Моё внимание привлекает звук работающего телевизора. Оглядываясь, я вижу, как проигрываются финальные титры.

— Ты пропустил свое кино.

Зубами он прикусывает мое ушко, просовывая внутрь язык.

— Нет, не пропустил.

21 Глава

Статуя

Солнечные лучи проникают сквозь облака, попадая в спальню. Я жмурюсь, и определенно, не готова вставать. Чувствую движение руки по своему бедру и удивляюсь тому, что тело Нейта находится рядом. У него теплая и мягкая кожа, а его пальцы оставляют после себя дразнящий след желания. Я улыбаюсь от постукивания за окном.

Это дождь?

Разве это дождь вынудил задержаться Нейта в постели этим утром?

Если это так, тогда я должна выяснить, как устроить ему танцы под дождем.

В нежном прикосновении он отводит мои волосы в сторону, и мягкие губы целуют мое плечо. Я прижимаюсь к его телу, сжимаю пальцы и подтягиваю их к своим губам. Его теплые ноги переплетены с моими, а гладкая грудь прилипает к моей спине. Руки Нейта обнимают меня, и мне не хочется сейчас никуда идти или что-либо делать, а хочется заниматься только тем, чем мы заняты прямо сейчас. Его бархатистые губы движутся вверх по моей шее, и с каждым его прикосновением мой пульс разгоняется все быстрее и быстрее, подталкивая меня туда, откуда я не хочу возвращаться.

Туда, где судьбы не существует.

— Доброе утро, — шепчет мне на ухо.

Я поворачиваюсь к нему и обнимаю его за шею.

— Доброе утро. Ты не бегаешь по утрам, когда идет дождь? Боишься, что можешь промокнуть?

Он хохочет, опускаясь ниже для того, чтобы прикусить мою губу.

— Я бегаю всегда. Мне просто не хотелось сегодня вставать.

Ни с того ни с сего, он шлепает меня по попке.

— Ауч, — выкрикиваю я.

— Я собираюсь побегать сегодня вечером, и ты бежишь со мной, всезнайка.

Я стону и думаю, к черту эти танцы под дождем.

— Не могу дождаться. — Закатываю глаза.

— Сарказм меня заводит.

Я всматриваюсь в черты его лица: щетинистый подбородок, скульптурный профиль, точеные скулы, темно-зеленого цвета глаза и взъерошенные в беспорядке, но такие безупречные волосы.

— Думала, я завожу тебя?

Он атакует меня своим голодным ртом.

— Ты. Кажется, я доказал тебе это и не раз.

Не успеваю я и глазом моргнуть, как он оказывается на мне сверху.

Наши взгляды осматривают друг друга, и его ухмылка полна обещаний.

Мне она очень нравится.

Он скользит своими пальцами по моему обнаженному телу, при этом посылая мурашки по моей спине. Желание начинает пульсировать между ногами, и как только он находит мои губы своими, я обнимаю его.

Я пробираюсь пальцами вниз по его мускулистой груди, а затем по выступающим ребрам.

Боже, я обожаю его тело.

Когда его губы следуют вниз по моей шее, звонит его телефон. Нейт тянется к нему, но я хватаю его за руку.

— Пусть звонит.

Нейт смотрит на свой телефон, затем на меня.

— Мне нужно ответить, этот звонок может быть насчет моего отца. — Он садится, и после того как смотрит на входящий вызов, отвечает:

— Алло. — Сонливость в его голосе чертовски сексуальна.

Длительная пауза заставляет меня беспокоиться, поэтому я сажусь прямо и пытаюсь определить по его лицу, отец ли это, но Нейт уже вскакивает с кровати, поворачиваясь ко мне спиной.

— Да, конечно, все в порядке. Я позабочусь об этом.

Возможно, ему звонят из офиса. Его тон отличается, когда он разговаривает со своим отцом или персоналом Саншайн-Виллидж. Пока он продолжает свое общение, я начинаю задумываться, как странно, что я в состоянии различать особую интонацию в его голосе.

Я знаю, когда он не в духе, злой, заведенный, заинтригованный, веселый, самодовольный и даже счастливый.

Связь, которую мы установили во всех смыслах, дала мне возможность понять это, и она пугает меня. С каждым днем приоткрывается всё новая дверь, вместе с которой приоткрывается и мое сердце.

Это приятно.

Это правильно.

Но всё же, это не так.

Я откидываюсь назад на кровать и смотрю на него, на его сексуальную задницу, и даже сейчас, когда поменялось настроение, и отменяется секс, мои бабочки в животе до сих пор трепещет от предвкушения следующего раза.

Это увлечение превратилось в опасную зависимость.

Сложно преодолевать привычки, и это закончится ровно через семь недель.

Но что, если я останусь в Майами, обоснуюсь и стану преподавать в здешнем университете? Закончится ли всё это?

Внезапно в моем сознании, то проклятое облако судьбы, начинает лить дождь. Я не могу распоряжаться своей жизнью. Мой внутренний голос напоминает мне, что моя судьба уже предопределена так же, как и для тех, кто жил до меня.

Может, я смогу быть другой?

Может, когда вернусь домой, я найду способ победить ее, обмануть, избежать и затем вернуться обратно.

