Было еще темно, когда Магдален проснулась. Гай продолжал посапывать и не шелохнулся, когда она соскользнула с постели и подбежала к окну. В темном квадрате рассвет был едва различим, и ни одного звука не доносилось из замка и гарнизона. Она рассчитывала, что утренний колокол еще не пробил следующую половину часа. Это означало, что она выиграла и они поедут на соколиную охоту вдоль берега реки.

Магдален зажгла свечу от уголька, бросила в камин еще немного веточек, затем на цыпочках вернулась к кровати и легонько встряхнула за плечо спящего Гая.

— Милорд! Милорд! Я проснулась до срока, и мы поедем на соколиную охоту!

Гай открыл один глаз и увидел свечу, которую она держала над ним.

— Вернись в постель, — проговорил сонно он.

— Нет. Ты обещал, что если я проснусь до рассвета, мы поедем. И я проснулась.

Гай открыл другой глаз и против своей воли признал, что Магдален говорит правду.

— Вернись в постель, — тем не менее повторил он.

Магдален с нетерпением топнула ногой.

— Нет, если я это сделаю, то ты знаешь, что произойдет, а когда утренний колокол ударит, ты скажешь, что я опоздала.

— Один только поцелуй, — сказал Гай.

Магдален тряхнула головой.

— Нет, за этим последует и другой. Вставай, пожалуйста. Гай. Я так хочу поехать! Ты запер меня в замке на целую неделю, а сам уехал, и потом ты обещал.

В ее глазах красноречиво светились нетерпение и вызов, а губы слегка приоткрылись от неудовольствия. Стремительным рывком Гай настиг ее, обнял за талию и резко притянул к себе.

— Попалась! Теперь я получу этот поцелуй, моя радость! Целая неделя лишений стала для меня настоящим адом!

— Но ты обещал, и теперь будешь клятвопреступником, — запротестовала Она, стремясь высвободиться из его объятий. Но он крепко ее держал. — Вы бесчестный отступник, милорд!

— Нет, — он еще ближе притянул ее к себе. — Мы поедем, как только я получу мой поцелуй.

Магдален вздохнула и покорилась, ее тело обмякло, губы стали податливыми, язык слегка двигался. Она соблазнительно изгибалась под его ласкающими руками, которые гладили, вновь делали открытия, как будто у него были глаза на кончиках пальцев. Но когда его колено подалось вверх, отводя ее бедро в сторону, она прогнулась и произнесла с игриво протестующим смешком:

— Я же знала, что ты не удовлетворишься поцелуем.

— Ах, так Вы отказываете в вашей благосклонности, не так ли, моя сеньора? — с угрожающим рычанием он прыгнул на нее, но она соскользнула с кровати. — Вернись!

— Нет, — она игриво отпрянула от него. — Я поеду на соколиную охоту. Ты должен ехать со мной, если не хочешь быть клятвопреступником.

Гай смотрел на нее с вожделением и удовольствием: ее грудь прерывисто вздымалась, выдавая напряжение и решимость, ее волосы, темные и пышные, рассыпались по плечам, оттеняя кремовую белизну кожи, на которой красные, гладкие губы казались бутоном только что срезанной розы; ее горящие решимостью глаза, хотя и строгие, не могли полностью скрыть искру возбуждения от поцелуя и ласки.

Он отбросил одеяло и встал.

— Если ты не подойдешь ко мне, тогда я сам подойду к тебе.

— Нет! Нет! Гай, ты обещал.

Смеясь, она отпрянула, прячась за кедровый сундук. Гай, обнаженный, прекрасный, как Аполлон, гордо шел за ней по комнате, наслаждаясь ее безудержным стремлением спрятаться и, наконец, настиг ее в дальнем углу комнаты. Она оказалась прижатой к стене и ощутила покалывания в голой спине от висевшего на стене ковра.

— Теперь, — сказал он, скрестив руки на груди, — что ты станешь делать?

Магдален склонила голову на бок, казалось, для того, чтобы лучше обдумать положение.

— Я хотела бы ехать на соколиную охоту, милорд, — произнесла она смеясь.

Гай задумчиво почесал в затылке.

— Что-то я не понял! Итак, спрашиваю еще раз: что ты намерена делать?

Игривый отблеск появился в ее глазах; она продолжала смотреть на него, склонив голову на бок.

— Едем на соколиную охоту, господин? — предложила она вновь, явно забавляясь этой игрой.

— Боже мой! Да ты упрямая маленькая гордячка! Позвольте сказать вам, мадам, что не будет никакой соколиной охоты, до тех пор, пока вы не поцелуете меня.

— О! — с еще насмешливым огоньком в глазах, Магдален стала на носки и обвила руками его шею, прижавшись к нему всем телом.

— Так?

— Это уже лучше…

Она не дала ему договорить: ее язык проскользнул между его губ, с нежной быстрой лаской увлажнил уголок его рта. Ее грудь жарко прильнула к нему и Магдален подняла одно свое колено, призывно поглаживая внутреннюю часть его бедра.

— Так ты хочешь? — повторила она, задыхающимся от страсти голосом, подняв колено еще выше.

Гай не ответил, его руки скользнули по ее спине, потом слегка обхватили ее бедра. Ее поднятое колено продолжало дразнящее давление между его бедрами. Ее соски горячо вдавливались в его кожу, а она ощущала легкую волнистость волос на его груди.

