову. У них были разные жизненные позиции, но Чарли надеялся, что это не повлияет на их отношения.

– Наверное, я впадаю в крайности, – продолжала Кэрол. – Но, живя так аскетично, я верю, что искупаю свои грехи.

– Что-то я не вижу никаких грехов, – серьезно возразил Чарли. – Я вижу замечательную женщину, всю жизнь посвятившую служению другим и работающую до изнеможения. Тебе надо больше отдыхать.

– Вот я с тобой и отдыхаю, – кротко проговорила она. – Я всегда отдыхаю душой, когда мы вместе.

– Я тоже. – Он улыбнулся и снова ее поцеловал. Ему нравилось с ней целоваться, хотелось пойти дальше, но он пока не осмеливался. Он знал, что Кэрол страшится привязанности, боится снова обжечься, да и своих страхов у него хватало. Он боялся того же и вечно выискивал какую-нибудь скрытую причину, чтобы разорвать отношения. В случае с Кэрол эта причина была прямо на поверхности, развеваясь, словно флаг. Кэрол была человеком другого круга. Она не молодая богатая наследница, не светская львица, она даже осуждает его образ жизни, хотя полностью принимает его самого. Самый большой вопрос был в том, сумеет ли Кэрол преодолеть свое предубеждение и принять его образ жизни. Если они решат быть вместе, ей придется сделать над собой усилие и принять это несоответствие, впрочем, и ему тоже. В данный момент Чарли почти не сомневался, что с этой проблемой они справятся. Это в большей степени зависело от Кэрол, чем от него. Это ей предстояло примириться с его шикарной жизнью и перестать ее бояться, побороть в себе стремление бежать.