Нет, не стоит мне думать подобным образом.

Я смотрю на Нейта, настолько самодостаточного, контролирующего, и мне становится интересно, хотел бы он, чтобы я жила здесь. Когда он поворачивает голову и проводит рукой по своим волосам, я думаю, что нет, наверное, нет. И, кроме того, у него слишком много демонов, которых ему необходимо победить, прежде чем он сможет задуматься о каких-либо отношениях.

Но я могу помочь ему. Могу.

Я знаю, прошлой ночью, в этой самой постели, я говорила себе, что мне нужно избегать и не вмешиваться в его жизнь, но сегодня, в свете дня, мне необходимо помочь ему.

Телефонный звонок заканчивается, и он убирает телефон от уха.

— Мне нужно собираться. Друг нуждается...

— Нейт? — в моих мыслях вращается куча всего, и скорее всего я должна это прекратить, но не могу. — Та статуя, что находится у подножья лестницы, это статуя твоей матери?

Его голова поворачивается в моем направлении:

— Ты уже знаешь об этом, тогда почему спрашиваешь?

— Зачем ты привез ее сюда?

— Какая разница? И что за пятьдесят грёбаных вопросов об этой статуе, в конце концов?

— Я хочу знать, почему ты при виде ее мучаешь себя?

Он прищуривается:

— Ты не знаешь, о чем толкуешь.

Но он не прав. Я знаю. Я видела другие статуи в галерее прошлым вечером, и ни одна из них не вызывала одиночество и отчаяние, как та, что находится внизу.

— Статуя напоминает тебе о ней?

Он сжимает челюсти и направляется в ванную, хлопая дверью.

Я вскакиваю с кровати и иду за ним. Когда поворачиваю ручку двери, то понимаю, что она закрыта.

— Нейт, я не пытаюсь причинить тебе боль. Ты должен это понимать. Я просто хочу помочь.

Включается вода и тишина — это единственный для меня ответ. Я набрасываю на себя одежду и жду. Когда выключается вода, я снова стучу.

— Ты говорил с ней, позволил ей объяснить, почему она ушла? Это могло бы помочь вам добиться какого-то окончательного решения.

Дверь широко распахивается, и Нейт практически натыкается на меня на пути к своей гардеробной.

Я следую за ним.

— Нейт, поговори со мной.

Он надевает боксеры, и когда проскальзывает в них, то позволяет полотенцу упасть. Снимает с вешалки пару слаксов и также натягивает их. Затем выбирает рубашку белого цвета из ряда белых рубашек и надевает ее. Только после того, как Нейт полностью закончил с одеванием, он смотрит на меня.

— Да, на самом деле, это был первый вопрос, который я задал ей, когда она возникла у моей двери, и он также был последним. Ее причина была действительно проста — она была несчастлива, и это заставляло ее чувствовать себя психически неуравновешенной. Та же самая бредовая история, которую ты слышишь каждый день: вышла замуж слишком молодой и не хотела ответственности. Хотя ее история совсем другая, потому как она была трусихой. Она не желала видеть боль на лице моего отца, таким образом, она просто решила уехать. Шторм только помог ей легко исчезнуть. Бл*дь, она даже сказала мне, что позволила всем думать, будто она была мертва, но она нуждалась в деньгах и в работе, поэтому не могла долго оставаться невидимкой. Что касается меня, она считала, что мне будет лучше с моим отцом. — Его гардеробная огромна, но когда Нейт проносится мимо с обувью в руках, словно меня там нет, то помещение не ощущается таким уж большим.

Я кручусь вокруг себя, пока он достает черные носки из ящика шкафа.

Смятые простыни, кажется, его не беспокоят, пока он, сидя на кровати, надевает носки и ботинки. Перед тем как встать с кровати, Нейт наконец-то поднимает на меня свой взгляд. Его глаза полны боли.

— Что? Язык проглотила?

Я сглатываю и пытаюсь сдержать слезы.

— Нет, я просто знаю, каково это, чувствовать себя брошенным. Моя мать была наркоманкой и либо теряла, либо забывала нас с Заком практически везде, куда бы она ни брала нас. Но потом она умерла, и несколько дней мне хотелось, чтобы она все еще была здесь, вот и все. — Мои руки дрожат, и для поддержки я облокачиваюсь на дверной косяк шкафа.

— Я совсем не разделяю эти чувства! Статуя напоминает мне, какой она была на самом деле и почему она ушла. Это разрушает иллюзию о жизни из шоу «Предоставьте это Биверу» (прим. пер. семейное успокоительное шоу), которую я создал в своем воображении, потому что, позволь мне сказать тебе, она никогда не была идеальной домохозяйкой. — Его лицо мрачнеет, а тон пропитан гневом.

— Я понимаю это, Нейт, но может быть, сейчас она изменилась? Люди совершают ошибки, и она желает, чтобы ты был частью ее жизни. Возможно, тебе следует дать ей шанс, если не для нее, так для себя.

Я чувствую, как он с упреком смотрит в мою сторону.

— Сеанс психотерапии окончен. Буду поздно.

Не оглядываясь, он быстро проходит мимо меня и хлопает дверью. Пару мгновений спустя, я слышу, как что-то разбивается.

Мой желудок ухает вниз.