Рози действительно всё сложила для него. Это является довольно милым, будто Нейт беспомощный. Но я знаю, что это не так.
— Оливер не должен был рассказывать тебе о чем-либо, что имеет к этому отношение. — Я слышу его раздраженный выдох, как раз когда он мнет бумагу, чтобы избавить буханку хлеба от обертки. После того, как он закончил, кладет багет на разделочную доску и поворачивается ко мне. — Я знаю одно, что за каждым прозвищем скрывается множество безымянных лиц. Хозяйка не просто женщина, которую ты видела сегодня вечером, есть и другие, которые выполняют ту же самую роль, как она. Также существуют Дворецкий, Бармен, Девушка с Сигарой — все они одинаковые, все эти должности выполняет больше, чем один сотрудник, и «Особняк» нанимает их всех. Кроме того, есть должности, которые можно получить, заключив контракт.
— Контракта?
— Да, эти люди оформляют свои собственные договора с клиентами и платят сбор в «Особняк».
Он поворачивается обратно к багету и разрезает его на половинки около восьми дюймов в длину.
— И Художник мог быть одним из тех, кто заключал контракт? Им разрешается доступ в клуб в обмен на их сбор?
— Я так полагаю. — Он разрезает каждый кусок посередине. Кажется, его руки немного дрожат.
Я запрыгиваю на стол, чтобы успокоить свои дрожащие ноги.
— Какие другие профессии допускаются в... обслуживании потребности клиентов?
Нейт вновь открывает холодильник и на этот раз достает банку с солеными огурцами, желтую бутылку с французской горчицей и пачку масла. Когда он все это укладывает на стол позади меня, переводит на меня свой взгляд.
— Я знаю, что существует Фотограф, Массажист, Парикмахер, Стилист.
— Ты знаком с кем-нибудь, кто, возможно, знает, чем он занимался?
— Послушай, Зои, я действительно не в настроении это обсуждать. Я сказал, что разберусь. Давай сменим тему.
В то время как он покрывает каждый кусочек хлеба горчицей, единственный звук в комнате — это шум ее выдавливания из желтой бутылки. Когда Нейт ставит пластиковую бутылку на стол и начинает открывать крышку банки с маринованными огурцами, я накрываю его руку своей.
— Нейт, пожалуйста, расскажи мне. Я просто хочу понять, чем занимался мой брат, чтобы заработать такие деньги.
Рывком, он одергивает свою руку и пристально смотрит на меня.
— Разве не это ты выясняла сегодня вечером? Что ещё тебе нужно знать?
— Всё. Всё, что угодно. Это может не иметь для тебя смысла, но я хочу понять гораздо больше. Я хочу знать, к чему он был причастен. Как он ввязался в это. С кем работал. Что именно делал.
— Господи, Зои, я думаю, что ты достаточно умна для того, чтобы не обсуждать это подробно. — Он опускает свой взгляд и распределяет огурцы поверх горчицы до тех пор, пока ее практически не видно.
— Я не говорю о сексе. Я говорю насчет остального.
До того, как он отвечает, звонит его телефон. Нейт вытирает руки полотенцем и вытаскивает телефон из кармана.
— Дай мне минутку. Мне нужно ответить.
— Да, конечно. — Я спрыгиваю со стола.
— Алло, всё хорошо? — спрашивает он и идет по коридору в сторону своего кабинета.
Я прислушиваюсь, несмотря на то, что не должна.
— Да, кое-что стряслось, и я не смог приехать сегодня.
Пауза.
— Скажи ему, мне жаль, что я не позвонил.
Вздох.
— Конечно же.
Ещё пауза.
— Эй, пап, со мной всё хорошо. Нет, погода отличная, я не из-за этого не приехал. У меня появилось дело, о котором нужно было позаботиться.
Ещё один вздох.
— Слушай, может, я утром принесу тебе кубинский сэндвич, приготовленный Рози? Ты можешь попросить, чтобы сиделки разогрели его для тебя на ланч.
Слышится постоянный шум, как будто он постукивает пяткой по стене.
— Да, обещаю, что позвоню в следующий раз.
Еще больше шума.
— Спокойной ночи, отец.
Ещё одна пауза.
— Да, я тоже люблю тебя.
Нейт возвращается на кухню несколько минут спустя, пока я нарезаю другой ломоть багета.
Он вопросительно на меня смотрит.
— Извини, я не хотела подслушивать, но слышала, как ты сказал, что принесешь своему отцу сэндвич.
Он пожимает плечами и кивает, чтобы я пододвинулась.
— Спасибо. Не беспокойся об этом.
— Рози рассказывала мне, что твой отец жил здесь до того, как попал в дом престарелых.
Нейт быстрее начинает дорезать хлеб.
— Он жил здесь. На протяжении нескольких лет. Но в последнее время я понял, что не смогу заботиться о нем. Он нуждается в круглосуточной опеке. Я понимал, что его болезнь Альцгеймера начала сказываться на нем, и он больше не мог здесь оставаться — это было небезопасно для него. Я вынужден был найти место, где он мог бы находиться под присмотром.
— Мне так жаль.
Нейт открывает контейнер со швейцарским сыром и кладет кусочки поверх солений.
— Дерьмо случается. Но он действительно находится в хорошем месте. Иногда, когда я появляюсь там, он понятия не имеет, кто я такой. Но в большинстве случаев, например, как сегодня, рассчитывает на мой визит.
