Глаза ее вновь поймали взгляд де Жерве, и снова он увидел в них призыв и надежду, но тотчас же потупил взор, пораженный ее настойчивостью. На мгновение он почувствовал, что под одеялом, в двух шагах от него, скрыты волшебные изгибы женского тела, и его охватило волнение. До него вдруг дошло, что то полудетское признание и сегодняшний взгляд — звенья одной цепи и что его начинает затягивать водоворот, в котором сливались воедино страсть и смертельная опасность.
Не эта ли сила притягивала когда-то Джона Гонтского к Изольде де Боргар? Многих погубил этот водоворот, и лишь случайно избежал смерти герцог Ланкастерский. Гай де Жерве знал многих юношей, изнемогающих от любви к дочери Изольды, и многих мужчин, чьи глаза горели похотью в ее присутствии. И еще он знал, что Магдален совершенно околдовала мужа с той минуты, как он лег с ней в постель. Гая занимала мысль о том, ведает ли сама Магдален о той силе, которая досталась ей в наследство от матери? Едва ли. Пока — едва ли.
Джон Гонтский, ставший невольным свидетелем их немого диалога, стоял как вкопанный — и память о прошлом захлестнула его. Ему без слов было более чем понятно то, что происходило между его дочерью и Гаем. Он и сам пережил нечто подобное когда-то, и потому отчетливо представлял, на краю какой пропасти они оказались. Но Ланкастер на то был Ланкастером, чтобы не забивать себе голову подобными глупостями. Его не касалось, станет ли его дочь, Магдален де Бресс, падшей женщиной, а Гай де Жерве — ее любовником… Пусть она и его дочь, на деле это никак не отразится, а потому он умывает руки.
Минутная слабость не на шутку рассердила Ланкастера: еще никогда его далеко идущие планы не находились под такой угрозой, а он предается воспоминаниям и сентиментальным размышлениям. Резко повернувшись и отойдя от кровати, он разрушил оцепенение, овладевшее всеми.
— Итак, готовьтесь к отъезду, миледи! Вы будете путешествовать с пышностью, соответствующей вашему титулу. Ваши служанки поедут с вами. С лордом де Жерве дополнительно отправится отряд из пятидесяти копьеносцев и двухсот всадников.
Пятьдесят копьеносцев, и по двое слуг на каждого — итого сто пятьдесят человек! Для обычного эскорта знатной леди — что-то многовато! Магдален заволновалась: значит, их поездка во Францию будет опасной? Разумеется, перемирия между Англией и Францией всегда были недолгими и непрочными, но тем не менее о войне пока что речи не шло. Единственное предположение у Магдален сводилось к тому, что герцог хочет занять в этом походе побольше рыцарей и оруженосцев, которые в противном случае разбегутся и начнут грабить и разорять мирных жителей английского королевства просто от безделия.
Когда дверь за Ланкастером и де Жерве закрылась, Магдален откинулась на подушку и стала думать об Эдмунде. Она была просто уверена, что муж не умер. Отчего ей кажется, что он вышел живым из переделки? И вдруг ей вспомнились слова Сумасшедшей Дженнет: «В твоих руках любовь и кровь». И вот в ее руках были любовь и кровь. Она уже не горевала об Эдмунде, но ей надлежало выполнить обязательства перед ним и его ребенком, которого она носила под сердцем. Она переплывет море и станет хозяйкой замка де Бресс, что в стране равнин и пустошей.
Она вспомнила тот день, когда Дженнет гадала ей на пене в грязной лохани, тот давнишний день, когда в ее жизнь вошел Гай де Жерве… вошел и так и остался на всю жизнь.
Любовь к нему была и оставалась тем стержнем, той силой, которая несла ее по волнам бытия, вселенной, развивающейся по собственным законам. Она не сомневалась, что скоро наступит час их любви, как не сомневалась и в том, что Эдмунд жив. Получалась совершеннейшая путаница, и как разобраться в ней, она не знала, да и не хотела знать. Существовала ее любовь, а все остальное сейчас не имело никакого значения.
5
Через две недели они вышли в море из портсмунской гавани на трех кораблях, вместе с командой и капитанами реквизированных Джоном Гонтским у их бывших владельцев. Дело было по тем временам обычное, обсуждению не подлежавшее, и купцам ничего не оставалось, кроме того, как выделить их принцу на столько времени, насколько он сочтет нужным.
Магдален была крайне возбуждена. Держась за поручни, она стояла на палубе судна «Элизабет» и смотрела, как караван из трех кораблей борется с отливом и берет курс на Кале. С носового кубрика капитан отдавал указания на языке, который внимательно прислушивающейся девушке показался абракадаброй, и тем не менее корабли развернулись веером в спокойных водах Солента, свежий бриз наполнил паруса и плавание началось. Дружина и лошади с конюхами расположились на двух других судах; лорд де Жерве и его собственная свита, а также двадцать рыцарей-вассалов плыли на «Элизабет». Дракон дома де Жерве трепетал на топе мачты рядом с розой Ланкастеров.
