— Не так долго, но он рассказывал о тебе с таким восхищением. — Она неподдельно улыбается.

— Тебе не стоило сюда приходить, и ты знаешь об этом, — говорит Нейт сквозь стиснутые зубы.

Её улыбка исчезает.

— Это было единственным способом связаться с тобой.

Нейт пихает мне ключи от машины.

— Иди.

Я беру их.

— Знаешь что, поехали. Мы оба уйдем.

— Нейт, не уходи.

— Ты та, кто научила меня этому.

— Нейт, это несправедливо. Я объясняла тебе, мне было не хорошо, я была не в себе.

— Зато тебе было довольно хорошо, когда ты начала новую жизнь.

— Это не так.

Он смотрит на меня, кивая по направлению к двери.

— Нет, — говорит она. — Всё хорошо. Я уйду. Но, пожалуйста, Нейт, подумай над моим предложением. Если ты продашь галерею мне, она все еще будет открыта. Если продашь кому-нибудь другому, вероятность этого будет ничтожна. Мое предложение будет честным.

— Мне не нужны твои деньги.

Она опускает взгляд.

— Я знаю. Знаю, что ты ничего не хочешь от меня. Но я не перестану надеяться, что однажды ты поменяешь свое отношение.

После ее комментария образуется тишина.

Она проходит мимо нас и смотрит на меня.

— Зои, мне было очень жаль услышать о твоем брате.

Я крепче сжимаю ключи в своей руке. Мать Нейта открывает дверь, и когда колокольчики звенят вновь, мне хочется закричать. Дверь закрывается, и я поворачиваю голову, в то время как Мариса проходит мимо окна. Она исчезает, как ни в чем не бывало.

Нейт тяжело дышит и, хотя я не смотрю на него, могу себе представить, что его глаза закрыты. Секунды спустя, он поворачивается ко мне и берет меня за руку.

— Поехали.

Прошлое не изменить, не имеет значения, насколько бы тебе хотелось этого. Что бы ни произошло между Нейтом и его матерью, он и его отец не в состоянии этого исправить.

Мне необходимо знать.

У меня была мать, которая забывала своих детей практически везде, где бы она ни находилась. И каждый день я не хотела жить таким образом, но от этого она никогда не менялась.

Мне всегда было интересно, если бы сейчас моя мать находилась рядом со мной, трезвая, остепенившаяся, могла бы я простить ее. Хотелось бы думать, что это так.

Тем не менее, я этого никогда не узнаю.

Звон колокольчиков дает мне возможность отогнать прочь свои мрачные мысли.

Нейт ведет себя тихо и быстрым шагом сворачивает на улицу. После того, как закрывает мою дверцу, он движется к своей стороне машины еще быстрее, будто беспокоится о том, что его мать может последовать за ним.

Я бросаю взгляд на кафе, находящееся прямо напротив меня, и вижу мать Нейта, стоящую прямо за дверью. Она вытирает слезы со своих глаз.

Комок подкатывают к горлу, но я проглатываю его, когда Нейт ударяет своей ступней на педаль газа. Рядом нет машин, поэтому нет необходимости ускоряться. Скорее всего, это рефлекс.

Я увидела в его глазах проблески «бежать без оглядки».

Он обгоняет одну машину за другой.

Я молчу, пока мы не доезжаем до моста, но не могу больше сдерживаться.

Его лицо выражает слишком много боли, и в порыве гнева он крепко сжимает руль, отчего его плечи выглядят скованными. Прямо сейчас он похож на загнанное в клетку дикое животное. Если я ничего не скажу, то понимаю, что он просто высадит меня и уедет.

Я также понимаю, что должна подойти к этому с осторожностью.

— Нейт, — тихонько говорю ему.

Его взгляд вспыхивает.

— Я не могу сейчас разговаривать.

— Нейт, скажи мне, что произошло, когда твоя мать ушла.

Он хлопает по рулю, и я подпрыгиваю.

Я не напугана, просто удивлена.

— Нейт, ты можешь поговорить со мной об этом.

Молчание.

— Она не уезжала, она просто исчезла, — тихо говорит он.

Я едва его слышу.

— Думаешь, что женщина, которую ты только что встретила, приятная леди, заслуживающая второй шанс, не так ли? — Он вновь смотрит на меня, прежде чем переводит свой взгляд на окно.

Медленно и постепенно я начинаю задумываться над вопросом, который он только что задал.

Я начинаю соображать, когда вижу, насколько сейчас он подавлен.

И затем, словно вращающаяся карусель в моей голове, я догадываюсь, почему он никогда не состоял в отношениях с женщиной.

Это как-то связано с тем, что мать покинула его. Это, должно быть, его сломало.

Я смотрю на него.

— Нет, Нейт. Я так не думаю. Я не знаю её настолько хорошо, чтобы так думать о ней. Вопрос в другом: полагаешь, она заслуживает второго шанса?

Автомобиль дергается по дороге в сторону, и он устраивается на аварийной полосе.

Здесь полностью темно, но огни над мостом горят. Несмотря на это, в сумерках всё кажется темным. Нейт выбирается из машины.

Я следую за ним, стараясь не смотреть на океан, находящийся под нами.

— Нейт, вернись в машину.