Печаль в его голосе повествует мне о том, о чём словами невозможно передать. И меня поражает чувство вины. Причина, по которой он не смог увидеться с отцом, — я.
— Мне жаль, что ты не увиделся с ним сегодня.
— Я поеду завтра утром.
— И мне добавь, — говорю я, прежде чем он закрывает контейнер с сыром.
Он поднимает взгляд и ухмыляется.
— Ты любишь сыр?
Я киваю.
— Шоколад и сыр — моя любимая еда. На самом деле, я думаю, что сыр и шоколад должны входить в отдельные группы питания.
Он скатывает кусочек сыра и протягивает к моему рту. Я открываю рот для того, чтобы он покормил меня, и тот самый знакомый голод появляется незамедлительно.
— Я не уверен, что в шоколаде имеются питательные вещества, — шутит он.
Я ахаю в притворном ужасе.
— Да будет тебе известно, что в черном шоколаде полно минералов, а также растворимой клетчатки.
Он очень долго смотрит и затем хватает меня и врезается своими губами в мои. Это такой неожиданный ход. И Нейт отстраняется от меня, пристально смотря на мои распухшие губы.
— Если ты будешь проводить лето в Майами, я хочу, чтобы ты оставалась здесь и спала со мной в моей постели.
Мою кожу покалывает крошечная дрожь.
Он отпускает и смотрит на меня, как будто ждет ответа.
Я и не думала, что должна была дать на это ответ, но произношу:
— Да, конечно, если ты уверен в том, что хочешь этого.
Он возвращается к сэндвичам и начинает складывать пополам ломтики ветчины и выкладывать их на другую сторону хлеба.
— Да, уверен.
Я жду, когда он повернется и встретиться со мной взглядом, но он сфокусирован на том, чтобы закончить начатое дело.
— Могу я когда-нибудь навестить твоего отца? Зак много про него рассказывал. Он говорил, твой отец очень помог ему, когда брат впервые оказался в Майами.
Поверх ветчины Нейт кладет ломтики свинины, которые меньше чем ветчина, и затем накрывает второй половинкой хлеба.
— Да, думаю, он был бы этому рад. — Я чувствую в его голосе улыбку, даже при том, что он так и не взглянул на меня. Вместо этого, он включает вафельницу и срезает стеком масло тонким слоем.
— Что насчет твоей матери?
На этот раз он резко оборачивается и смотрит на меня.
— А что насчет нее?
— Она помогает с отцом?
Он опускает взгляд и намазывает слоями масло поверх багета и затем указывает на выдвижной ящик возле меня.
— Ты не могла бы это завернуть для меня?
— Конечно. — Я открываю выдвижной ящик и достаю пленочную обертку.
— Нет, используй фольгу.
— Ох, прости. — Я тянусь за «Рэйнольдс Рэп».
— Так прижимать легче.
Я киваю, хотя он и не смотрит на меня.
Пару мгновений спустя, Нейт говорит:
— Она ушла от нас, когда мне было семь лет.
Я прекращаю заворачивать сэндвич.
— Мне очень жаль. Я не знала.
— Не стоит. — Я тянусь к нему и чувствую слишком много печали в его голосе. Он пожимает плечами и в неудачном порыве отталкивает мою руку, расположенную на его руке, чтобы положить сэндвичи в вафельницу. Как только они оказываются там, он с грохотом опускает крышку и нажимает на неё. Я, должно быть, уставилась на заляпанный металл, потому что, как только он поднимает голову, говорит: — Мой отец постоянно использовал эту вафельницу, чтобы надавливать на сэндвичи, которые он готовил для нас после того, как она ушла. Я знаю, что кажусь черствым по отношению к своей матери, но то, что она сделала, то, как она ушла, было непростительно.
Появляются деликатесы с хрустящей золотисто-коричневой корочкой, Нейт поднимает крышку и быстро извлекает сэндвичи. Он раскладывает их на тарелки и разрезает каждый по диагонали.
Я откладываю завернутый сэндвич и просто смотрю.
— Выглядят аппетитно.
Он кивает по направлению к холодильнику.
— Положи этот туда и захвати нам немного воды.
В его движениях есть что-то такое, что вызывает желание целовать его каждый раз. Так или иначе, мне удается подавить это желание, пока Нейт прогуливается по гостиной, заходит за раздвижную стеклянную дверь и присаживается за стеклянный столик на веранде, покрытую крышей. Но как только он ставит тарелки и кладет салфетки на стол, я больше не в состоянии этого терпеть.
Когда он вытаскивает для меня стул, я обнимаю его и прижимаюсь своими губами к его рту. Вкус его губ, ощущение его языка, как он кусает мою нижнюю губу, перед тем, как прекращает поцелуй — всё, что я знаю о его губах, уже является таким знакомым, и я наслаждаюсь самой мыслью о том, что вот так проведу ещё два месяца.
Он, как по заказу, покусывает мою губу, прежде чем отстраняется.
— Нам лучше съесть их, пока они ещё горячие. — Он указывает своим подбородком на стол, и жажда, желанию и потребность — всё это кажется подавляющим.
"Клуб 27 (ЛП)" отзывы
Отзывы читателей о книге "Клуб 27 (ЛП)". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Клуб 27 (ЛП)" друзьям в соцсетях.