Буря противоречивых чувств не могла заглушить одну навязчивую мысль: ему невыносимо смотреть на подавленное состояние Китти.

— Проклятье!

Быстро подойдя к краю кровати, Клод поставил свечу на столик и повернулся к Китти.

— Успокойтесь! Все будет хорошо! Идите ко мне! Не бойтесь! — проговорил он, протягивая к ней руки.

Он обнял ее и прижал к себе, укачивая, как маленького ребенка.

— Прошу вас, успокойтесь, я не сделаю вам ничего плохого, обещаю... Все будет хорошо.

В его объятиях она напряглась, как натянутая струна, прерывисто дыша и вздрагивая, как обиженный ребенок. Клод машинально повторял одни и те же слова, не стараясь вникнуть в их смысл, лишь бы успокоить ее.

В первые минуты Китти охватил леденящий душу ужас, но ласковые слова, в значение которых она не вдумывалась, и ритмичное покачивание в объятиях Клода в конце концов возымели свое действие: напряжение стало спадать.

Ее дыхание стало более ровным, и по щекам поползли первые слезинки. Клод, услышав ее рыдания, ослабил свои объятия и достал носовой платок. Как и в первый день их знакомства, он вытер ей слезы и поднес платок к носу Китти.

— Сморкайтесь! — велел он.

Китти нервно рассмеялась и взяла у него платок.

— Что я, ребенок?

Клод усмехнулся, все еще обнимая ее одной рукой.

— Вы ведете себя именно как малое дитя, глупая девчонка!

— Я стараюсь вести себя хорошо, но... — возразила она, комкая в руке платок.

— Но я тупое животное, а вы агнец божий, и вы не знаете, как от меня защититься, — перебил ее Клод.

— У меня и в мыслях не было говорить это! — возразила она.

— Ну да! Можно подумать, я это выдумал сам! — раздраженно произнес он.

— Вы не животное, Клод! Вы только что мне это доказали! Это я веду себя неподобающим образом, хотя должна бы знать, что раз я вышла за вас замуж, то должна выполнять свои супружеские обязанности, независимо от того, существует графиня или ее нет! — ответила она решительным тоном.

— Я не собирался принуждать вас. Это мера вынужденная. Признаюсь, Китти, мне тоже сейчас нелегко. Я никогда не настаивал, если женщина не... — Он осекся, сообразив, что такое признание не для ушей молоденькой девушки, ставшей его женой несколько дней назад. — Я хотел сказать, что...

— Я знаю, что вы хотели сказать, — перебила его Китти, потупив взгляд. — Нам говорили... об этом.

— Тогда чего вы так боитесь?! — удивленно воскликнул Клод. — Если вам все разъяснили, вы должны понимать, что бояться нечего!

Но Китти не решилась рассказать ему о страшной тайне, о которой она случайно узнала, когда еще жила в охотничьем домике. Вряд ли Клод воспринял бы ее признание всерьез.

— Вы говорили, что не сделаете мне больно, так что не забудьте, вы обещали!

Он усмехнулся.

— Как я понял, большинство женщин переносит это спокойно. Я имею в виду боль, которая быстро проходит. Кстати, женщины о ней тут же забывают из-за того, что наступает потом.

Что же происходит потом? Но Китти не решилась спросить об этом у Клода. Между тем он тяжело вздохнул и стал подниматься с постели. Китти схватила его за руку.

— Куда вы? — с тревогой спросила она.

— К себе в спальню, — ответил он, нахмурясь.

— Вы бросаете меня? — спросила она, еще крепче вцепившись ему в руку. — Бросаете, не... не...

Клод попытался высвободить свою руку, но Китти крепко держала ее.

— Китти, я не переношу никакого насилия. Хотя я мог бы заставить вас исполнить свой супружеский долг, но не сделаю этого. Я никогда не прибегал к грубой силе, хотя вы и считаете меня тупым животным.

— Но тогда как же быть с графиней? Вы же сами сказали, что она отправит меня к докторам на обследование! — Клод промолчал, и Китти вдруг осенило: — Вы тоже хотите, чтобы наш брак распался?

— Вы же знаете, что не хочу! — воскликнул он, сжимая ее руки.

— Я вам не верю! — крикнула она, чуть не плача.

Она попыталась вырваться, но он удержал ее.

— Что вы несете, глупая девчонка! После всего, что я сделал, чтобы досадить графине, вы думаете, что я позволю ей торжествовать победу?

— Нет, конечно! Но я вижу, как вы теперь жалеете, что женились на мне, так как вся ваша семья против нашего брака! У вас из-за меня столько неприятностей! Я не виню вас, Клод, но наш брак был ошибкой.

Китти высвободила свою руку, но Клод тут же схватил ее за плечи.

— До каких пор вы будете повторять эту глупость? Черт знает что такое! — возмущенно воскликнул он.

— Я стараюсь быть неприметной, не приставать к вам с лишними вопросами, но вижу, что вы находитесь в постоянном напряжении и тревоге. Единственное, что волнует вас, так это новости из «Приора». На меня вы не обращаете никакого внимания. Я у вас на последнем месте, где-то после кошки и собаки!

Клод отпустил ее и снова сел.

