Все они блуждают в тумане, а среди памятников разрушенной веры гордо сияет золотой алтарь.

Пол размышлял: я должен научиться извлекать выгоду из своих достоинств. И что же это за достоинства? В первую очередь — профессиональное умение развлекать тупые серые массы, жадно листающие комиксы, пока над ними проносятся ветры истории.

К утру он принял решение — хотя и не без насилия над собой.

— Мистер Притчетт? Это Пол Джерсбах. — Молчание на другом конце провода и собственная нервозность заставили его скороговоркой выпалить: — Помните наш разговор о моем переходе в вашу фирму?

— Да.

— Я много думал и понял свою ошибку. Пожалуй, я мог бы заново рассмотреть ваше предложение.

— Оно утратило силу.

— Вы хотите сказать…

— Я заключил договор — позавчера за обедом. Этот человек даже больше вас подходит на эту должность. Вы умны, Джерсбах, но, по-моему, плохо представляете себе специфику данного бизнеса.

— Надеюсь доказать, что вы ошибаетесь, мистер Притчетт.

На него свинцовой тяжестью навалилось чувство поражения.

Позднее он отправился в офис за своими вещами. Ему прямо-таки не терпелось туда добраться. То-то в «Конфиденциальных кассетах» удивятся, когда он объявит о своей отставке.

Губы заранее скривились в злорадной усмешке.

Хизер подняла на него печальные глаза.

— Слышали о Шейле Томкинс?

— Да. Я был в клинике.

Как он мог забыть? В этот самый момент мертвая Шейла лежит в клинике или погребальной конторе. ШЕЙЛА! Знак его мужского достоинства встрепенулся; Пол задрожал. Однажды он взял ее с такой силой, что это было похоже на насилие. Страсть превратилась в манию; ласки граничили с пытками. «Будь ты проклята! — вырвалось у него. — Будь ты проклята!» Разрядка показалась взрывом. Обессиленный, он рухнул на спину и долго лежал, зажмурившись, словно в трансе. Никогда прежде он не испытывал подобного смятения чувств.

Как жить дальше без ее объятий? Где найти подобное совершенство? ГДЕ?

Он спрятал лицо в ладонях. Хоть бы пролились благодатные слезы! Ее имя то и дело всплывало в сознании и вновь погружалось в неведомые глубины — дальше, дальше…

Слез не было.

На столе лежал черновой вариант сценария очередного фильма из цикла «Подлинные события» — вечер в Клубе мазохистов, окровавленные тела и утонченные пытки с применением «железных сапог», наручников и плетки-девятихвостки. На него нахлынуло острое чувство стыда. Он встал и направился в кабинет Макса Рэнда. Сейчас все будет кончено.

«Макс, я подаю в отставку — с этой самой минуты!..» Скрытые раны сердца еще долго будут напоминать о себе, но жизнь сама несет в себе исцеление. Пока человек жив, остается надежда.

У Макса Рэнда был посетитель — седовласый человек с загорелым лицом и проницательным взглядом. Макс представил его — лейтенант Брэдбери из полиции.

— Лейтенант хочет задать тебе пару вопросов о вчерашних беспорядках. Я сказал ему — это ты нашел Шейлу.

Пол опустился в кресло — с чувством странного покоя, даже отрешенности. Он рассказал о том, как Шейла вышла из такси и толпа окружила ее. Лейтенант подивился его интуиции, побудившей его сломя голову мчаться на помощь, и попросил Пола дать подробное описание человека в сером комбинезоне, а также Шейлы — как она лежала возле самой бровки. Наконец он отложил блокнот в сторону.

— Если вспомните что-нибудь существенное, позвоните.

Макс Рэнд вздохнул.

— Ужас! Вы кого-нибудь подозреваете?

— Мы опросили всех свидетелей. Но, откровенно говоря, не слишком далеко продвинулись.

Макс проводил лейтенанта до двери. И вернулся за стол.

— Его никогда не поймают. Ты же знаешь, как голубые держатся друг за дружку.

— Поймают не поймают — от этого ничего не изменится.

— Ну, кое-что все же изменилось. Эти придурки прервали пикетирование. Больше они нас не потревожат.

— Смерть Шейлы обернулась твоей выгодой, — с горечью произнес Пол.

На лице Макса не отразилось никаких чувств.

— Точно. Такая вот ирония судьбы — особенно если учесть, что это она написала те пасквили для Притчетта.

Пол вздрогнул.

— С чего ты взял, будто Шейла к этому причастна?

— Ивен сегодня позвонил с утра пораньше. Вчера вечером она призналась ему в клинике.

— Шейла… призналась?..

Макс сунул в рот горсть соленых земляных орешков.

— Должно быть, это тяжким бременем лежало на ее совести — после всего, что Ивен для нее сделал. Хотела, чтобы не поминал лихом. Она всегда на него вешалась.

Пол стиснул кулаки.

— Когда похороны?

— Ивен взял все заботы на себя.

— Хочу отдать дань уважения.

Хрустя орешками, Макс почти неразборчиво произнес:

— Тело не будет выставлено в зале церемоний.

