Дебора Чаллинор - Китти

Пока они находились в гавани, море оставалось совершенно спокойным. Но впереди, там, где воды гавани встречались с морскими волнами, виднелись освещенные луной буруны. Человек, сидящий на веслах, обладал, должно быть, выносливостью вола, потому что без устали греб на протяжении нескольких часов. Шлюпка направлялась в какую-то определенную бухту, и если длинные тени слева были землей, значит, плыть осталось недолго.

Гребец развернул шлюпку, и она заскользила прямо в сторону теней. Когда шлюпка приблизилась к берегу, его очертания проступили яснее, и Китти увидела продолговатые пласты камней и искривленные, почти лишенные листьев деревья.

— Это то место? — спросила Китти.

— Да, — ответил лодочник.

Спустя минуту шлюпка коснулась днищем песка. Лодочник поднял весла, выпрыгнул из шлюпки и вытащил ее на берег. Райан последовал за ним, держа под мышкой лопату с коротким черенком, и Китти не оставалось ничего другого, как выпрыгнуть за ним. В ее лучшие ботинки тут же залилась вода.

Хануи передал тело своей мертвой дочери Райану, и тот держал его, пока Хануи не вылез из шлюпки. Лодочник сел на камень, достал трутницу[23] и раскурил трубку, очевидно, устраиваясь надолго.

— Что будем делать теперь? — спросила Китти.

— Ждать, — ответил Райан.

Когда ноги Китти начали понемногу неметь от холода, от камня отделилась тень и молча подошла к друзьям.

— Добрый вечер, — поприветствовал незнакомца Райан.

— Добрый вечер, — ответила тень.

— Хануи, это Мундавуй Быстрые Ноги, — сказал Райан. — Он любезно позволил Ваи полежать в гробнице своих предков. Он согласился на это только потому, что мы друзья Гидеона.

Хануи протянул руку, и Мундавуй пожал ее.

— Это честь для моей дочери и для меня, — произнес Хануи. — Теперь я буду спать спокойно, зная, что она в безопасности до тех пор, пока я не заберу ее.

Мужчина кивнул. Его кожа была настолько темной, что Китти не могла разглядеть черт его лица.

— Я знаю, — сказал он. — Идемте.

Мужчина развернулся, и трое друзей последовали за ним. Хануи нес Ваи. Мундавуй направился вверх по невероятно узкой тропинке, змеившейся меж двух каменных выступов, потом поднырнул под один из них и резко свернул направо. Друзья шли гуськом, согнувшись под нависавшей над их головами красной породой, которой, казалось, конца края не было. Китти ударилась лбом о каменный выступ, но продолжала идти, напряженно глядя под ноги из страха оступиться и упасть.

Они шли так некоторое время, пока не оказались на открытом месте. Здесь они остановились, и Хануи смог наконец потянуться и распрямить затекшую спину. Не прошло и минуты, как их проводник вновь тронулся в путь. На этот раз друзья спускались по холму, скользя по грязи и осыпавшимся под ногами камням. До слуха Китти донеслось тихое шипение волн, и она догадалась, что они вновь вышли к морю. У подножия склона она скорее почувствовала, нежели увидела, что они стоят у входа в крошечную пещеру. Тень проводника, маячившая впереди, вдруг исчезла.

— Куда он девался, дьявол бы его побрал? — выругался Райан.

— Он внутри камня, — спокойно ответил Хануи.

Китти проследила за рукой Хануи, но не увидела ничего, кроме непроглядного мрака. Доверяя другу, Китти последовала за ним сквозь эту черную стену.

Тьма окутала ее со всех сторон и казалась плотной и осязаемой. Китти подняла руки, чтобы прикрыть лицо. Она услышала щелканье кремня и в тот же момент едва не ослепла.

— Господи Иисусе! — воскликнул Райан, заслоняя глаза.

Они действительно стояли в пещере. Ее потолок поднимался примерно на десять футов от пола, а стены тянулись в обе стороны мерцающими тенями. В пещере стоял какой-то странный сухой запах, от которого слезились глаза. Нервно передернув плечами, Китти вспомнила о летучих мышах. Однако более всего ее сбил с толку человек, державший в руках лампу. Еще никогда в жизни Китти не видела более экзотической внешности.

Кожа аборигена была почти черной, а брови настолько густыми и кустистыми, что образовывали некое подобие козырька над блестящими, похожими на виноградины глазами. Скулы мужчины, словно крылья, расходились от широкого и почти плоского носа, кончик которого напоминал по форме луковицу. Над полными губами аборигена виднелись густые и жесткие словно проволока усы, а его подбородок украшала еще более густая борода, спускавшаяся на грудь. Он выглядел старым, хотя его кожа была невероятно гладкой и блестела в свете лампы. Голову мужчины венчала бесформенная шляпа, а одет он был в просторную рубаху и поношенные штаны, из-под которых выглядывали широкие и плоские босые ступни.

А потом мужчина широко улыбнулся, явив взору Китти ослепительно белые зубы.

— Напугались, да? — спросил он.

Китти поймала на себе взгляд Райана и едва не рассмеялась.