— Разве я не говорил, что благодаря вам графиня вне себя от ярости? Разве я не говорил вам, что бесконечно рад, что графиня не спит теперь по ночам?

— Ох уж эта графиня! Только это вас и волнует! — с обидой воскликнула Китти.

— Еще бы она меня не волновала! Иначе зачем бы я на вас женился?

— Так вот почему вы вдруг вспомнили о своих супружеских обязанностях! Не потому, что сгораете от страсти! Не потому, что я привлекательная или... или... О, какой же вы эгоист! Моя жизнь, мое прошлое, все мое существо для вас ничего не значат! Вы просто используете меня в своих целях! И сейчас вы пришли ко мне совсем не как муж к своей жене! Вот почему я весь день была как на иголках, с тревогой ожидая, когда наступит эта ночь! — выкрикнула Китти звенящим от волнения голосом. — И вы добьетесь своего, нисколько не заботясь, что я могу умереть от страха!

Китти разразилась бурными рыданиями. Ее слова потрясли Клода. Теперь он не знал, что ему делать. Вспомнив слова отца, Клод почувствовал угрызения совести. Он взглянул на Китти, на ее растрепанные волосы, на осунувшееся от горя лицо и, не отдавая себе отчета, что делает, заключил ее в свои объятия, покрывая поцелуями ее лицо, шею, плечи...

Китти перестала рыдать, ее слезы высохли сами собой. Поцелуи Клода словно пробудили в ней неведомые до сих пор желания. Его руки, ласкавшие каждый изгиб ее стройного тела, заставляли дрожать ее от нестерпимого удовольствия. Ее бросило в жар, голова была как в тумане и слегка кружилась. Не отдавая отчета, что делает, Китти положила руки ему на грудь, почувствовав упругость его мышц под тканью ночной сорочки. Клод откинулся назад, и она поймала пристальный взгляд его голубых сверкающих глаз. Их губы слились в поцелуе, и Китти охватило неведомое прежде неизъяснимое блаженство.

На мгновение высвободившись из ее объятий, Клод сбросил одежду, и Китти тут же последовала его примеру. Клод опрокинул ее на спину и стал страстно целовать ее лицо, шею и грудь. Китти обвила его шею руками и всем телом прижалась к нему.

Она плохо понимала, что происходит, целиком отдаваясь новому для себя чувству. Где-то в глубинах ее подсознания забрезжила было тревога, но горячие поцелуи и страстные объятия Клода заглушили и эту тревогу, и страхи, мучившие Китти последнее время. Клод овладел ею, когда она была на вершине блаженства и забыла обо всем на свете.

— Свершилось, свершилось, свершилось! — повторял он, ликуя. — Все прошло как нельзя лучше.

Его слова вернули Китти к действительности.

— Что вы хотите этим сказать? — спросила она и схватила его за руку.

— Китти, я должен идти, — сказал он, начиная раздражаться.

Она обвила его шею руками, сгорая от желания все начать снова, но он мягко разжал ее руки и поднялся, собираясь уйти.

— Все свершилось, Китти. Мне вас больше незачем беспокоить, — вынес свой приговор Клод, к великому разочарованию Китти.


От Шиллингфорда до Брайтвилла рукой подать. Как хорошо вскочить на коня и мчаться навстречу ветру! После той ночи бездействие все больше раздражало Клода, хотя, выполнив задуманное, он лишал графиню возможности осуществить ее коварный план. Однако возникло неожиданное осложнение: почему-то эта девчонка запала ему в душу. Он и представить себе не мог, что такое возможно.

Он не отказался от соблазна предположить, как бы развивались события первой брачной ночи, женись он на Кейт. Должно быть, точно так же, как с Китти, поскольку они похожи как две капли воды. Разница была бы в том, что Кейт ему бы не пришлось так долго уговаривать... Наутро ему было неловко показываться на глаза Китти, и он с радостью ухватился за первое, что пришло в голову: как можно скорее уехал из дома.

По давней традиции Клод вошел в гостиную, освещенную ярким летним солнцем, без сопровождения дворецкого, лишь узнав у него, что тетя Сильвия дома. Он действительно увидел ее, неподвижно лежавшую на диване, обитом вишневым шелком, и Кейт, сидевшую у ее изголовья.

Направляясь к тете, Клод надел темно-зеленый фрак вместо привычного для сельской местности длиннополого сюртука и старался выглядеть покорным и предупредительным. Но тетя встретила его довольно невежливо:

— О господи! Это Дивиник! Что ему нужно? Кейт, ты же знаешь, что доктор запретил мне волноваться! Умоляю тебя, прогони его!

— Клод, может, нам пойти в другую комнату? — извиняющимся тоном проговорила Кейт.

— Нет, — решительно возразил Клод. — Тетя Сильвия, не гоните меня!

Тетя застонала и отвернулась к стене. Кейт бросилась к Клоду.

— Умоляю, не спорь, Клод! — тихо сказала она. — Ты не представляешь, какую истерику мама может закатить! Так что не осложняй и без того тяжелое положение.

— Ралф дома? — осведомился Клод.

— Да, он в библиотеке, и ушел туда уже довольно...

— Кейт, что ты ему там рассказываешь? Боже, хоть бы кто-нибудь пощадил мои нервы! — перебила леди Ротли голосом умирающей.