— Соколиная охота может подождать, может или нет? — подразнил ее Гай, нажимая на ее грудь, проводя круги до тех пор, пока она не поняла, что умрет от желания. Ее голова откинулась назад с полной отрешенностью, а тело рванулось к нему, стремясь слиться воедино.

— Святые небеса, но ты, дорогая, создана для любви, — прошептал Гай.

Он смотрел вниз на ее запрокинутое лицо, покрывшееся румянцем ожидания, большие серые глаза, глубокие омуты страсти, на теплые, полуоткрытые красные губы. Это было лицо зрелой женщины, которая знала силу своих чар, знала, что предложить, чтобы быть принятой, не стесняясь выражать свои желания и могла удовлетворить желания своего партнера.

Она обвила руками его шею, снова поднявшись на носки, и тогда его горячий язык овладел теплой и сладкой пещерой ее рта, а грубость его небритого подбородка мягко терла ее щеку. Магдален с восторгом вдохнула его особый аромат, аромат ветра и солнца, смешанный с запахом лаванды, рассыпанной среди его рубашек в бельевом прессе. Когда Гай поднял ее, не отрывая своего рта, она обхватила его ногами, прилипнув, как моллюск, так он ее и понес к кровати.

Она расслабила руки, когда он наклонился, чтобы положить ее на высокий матрас, набитый перьями. Гай замер, глядя на нее голодными глазами, замечая каждую линию и прекрасную наготу ее тела. Светотень от горящей свечи сделала изгибы ее тела более четкими и ясными.

Ее взгляд тоже блуждал по его телу, возвышавшемуся над ней, большому и сильному, мускульной машине для боя, которая сейчас станет источником наслаждения для них обоих. Высвободив руку, она ухватила пульсирующий орган наслаждения, чувствуя в своей ладони теплое биение, и удивительная слабость заполнила все ее существо.

— Ты мне нужна, — слабо прошептал Гай.

Выпрямившись, она встала на колени на кровати, держа голову так, чтобы подставить ему свой рот, следя за каждым его вздохом страсти и движением губ, языка и пальцев. Она почувствовала его руки на своей склоненной голове, пальцы, конвульсивно сплетенные на волосах, ощутила его дыхание, быстрое и прерывистое. Когда она обхватила руками его ягодицы, ее пальцы наткнулись на твердые, сильные мускулы. Верховая езда превратила их в твердую пружину. Гай… не мог больше терпеть, он быстро положил ее на спину.

Она смотрела вверх, как будто в глаза кого-то постороннего — глубокие, темно-синие, как океан замкнувшейся в себе страсти. Магдален знала, что настало время удовлетворить и свое собственное желание, поскольку мужчина потерялся в полном ощущений водовороте ее тела. И она была счастлива от мысли, что это ее тело произвело в нем такую бурю.

Став на колени, он раздвинул ее бедра пошире, чтобы вошла его раздавшаяся плоть. Магдален услышала свой жалобный вздох, когда ее бедра раскрылись до отказа. Он давил все глубже и, казалось, достиг ее сути. С каждым порывом, он действовал более жестко. Его голова была откинута назад, глаза закрыты. Сдерживая его от порыва к порыву, она стремилась достичь собственного удовлетворения, чувственная вспышка разбила ее тело, и крик Магдален огласил комнату. Мгновением позже к нему присоединился крик Гая.

Прошла вечность, прежде чем он тяжело навалился на ее грудь, а мягкое прикосновение его губ к ее затылку вернуло Магдален ясность рассудка. Она медленно и ласково провела рукой по его спине, по всей длине мускулов. Гай поднял голову и поцеловал ее в губы.

— Очаровательница, — сказал он мягко. — Ты привела меня в мир. До этого я там не был.

— Я привела туда нас обоих, — ответила она, и в ее голосе прозвучала такая гордость, что Гай рассмеялся.

— Я знаю, что ты умеешь это делать, любовь моя.

— А теперь мы можем ехать на соколиную охоту, — заявила она, усевшись и вернув себе былую силу. — Я знаю, сейчас поздновато, но это не моя вина.

— Я-то думал, что мы оба хотели этого, — передразнил он, проводя своей рукой по ее бедру.

— Если бы не твои необузданные желания, мы бы уже уехали довольно далеко!

Магдален бросилась на него с пронзительным криком, а он со смехом защищался, потом перевернул ее на спину и уселся на нее верхом.

— Мир, или я начну все сначала и тогда мы никогда не поедем на соколиную охоту?

— Но не я начала это, — запротестовала она, извиваясь и делая безуспешные попытки вырваться. — Я же сказала, что ты бесчестный клятвопреступник!

— О, неправда! — он отпустил ее и сел.

Она тут же соскочила с кровати и побежала за платьем.

Через минуту Магдален была уже одета.

Посмеиваясь, Гай взял ручной колокольчик, чтобы позвать слуг.

— Ладно, будь на птичьем дворе через полчаса. У меня много работы сегодня и мало времени для развлечений, так что поспеши, моя радость!

Магдален быстро убежала, зная, что Гай на самом деле очень занят. Но ей так хотелось посмотреть утренние полеты соколов на берегу реки! Гай вернулся только вчера вечером. Он отсутствовал целую неделю: Гай объезжал владения Бресс и посетил три другие вассальные замка, выступая посредником в ссорах и разбирая жалобы, верша суд и инспектируя оборонительные приготовления. За его отсутствие накопилось множество домашних дел.