К поручням подошел Гай и, заразившись настроением Магдален, с наслаждением глядел на чаек, круживших возле корабля, вдыхал соленый запах прибоя и всем телом ощущал мягкий подъем и мягкий спуск корабля на спокойных лазурно-зеленых волнах Солента. Он чувствовал себя обескураженным тем, как Магдален восприняла весть об исчезновении Эдмунда. Она со спокойной уверенностью заявила, что не верит в гибель мужа, а потому не собирается убиваться по этому поводу, но в создавшейся ситуации будет вести себя сообразно долгу. Гай же не понимал, как ему вести себя в такой ситуации, думал, думал и в конечном итоге решил, что лучше не спорить с ней. Настанет время, и с фактами придется считаться.
После случившегося на турнире он, однако, отметил, что в отношениях между ними наметилась дистанция. Если бы он мог держаться с ней, как раньше, относиться к ней так же легко и добродушно, как взрослый к ребенку, все было бы просто и ясно. Но, как раньше, теперь не получалось. Магдален де Бресс уже не ребенок, и он осознавал силу ее женственности и с замешательством и с трепетом ловил на себе пристальный взгляд ее ясных серых глаз, так смело изучавших его.
Сейчас же ему казалось, что свежесть морского воздуха, столь живительная после лондонской влажной духоты, как будто легче дышалось и он был способен на то, на что до сих пор не осмеливался. Гай положил руку ей на плечо, и она взглянула на него с улыбкой.
— Боже, как чудесно! Как легко дышится!
Совпадение их ощущений было настолько полным, что он звонко рассмеялся.
— Смотри, это остров Уайт, — он указал на сливавшиеся с волнами очертания земли на горизонте. — Сегодня после полудня мы пройдем Нилд Рокс. Эти скалы повидали много кораблекрушений на своем веку.
— Но вряд ли нам стоим их особо бояться, — сказала Магдален, безуспешно пытаясь скрыть тревогу в голосе. Чем дольше наслаждалась она свежим воздухом и необычностью открывшегося ей зрелища, тем сильнее ей почему-то начинало казаться, что Бог создал человека не для того, чтобы тот путешествовал по воде. — Погода обещает быть хорошей, не правда ли?
Гай взглянул на небо, затянутое дымкой; солнце светило сквозь нее, как фонарь сквозь тонкое полотно.
— Не просто хорошей, а отличной, — подбодрил он ее. — Но в любом случае лучше пройти Нилд Рокс засветло и быть очень осторожными в открытом море.
Магдален, доверчиво выслушав его заверения, протянула руку де Жерве и увлекла его за собой. Чтобы пассажиры могли наслаждаться морским воздухом, у входа в каюты под полосатым тентом было сооружено какое-то подобие навеса; там же сидел менестрель и бренчал на лютне жалобную мелодию.
Особых дел, кроме как дышать морским воздухом, совершать приятные прогулки по палубе, то есть бить баклуши, не было. Обед, поданный ближе к полудню, состоял из запеченной оленины, гусятины свежего белого хлеба и бульона из собранных в самый канун отъезда в полях за Портсмунтом грибов. Поскольку в море им предстояло находиться не более трех дней, самое большое неудобство, с которым они могли столкнуться — зачерствевший белый хлеб. Магдален выглядела довольной. Она потягивала вино из высокой оловянной чаши, подставив закрытые глаза свету; тепло касалось век и сквозь них сочился розовый свет. Музыкант продолжал медленно перебирать струны лютни, и Магдален погрузилась в сладкую дрему, а потом уснула.
Когда она проснулась, дул свежий бриз и лорда де Жерве больше не было рядом. Почувствовав озноб, она села.
— Эрин, принеси мне плащ, что-то сильно похолодало.
Эрин спустилась в тесную каюту, отведенную для Магдален и двух ее служанок. В кованых сундуках хранились одежда, фарфор, стекло и домашнее белье из приданого Магдален. Прямо на полу были расстелены два соломенных тюфяка для прислуги, для Магдален же была приготовлена постель на деревянной полке, вделанной в переборку под крошечным бортовым иллюминатором.
Отыскав подбитый мехом плащ, Эрин вынесла его на палубу и укутала госпожу. Вскоре появился лорд де Жерве. Он встал около палубных поручней, и с каждым взлетом и падением корпуса корабля, рассекавшего пенистые гребни волн, складка между его бровей становилась все более резкой: небо приняло оранжево-розоватый оттенок.
— Кажется, происходит что-то скверное? — Магдален остановилась рядом с ним, кутаясь в плащ. — Что же?
— Ничего, — ответил он просто, не желая ее волновать. — Смотри, мы проходим Нилд Рокс.
Магдален взглянула налево и увидела вздымающиеся из волнующегося моря зубчатые башни на самой дальней оконечности острова Уайт. Ее била мелкая дрожь, и бессознательно сунув руку в карман плаща, она начала перебирать пальцами четки, пока губы ее шевелились в беззвучной молитве. Там, где скалы соприкасались с водой, она заметила вскипающие буруны; их вид наводил на мысль о преисподней и вечных муках, которые ожидают там не успевших раскаяться грешников.
Наконец скалы оказались позади; вместе с ними для кораблей исчезло естественное укрытие от ветров. Море впереди оказалось совсем другим: скорее серым, чем сине-зеленым, и волнение здесь было гораздо более заметным. Магдален вдруг почувствовала, что зря съела пирог с олениной.
"Клевета" отзывы
Отзывы читателей о книге "Клевета". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Клевета" друзьям в соцсетях.