– А какой это клуб? – насторожилась Василиса.

– О! Это небольшой кораблик! Там не профессионально играют в карты, так только – легкое безоблачное развлечение достойных граждан! Ну? Все будет просто! Я вас представлю как свою тетю… как подругу! А вы… сначала отдохнете, а уже потом, когда господа разойдутся – кто в бильярд играть, а кто в карты, вот тогда-а…

– А на суше нельзя? – швыркнула носом Василиса, смутно подозревая, что после ее фокусов достойные граждане могут запросто вышвырнуть ее за борт.

– Да ну что вы! На суше – это еще только в следующую пятницу будет, а мы с вами… Ну? Я вас убедил?

– Почти… – облизала губы Василиса. – Только уговор – завтра съездим в город купить мне подходящее платье!

– Всенепременно! Вы будете королевой! – сложил ручки под грудью Ушатов.

– И еще… – засопела Василиса и строго посмотрела на Никиту Антоновича. – Вы за стол не садитесь ни при каких обстоятельствах, ясно?

– Хорошо… – и Ушатов мечтательно поднял глаза к небу. – Я себе представляю, что завтра будет!

* * *

Утром Люся встала пораньше и решила совершенно определенно – она сегодня же уедет домой! Да! Она не собирается становиться прототипом героини какой-то там книжонки! Нет, ну как же она так попалась?! Как она могла поверить?!

– Малыш, пойдем гулять, – позвала Люся.

Пес весело крутился возле ног хозяйки, старательно показывая, что он ужас до чего хочет прогуляться. А по грядкам бегал вовсе даже и не он, а… да вон – Финли и носился! И это именно у него такие огромные лапы, что все цветочки вывернули!

– Люся, ты только быстренько давай, ага? – вынырнула из кухни Маша. – А то я оладьи завела, к твоему приходу уже целая тарелка будет.

– Нет, Маша, не буду я твои оладьи есть, – сжала губы Люся. – Я и вообще… ссориться с тобой хотела. Но тебе вчера некогда было – ты спала, а сегодня у меня времени нет – я уезжаю.

– Ого! – вытаращилась подруга и села напротив Люси. – А по какому поводу будем ссориться?

– По такому! – Принципиально смотрела в окно госпожа Петухова. – Некогда мне объяснять… Малыш сейчас всю кухню разнесет – вон как скачет…

– Ага… ну тогда я подожду, ты придешь, поешь, потом поссоримся. Только ты недолго давай.

Люся постаралась недолго. Сегодня она себя заставила прогулять Малыша совсем в другой стороне, чтобы не встретиться с Егором Львовичем. Малыш – он, конечно, сразу и направился по знакомому пути, да и сама Люся по привычке туда пошагала, но, очнувшись на полпути, она поняла, что еще не готова к встрече с обидчиком. А вдруг он ее поджидает? Он ведь уже хорошо изучил их с Малышом режим. Хорошо бы, если бы поджидал… а она не придет! И пусть не думает себе! Дружить он с ней собрался! Так бы сразу и говорил – предлагаю вам дружбу и сердце! Да, в общем-то, если сердце, то можно и без дружбы… нет, она опять о чем-то о другом… И что ж она так съезжает все время на это самое другое? Нет, вроде бы все ничего, но как вспомнит его глаза, как он смотрит… Да на фига ж ей такой друг нужен? Лучше уж совсем его не видеть!

Люся вышла на незнакомую полянку недалеко от дачного поселка, уселась прямо на траву и… стала горевать. Рядом бегал Малыш, его уши то и дело смешно взлетали над здоровенной башкой, точно птички, у него не было никакого горя… А под Люсей была сырая трава, полянку окружал лес, небо было каким-то безрадостным, да и на душе было как-то все… безнадежно… и сама собой вырвалась грустная, печальная песня. Песня была обычной – не плясовой, конечно, но и слез не вызывала. Но это пока ее не начала петь Людмила Ефимовна. Люся так нудно тянула каждую строчку, так выла каждую нотку, что не удержалась, начала всхлипывать:

– Жи-и-и-ить без любви-и-и-и-и… быть мо-о-о-о-оже-е-е-ет про-о-о-о-сто-о-о-о-о-о-о…Но как?! – это слово Люся рявкнула со всем сердцем и остановилась, чтобы усилить эффект, и только потом опять прилежно заныла: – На све-е-е-е-ете-е-е-е-е бе-е-е-ез лю-ю-ю-ю-бви-и-и-и-и прожи-и-и-и-ить?! Ля-ля-ля-ля-ля…

Она уже даже спела проигрыш, который должен быть отыграть оркестр, когда позади нее вдруг раздался голос:

– А вот здесь, уважаемая Люся, вы сфальшивили. Здесь фа идет, а вы фа-диез тянете. Здесь так надо – ля-ля-ля-а-а-а… и побыстрее, что ж вы, как кота за хвост, в самом-то деле!

Рядом с ней, тоже прямо на голой земле, восседал Егор Львович и, дирижируя травиной, старательно выводил:

– Ля-ля-ля-ля-а-а…

– Вы что… издеваетесь? – вмиг осипла Люся. От стыда она не знала куда деваться, а этот… писатель… местного разлива, этот… этот… дружок, этот… Егор Львович еще и учил ее, как нужно правильно петь! Да она! Она и не пела вовсе! Это и не она! Это душа ее так выла! Скулила, можно сказать! Мучилась! А он! Фа ему не понравилась! Люся повернулась к нему, сидеть криво было неудобно, но ничего! Она потерпит! Она уперла руки в бока и прищурила глаза. – А с чего вы взяли, что там… что там вообще есть… нота фа?!

