– Да, я вас понимаю, – кивнула Кэрол. – Я в такие минуты работаю до изнеможения и внушаю себе, что я в долгу перед своими подопечными. Но делаю это не ради них, а чаще ради самой себя. А когда прихожу домой и чувствую, что силы еще остались, – играю в сквош, иду в бассейн или на тренажеры. Впрочем, это вы уже знаете.

– По крайней мере здоровью на пользу, – улыбнулся он. – Ну мы и даем! Двое напуганных взрослых сидят за ужином и делятся своими проблемами и страхами.

– Бывает и похуже. – Кэрол все еще не могла понять, что побудило Чарли пригласить ее на ужин. Она чувствовала, что дело не только в работе, и была права. – Чарли, будем друзьями, – осторожно предложила Кэрол, желая, как она умела, с самого начала обозначить правила игры и установить допустимые границы.

Чарли долго молчал, прежде чем ответить. Он не хотел кривить душой. Когда он ее приглашал, он сказал неправду, сейчас решил исправиться, пока не стало слишком поздно.

– Этого я вам обещать не могу, – сказал он, и их глаза встретились. – Я привык держать слово, а в данном случае не уверен, что смогу.

– Тогда я больше не буду с вами ужинать.

– Придется мне тогда приглашать вас на обед. Я не говорю, что мы с вами не можем быть или не будем друзьями. Но вы нравитесь мне, Кэрол. Даже трусы, которые боятся серьезных отношений, иногда заводят романы и ходят на свидания.

– Так это у нас было свидание? – удивленно спросила Кэрол. Когда Чарли пригласил ее на ужин, ей это и голову не могло прийти. Она была искренне убеждена, что идет на деловую встречу. Впрочем, теперь Чарли был симпатичен ей намного больше, и она готова была перевести их отношения в разряд дружеских.

– Сам не знаю, – ответил он, не решаясь признаться в обмане. Как говорит Адам, в сексе и приятном времяпрепровождении все средства хороши. Или почти все. Время они провели прекрасно, а вот до секса было далеко, и Чарли подозревал, что может и вовсе не дойти. – Давайте считать так: двое людей, объединенных общими интересами, встретились, чтобы поближе узнать друг друга. Но в следующий раз я бы хотел, чтобы это действительно было свидание.

Кэрол сидела с несчастным видом и ничего не отвечала. Больше всего ей хотелось сейчас провалиться сквозь землю. Потом она подняла на него глаза.

– Я не хожу на свидания. В принципе.

– Это было вчера. А сегодня все иначе. Давайте подождем до завтра, тогда и ответите. Никто пока от вас никаких глобальных решений не требует. Речь ведь идет об ужине, а не об операции на открытом сердце, – с улыбкой добавил он.

– И кто из нас первым уйдет, как думаете?

– Кинем жребий. Но должен предупредить: я уже не тот, что прежде, теряю форму, не могу бегать так быстро, как когда-то. Так что у вас есть реальный шанс меня опередить.

– Чарли, так не пойдет! Вы хотите использовать меня как доказательство своей теории вынужденного одиночества? Хотите убедиться, что рано или поздно все женщины вас бросают? Я не хочу подтверждать своим участием ваши болезненные теории.

– Постараюсь обойтись без этого. Но обещать ничего не могу. Помните: это всего лишь ужин. Не клятва верности до гроба. – По крайней мере, пока. Чарли напомнил себе о цели своего приглашения. В любом случае он уже не представлял себе, что может обойтись без общения с Кэрол.

– Если вы ищете себе женщину, то вряд ли вам стоит тратить время на меня. Я же все честно рассказала вам о себе – я избегаю серьезных отношений с мужчинами, я вообще избегаю мужчин.

– Постараюсь это учесть. Кэрол, мне нужна помощь психолога. Психотерапевт у меня уже есть. Просто будьте мне другом.

– Можете считать так. Я вам друг. – Ничего другого сейчас она сказать не могла. Но будущее было целиком в их руках.

Чарли расплатился, и они пешком отправились к дому Кэрол. Она жила в небольшом особняке, что его удивило. Зайти Кэрол не предложила. Впрочем, он на это и не рассчитывал.

Кэрол сказала, что живет в задней пристройке к дому, в небольшой квартире-студии, которую снимает. Сказала, что ей повезло и арендная плата совсем невысокая. «Неужели она ничего не получила по разводу, – подумал Чарли, – ведь она говорит, что ее муж очень богат?» Он полагал, что из своего брака она вынесла не только печальный опыт.

– Спасибо за прекрасный ужин, – с улыбкой поблагодарила Кэрол и твердо добавила: – Но запомните, это не было свиданием!

– Спасибо, что напомнили, – ничуть не огорчившись, ответил он. – Не хотите со мной поужинать на той неделе?

– Я подумаю, – ответила она, открыла входную дверь, помахала рукой и скрылась.

– Спокойной ночи, – прошептал Чарли себе под нос, улыбнулся и зашагал прочь, погруженный в размышления о Кэрол и о том, что они сегодня друг о друге узнали.

Он не оглядывался и не видел, как она стоит у окна и смотрит ему вслед. «Интересно, о чем он думает», – спрашивала себя Кэрол. Точно такой же вопрос задавал себе и Чарли. Он был доволен сегодняшним вечером. А вот Кэрол была напугана.