— Почему?

Что-то в поведении Макса насторожило Пола. Почему Макс избегает встречаться с ним взглядом?

— Ты же знаешь, как делается в случае насильственной смерти. Требуется вскрытие. Хочешь узнать подробности — поговори с Ивеном Хендершотом. Он забрал тело.

— По какому праву?

— У нее не было прямых родственников. Вчера в клинике она подписала какие-то бумаги.

Пол не сразу понял смысл его слов. Господи, как же Шейла была одинока! Ни мужа, ни семьи, ни друзей — только любовники, для которых существовало одно ее тело. И вот оно стало всего лишь мертвой оболочкой. Такая красивая, бесконечно желанная женщина — и такой одинокий конец!

Слова об отставке так и не прозвучали. Успеется. Сначала нужно найти Шейлу. Быть рядом, провести с ней последних несколько часов перед тем, как для нее начнется вечное одиночество.

В коридоре он столкнулся с Эдом Сиранни. Тот виновато улыбнулся.

— Шеф один?

— Да.

— Ладно, ты узнаешь первым. Можешь меня поздравить.

— С чем?

— Я ухожу. Мне предложили кое-что получше. Нипочем не угадаешь, кто.

— Уильям Грэхем Притчетт.

С губ Сиранни сошла улыбка.

— Откуда ты знаешь?

Пол протянул руку.

— Все будет хорошо, Эд. Ты — именно тот, кто им нужен.

В сущности, Эд Сиранни сам по себе никогда не дотянет до требований Ивена Хендершота. Он всего лишь жалкий подражатель, видящий только то, что на поверхности, но не способный проникнуть вглубь настоящего порока.

Из своего кабинета он позвонил Ивену Хендершоту. Ему ответили: тот занят, просил не беспокоить.

— Я хочу узнать насчет организации похорон Шейлы Томкинс.

— Приезжайте к четырем часам, он вас примет.

В четыре Пол подъехал к городской резиденции Хендершота.

В холле Орландо молча указал на лестницу.

Наверху, в просторной комнате с разбросанными подушками, немного приподнявшись на локте, возлежал Ивен Хендершот.

Трое юных музыкантов исполняли эротический танец. Четвертый аккомпанировал им на клавесине.

— Входите, Пол.

— Я не хотел вам мешать.

Он замер у двери, чувствуя себя неуклюжим.

Хендершот не стал его утешать. Что-то в его поведении удержало Пола от расспросов.

Хрупкие юные исполнители заворожили его так же, как Хендершота.

Наконец музыка смолкла; танец кончился. Дети церемонно поклонились и упорхнули.

— Зачем вы пришли?

— Мне нужно поговорить с вами о Шейле. Если не ошибаюсь, это вы занимаетесь организацией похорон?

— Все уже кончено.

— Когда похороны?

Хендершот погладил соседнюю подушку.

— Присядьте рядом со мной.

Пол пожал плечами. И сел.

— Понимаете, — задумчиво произнес Ивен, — кажется, я полюбил вас сильнее, чем кого-либо до сих пор.

Пол не шелохнулся. Ему стало нечем дышать. Он показался себе рабом своих ощущений, висящим над пропастью. Что же делать? Рука помимо воли нашла руку Хендершота. Хендершот осторожно повернул ее ладонью вверх. Она была розовая и трепещущая. По телу разлилось тепло, потом настоящий жар. Кровь устремилась к поверхности. Все ощущения сосредоточились в руке; все остальное казалось безжизненным монолитом. Пальцы Хендершота еле ощутимо заскользили по трепещущей ладони, и вдруг — невозможно поверить! — этот человек перестал казаться старым и безобразным. Наоборот.

В мозгу зародилась фантазия, которую Пол мог только приветствовать.

Он медленно, неохотно отвел руку. На лице Хендершота отразилась досада.

Первым инстинктом Пола было извиниться, но он сдержался.

— Я хотел узнать о Шейле.

Хендершот чуть заметно отвернулся.

— Сейчас узнаете. Предварительный просмотр.

Он надавил на кнопку на пульте управления, и в дальнем конце комнаты развернулся экран, на котором появились титры «Медицинского журнала». Вот и знакомая фигура доктора Ванса в белом халате. В комнату вкатили каталку с закрытым простыней телом.

Доктор Ванс начал читать лекцию о назначении аутопсии.

— Цель хирурга — установить причину смерти…

Пол напрягся, словно в ожидании чего-то страшного. Пошла панорама стерильной хирургической палаты. Его внезапно осенило: там, под простыней — плод извращенного представления Ивена Хендершота о кровожадных наклонностях масс.

Ассистент сдернул простыню, открывая нагое женское тело.

— Господи! — ахнул Пол. — Это не… этого не может быть…

Хендершот с интересом следил за экранным действом.

— Ну конечно, мой мальчик. Тот, кто однажды видел эту роскошную плоть, ее вовек не забудет.

У Пола чуть не разорвалось сердце. Его словно лишили чего-то жизненно важного.

— Это запись, — пояснил Хендершот. — Сделанная вчера вечером.