Он сжимает руками перила и склоняет голову. Затем орет сквозь ветер:

— Нет, она ни черта от меня не заслуживает!

Обнимая его сзади, я кладу ладони на его грудь.

— Давай вернемся в машину и поговорим об этом. Но только не здесь, хорошо?

Он смотрит на меня, кажется, его взгляд потерян в прошлом.

— Никто и никогда не мог представить себе, что ураган «Эндрю» нападет с огромной силой. Никто не был подготовлен. Из школ детей отпустили раньше, и я всё ждал, ждал и ждал, когда мама заберет меня, но она так и не пришла за мной. Отец закрывал галерею, и миссис Мартинес должна была вернуться, чтобы забрать меня. Спустя несколько часов, пришел отец, и когда мы добрались домой, моей матери там не оказалось. Ее машина исчезла так же, как и она сама. Мой отец подал заявление о пропавшем без вести. Он думал, что она погибла. Часть его умерла в тот день. Прошло три месяца, не было никаких вестей ни о ней, ни о ее теле. Отец даже не понимал того, что она обнулила их совместный сберегательный счет. Однажды ночью в дверь постучали, и «человек в костюме» представил официальный судебный документ — заявление о разводе.

Не сдерживая слез, я ахаю, прикрывая рот рукой.

Нейт качает головой.

— Не жалей меня.

— Нейт. Я не жалею тебя. Мое сердце разбито из-за твоего отца и тебя, того маленького мальчика, но это не жалость.

Он вытирает мои слезы, пока пролетают машины, освещая нас фарами.

— Она никогда не возвращалась. Мы никогда о ней ничего не слышали до того времени, когда я вынужден был отвезти своего отца в дом престарелых. Она вернулась в город, с мужем и двумя детьми, желая, чтобы я принимал участие в её жизни.

Всё это время сдерживаю в себе вздох, но обхватываю его лицо своими руками.

— Это, должно быть, было очень тяжело.

Нейт прикрывает глаза и прислоняется своим лбом к моему.

— Она бросила нас, как ненужных собак. Мать не нуждалась в нас. Она разбила сердце моему отцу, разрушила его жизнь. Я не могу принять ее обратно, какие бы отстойные оправдания она не давала. Я просто не могу.

Находящийся во мне преподаватель психологии хочет копнуть глубже и помочь ему поработать над возможным примирением, но женщина во мне, которая заботится о нем и видит, к чему это привело, желает, чтобы она держалась подальше от него, насколько это возможно. Я нежно целую его.

— Я понимаю тебя.

Он притягивает меня к себе и сжимает в объятиях. Просто обнимает меня на мосту, который охватывает два совершенно разных мира, и я чувствую, что у нас тоже есть свой мост, и это мой брат.

— Давай. Мне не стоило здесь останавливаться. Поехали домой.

Мы садимся в машину, и остаток пути едем домой в тишине. Когда входим внутрь, Нейт оборачивается ко мне.

— Не против, если мы просто сделаем поесть и сядем посмотреть телевизор? Мне не хочется сейчас о чем-либо думать.

— На самом деле, это звучит великолепно. Я переоденусь и буду внизу.

Когда добираюсь до своей комнаты, я закрываю дверь и падаю на кровать. Я хочу расспросить его обо всем. Хочу помочь ему. Хочу копнуть глубже, чтобы обнажить его боль.

Но я не должна.

Я не могу.

Мне нужно вернуться к единственной мысли, о которой я должна думать прямо сейчас — к летней интрижке. Я не могу участвовать во всем этом. Он втягивает меня, и чем больше я ему позволяю, тем труднее мне будет выйти из этого. Я не могу изменить Нейта, так же, как он не может изменить меня. Но проблема в том, что сейчас я понимаю его. Он больше не тот парень, с которым я хочу заниматься сексом, а парень, который защищает себя единственным проверенным способом.

Я это понимаю.

И делаю то же самое.

Мольберт, альбомы для рисования и краски, которые я принесла сегодня утром из лодочного сарая Зака, покоятся в углу — это моя версия вафельницы Нейта.

Я смотрю на эти вещи, и внутренний голос шепчет мне на ухо «Помни о своей судьбе».

Будто я могу забыть.

Я переодеваюсь в шорты для бега и футболку, которую купила на прошлых выходных, но ни разу еще не надевала. Как оказалось, Нейт также не хотел вылезать из кровати утром, несмотря на то, что не сон являлся этому главной причиной, а только секс.

Правильно, Зои, думай о сексе.

Я продолжаю повторять это себе.

Не копай слишком глубоко, иначе откроется еще одна истина.

Мой путь вниз по лестнице освещает свет, исходящий из кухни. Нейт сидит в гостиной в темноте на диване, с лимонадом и двумя тарелками еды, положив ноги на журнальный столик.

Я пытаюсь смахнуть их со стола.

— Повтор «Во все тяжкие», обожаю этот сериал.

— Бывший учитель прибегает к криминальной жизни и привлекает своего бывшего студента, и ты обожаешь этот фильм — просто классика.

Я пожимаю плечами и решаю перешагнуть через его вытянутые ноги.

— Не суди.

Он хватает меня за руку, притягивая к себе, и неожиданно целует меня.