Егор Львович дернул бровью и утвердительно кивнул головой:

– Я вас уверяю – в этой песне нота фа есть!

– Там нет этой ноты!!! Там только… там только фа-диез! – засопела Люся, уже сама понимая, что несет откровенную чушь. – Вы вообще откуда ноты знаете?!

Егор Львович не собирался сдаваться. Вообще-то он специально поджидал Люсю возле дома с раннего утра, он так хотел сказать ей что-то приятное, он вчера всю ночь ворочался – уснуть не мог, так ему было нехорошо от их непонятной ссоры. Он даже чуть не пропустил их с Малышом – ждал на прежней тропинке, и только потом догадался подойти ближе к их дому, и едва успел – они уже заворачивали за угол. Он столько всего хотел сказать, но… вот услышал это фальшивое пение и… На самом деле сфальшивила Люся самую малость, другой даже не заметил бы. Но только не Егор Львович! У него бы идеальный слух!

– Это я откуда ноты знаю?! – чуть не захлебнулся негодованием Егор Львович. – Да я! Я закончил музыкальное училище с красным дипломом! По классу скрипки!

– Ха! А я закончила четыре класса музыкальной школы! Причем самых главных! И по классу аккордеона, а не какой-то там… скрипки!.. И… и работаю по профессии! – гордо выпрямилась Люся. – Я на свадьбах играю, ясно вам?!

Тут Егор Львович вдруг округлил глаза:

– На свадьбах?! А на юбилеях можете?

– Ну… если порепетировать… – задумалась на секундочку Люся и снова взорвалась: – Да какая разница, на чем?! Могу! Я профессионал широкого профиля!

– Тогда… – Егор Львович быстренько сменил тон, и у него даже глаза загорелись по-другому, – тогда… Вы встаньте, Люся, курточку вот подстелю… садитесь… Вы понимаете, какое дело, тут в деревне на следующей неделе отмечается юбилей – пятьдесят лет Дому культуры без ремонта. И меня попросили выступить с тремя номерами. Ну у них там со сценарием беда, совсем культуры не хватает, один хор механизаторов, да и то на него надежды никакой. Напьются мужики, как пить дать. Конечно, выступит хор старушек, только и там… одна бабуся к дочери уехала, другая оглохла не ко времени, третья грыжу поехала лечить, в общем – люди пожилые, сами понимаете. Да еще и… там получилась пикантная ситуация: остались только четыре бабушки, из них две – жены одного старичка, а две другие – их подруги. Ну вот они все никак не могут общий язык найти, разругаться могут из-за ерунды. Если у кого-нибудь наряд красивее будет или кто-то не так глянет, прямо на сцене друг другу в платки вцепятся. Так что… выручать надо культуру. Поэтому меня и пригласили, а если еще и вы мои номера украсите! Вы должны выступить! Настоящий музыкант не может оставаться в стороне!

Люся все еще обижалась на него, однако ж и выступить ее призывал долг.

– Я не могу, – все же начала было она. – У меня нет с собой инструмента. А мне надо… порепетировать, пальцы подготовить! Нет, я совершенно не готова.

– Юбилей будет только через неделю, и поверьте – таких маленьких погрешностей там никто не заметит, а мы…

– У меня нет погрешностей! Это я… я тут случайно петуха пустила на одну диезину, а играю я виртуозно!

– Так вот и сыграйте! – поймал ее на слове Егор Львович. – У Прасковьи Александровны, директора Дома культуры, есть совершенно замечательный аккордеон. Они сыну покупали, думали, играть будет, а он играет, но только в футбол. Так что они его вам передадут на временное пользование. С радостью!

– Могу себе представить, что там за инструмент… – все еще вредничала Люся. Она не могла так легко простить Егора, а тот просто не давал передохнуть, так и наседал с этим юбилеем. – Там от него уж не осталось ничего, наверное…

– Если вы настоящий музыкант… – подначивал Егор Львович. – Паганини, как вы помните, играл на одной струне!

– А мне теперь надо на одной клавише, да? – возмутилась Люся. – Я не знаю никакой Прасковьи Александровны! Как я у нее просить буду?

– Я сам! Я сам попрошу! Сегодня же! – с готовностью предложил Егор Львович. – Да чего там, я сейчас к ней и заеду! А вы… вы уж потрудитесь сегодня же ко мне на репетицию! В шесть вечера! И, я бы попросил, без опоздания!

– Нахал какой… – покачала головой Люся. – Да я даже на свадьбы раньше родителей прихожу! Опоздания!

Она поднялась с его куртки и уже направилась было домой, но… Егор Львович потянул ее за руку, усаживая рядом с собой:

– Люся, а вы знаете такой романс? Сейчас… как же там… Я не все слова помню… я их совсем не помню… как же… Белой акации гроздья души-истые неповторимы, как юность моя-а-а…

А у него оказался великолепный голос! И романс этот Люся очень любила. Она даже на свадьбах его никогда не играла, а только для себя берегла… и почему-то всегда под него грустила. Вот дура-то! И чего она сегодня про тот большак пела?! Надо была этот романс петь! Пусть бы подслушивал.

– Боже, какими мы были наивными… как же мы молоды были тогда… – подхватила Люся высоким первым голосом.