Глава 12

Два дня спустя Адам на новой «Феррари» отправился навестить родителей на Лонг-Айленд. Он уже заранее был готов слушать бесконечные нотации. Родители рассчитывали, что он вместе с ними пойдет на службу, этот ритуал не менялся годами. Но Адаму на мобильный позвонил охваченный паникой клиент-спортсмен. Его жену только что задержали за кражу в магазине, а попутно выяснилось, что его сын-подросток приторговывает кокаином. Сегодня у иудеев был большой праздник – День Искупления, Иом-Киппур, но какое дело до праздника футболисту из Миннесоты, ему немедленно требовалась помощь адвоката. Адам своих клиентов никогда не подводил.

Парня утром должны были отправить в реабилитационный центр для наркоманов Хэзелден. Что до жены, то Адам, к счастью, был знаком с обвинителем по ее делу. Сторговались на сто часов общественных работ, и прокурор согласился не предавать дело огласке. Футболист заверял Адама, что теперь по гроб жизни ему обязан. Только вечером Адам наконец смог выехать. Целый час добирался до родительского дома на Лонг-Айленде. Молитву в синагоге он уже пропустил, хорошо хоть успел к праздничному ужину. Мать, конечно, будет вне себя. Он и сам был расстроен. Это был единственный день в году, когда он с удовольствием посещал синагогу, замаливал грехи и поминал усопших. Адам не был набожен. Но он любил еврейские праздники и был признателен Рэчел, которая приучала детей соблюдать традиции. Прошлым летом Джекобу справляли бар-мицву, и церемония, когда его сын впервые читал из Торы на иврите, растрогала Адама до слез. Никогда в жизни его так не распирало от гордости. И еще он помнил, что на его бар-мицве его отец тоже прослезился.

Но сегодня никаких трогательных сцен ждать не приходится. Мать будет бушевать из-за того, что он пропустил службу. Она всегда придавала этому большое значение. А то, что он не бросает клиентов в критический момент, для нее ровным счетом ничего не значит. С самого его развода она злилась на младшего сына. Даже сейчас с бывшей снохой она поддерживала намного более тесные отношения, нежели с сыном. Впрочем, Адам всегда подозревал, что мать любит Рэчел больше.

Семейство в полном составе только что вернулось из синагоги и чинно восседало в гостиной. Адам оделся соответственно случаю – в элегантный темно-синий костюм от Бриони, белую, шитую на заказ сорочку и начищенные до блеска ботинки. Любая мать при виде такого сына тут же бы растаяла. Крепкий, ладный, импозантный. В нем чувствовалась восточная кровь. Когда он был помоложе и у матери вдруг случалось хорошее настроение, она говорила что он похож на юного борца за свободу Израиля. В такие минуты она, пожалуй, им даже гордилась. Но в последнее время от нее только и слышно, что он продал душу дьяволу и живет в беспробудном грехе. Все его действия и поступки вызывали ее осуждение – и женщины, с которыми он встречался, и клиенты, чьи интересы представлял, и его поездки в Лас-Вегас – посмотреть бой с участием кого-нибудь из «своих» боксеров или концерт очередного рэпера, тоже из числа клиентов. Мать даже Чарли и Грея называла парой неудачников, которые до сих пор не женились и никогда не женятся, а так и будут путаться с пропащими женщинами. А если уж матери на глаза попадался очередной таблоид с фотографией Адама – будь то с новой подружкой или с кем-то из его звездных клиентов, – она непременно звонила сообщить, что он окончательно опозорил семью. И от сегодняшней встречи он ничего хорошего не ждал.

По мнению матери, невозможно себе представить более тяжкого греха, чем пропустить праздничную службу на Иом-Киппур. И на еврейский Новый год Рош-Ха-Шана он тоже дома не был, занимался в Атлантик-Сити неустойкой, которую должен был выплатить его клиент-музыкант из звезд первой величины. Тот явился на концерт пьяным в стельку и отрубился прямо на сцене. Для его клиентов еврейские праздники ничего не значили, зато им придавала огромное значение его мать. Сейчас, когда он вошел в гостиную, где собралась семья, ее лицо было как каменное изваяние. Адам же из-за пережитой и предстоящей нервотрепки был бледен как полотно. Всякий раз, приезжая домой, он снова чувствовал себя маленьким мальчиком, и это отнюдь не были приятные воспоминания. С самого рождения он по необъяснимой причине был для своих близких источником разочарований.

– Привет, мам, прости, что опоздал. – Он подошел к матери, нагнулся ее поцеловать, но она демонстративно отвернулась. Отец сидел на диване и внимательно изучал свои ботинки. Он слышал, как вошел сын, но даже головы не поднял. Так было всегда. Адам поцеловал мать в макушку и отошел. – Прошу у всех извинения, ничего не мог поделать, пришлось важного клиента выручать. Сын-подросток попался на наркотиках, а его жена чуть за решетку не угодила. – Его извинения ничего не изменили, наоборот, подлили масла в огонь.

– Надо же, на каких людей работает мой сын! – В голосе матери было столько яду, что впору тараканов травить. – Ты можешь собой гордиться. – Опять сплошной сарказм. Адам заметил, как сестра переглянулась с мужем, а брат нахмурился и отвернулся. Он уже чувствовал, что вечер, как это часто бывало, на несколько дней испортит ему настроение.