— Захоронения там, — сказал абориген и принялся карабкаться вверх по неровным ступеням, вырубленным прямо в камне в дальнем углу пещеры. Он держал лампу над головой, чтобы осветить путь остальным.

Наверху обнаружилась еще одна пещера — уже, но глубже той, что осталась внизу. Китти прищурилась, но так и не смогла разглядеть, где она заканчивается.

Когда Мундавуй опустил лампу, по древним стенам пещеры запрыгали тени, и Китти вдруг увидела рисунки. Простые линии изображали людей, рыб и животных.

— Дальше, — произнес Мундавуй. — Идемте туда.

Дойдя до конца пещеры, он остановился, поставил лампу на землю, присел на корточки и вытянул руки вперед. Он сидел так несколько минут не двигаясь. Потом его руки пришли в движение, и Китти услышала сопение, породившее в ее воображении не слишком приятные картины.

— Вот, — наконец произнес абориген, указывая на клочок песчаной земли. — Она будет лежать здесь.

Райан подал Хануи лопату, и тот осторожно положил Ваи на землю. Китти знала, что Райан предоставляет другу последнюю возможность сделать что-то для своей дочери, и мысленно поблагодарила его за это.

Хануи начал копать, и по обе стороны ямы вскоре образовались горки песка. Мундавуй же тихо и монотонно бормотал что-то себе под нос.

Вырыв достаточно глубокую яму, Хануи отложил лопату в сторону. Он взял Ваи на руки, приподнял край простыни и, поцеловав холодный лоб дочери, осторожно опустил ее в могилу. После этого он склонил голову и прочел длинную молитву на родном языке.

Китти так сильно закусила губу, что ощутила привкус крови, но даже это не помогло ей сдержать рыдания. Она почувствовала, как ее ладонь нежно сжала сильная теплая рука Райана. Она взглянула на него, но мужчина смотрел на Хануи, и Китти пожала его руку в ответ.

Закончив, Хануи обратился к Китти:

— А ты скажешь что-нибудь? Свою молитву?

Удивленная, Китти с минуту колебалась. Ваи приняла христианство и очень серьезно относилась к новой вере. Если бы этого не случилось, она, возможно, не лежала бы сейчас в этом уединенном месте, которое не было ее домом. Но Китти кивнула и ради Хануи произнесла:

— Я есмь воскресение и жизнь; верующий в Меня, если и умрет, оживет. И всякий живущий и верующий в Меня, не умрет вовек. Аминь[24].

Райан не произнес слова «аминь», и Мундавуй тоже промолчал.

Хануи вынул из уха нефритовую серьгу и положил на грудь Ваи, туда, где находилось ее сердце. После этого он начал засыпать могилу песком, вздрагивая каждый раз, когда очередная пригоршня падала на маленькое тело его дочери.

Спустя несколько минут оно скрылось из виду.

Китти смотрела прямо перед собой, уворачиваясь от людей на Джордж-стрит и раздумывая, чего бы такого купить у мясника. Ей хотелось приготовить для Хануи необычное угощение, чтобы заставить его вновь хорошо питаться. Им обоим кусок в горло не лез с того самого дня, как умерла Ваи, но, для того чтобы растить Тахи, им необходимы силы.

Китти потребовалось некоторое время, чтобы осознать, что кто-то окликает ее по имени. Она остановилась и вновь услышала собственное имя.

— Китти! Китти Карлайл!

Она посмотрела на противоположную сторону улицы и увидела мужчину, отчаянно размахивающего руками. Он перебежал улицу, чудом не попав под копыта лошади, и, не обращая внимания на ругань возницы, бросился к Китти.

— Китти, это же я! — тяжело дыша, промолвил он.

Китти едва не выронила из рук корзинку.

— Саймон?

Широко улыбаясь, молодой человек подхватил Китти на руки и закружил. При этом ее шляпка сначала съехала набок, а потом и вовсе упала на глаза.

— Поставьте меня! — взмолилась Китти. — Люди же смотрят.

Саймон поставил ее на землю.

— А вы совсем не изменились, — сказала он, смеясь. — Все так же беспокоитесь о том, что скажут люди.

Китти водрузила шляпку на место.

— Саймон, что вы тут делаете?

— Это долгая история.

Китти улыбнулась. Она действительно была рада видеть его.

— Ну так расскажите мне ее.

— Через минуту. Господи, как же чудесно видеть вас снова. Вы прекрасно выглядите. Хотя вид у вас немного усталый. А почему у вас такие короткие волосы? — Саймон принялся пристально разглядывать ее. — Нет, беру свои слова назад. Вы все же изменились. У вас совсем другой взгляд. Что случилось, Китти?

Китти не знала, с чего начать. Саймону нравилась Ваи.

— Сначала вы.

— Ну, я должен находиться в миссии в Парраматте, учиться разводить овец. Я уезжаю завтра после обеда. Но сначала я хотел разыскать вас и тайком приехал сюда.

— Меня? Но как вы узнали, что я в Сиднее?

— Догадался. Я понял, что далеко вам не уехать, ведь Ваи была в положении. Поэтому логичнее всего было искать вас в Сиднее. Но я и представить себе не мог, что столкнусь с вами на улице! Как Ваи? Она уже родила?